Форум » Фон эпохи » Японский модерн 20-30-х годов: эра modan garu. » Ответить
Японский модерн 20-30-х годов: эра modan garu.
Yolandy: 20-е годы в Японии стали временем формирования нового общества. Урбанизация начала века породила культуру совершенно нового типа: традиционалистское общество столкнулось с western style городской культурой. В Токио, Осаке, Кобе, Нагое появляется множество кафе, кинотеатров, в которых показывают голливудские и японские фильмы, разного рода увеселительных заведений, устроенных на европейский лад. Магазины и кафе пестрят плакатами, изображающими современную городскую жизнь и современных молодых людей. Волна увлечения западным образом жизни нахлынула на Японию после Первой Мировой войны. В это же время рушатся прежние идеалы семьи, стирается чёткая граница между понятиями "партнёр" и "супруг" и начинает формироваться совершенно новый тип женщины - раскрепощенной, независимой, сексуальной. Разумеется, всё это можно отнести только к определенному слою общества - молодым горожанам и горожанкам крупных городов - однако при этом сама идея возможности более свободных отношений будоражила умы японцев всё больше и больше. Первого сентября 1923 года Великое Кантосское землетрясение смело с лица земли старые Токио, Ёкогаму, Ёкосуку, на месте которых вскоре начинают отстраивать совершенно новые города. Молодые художники, писатели, поэты, музыканты, воодушевлённые строительством новых городов на месте развалин, создают совершенно новое эклектичное, вобравшее в себя как западные веяния, так и японские традиции, направление культуры, получившее название "Нихон но Модан". Журналы, поэтические сборники, бесконечные манифесты, выпускаемые литераторами-модернистами, авангардные театральные постановки, выставки современных художников – в такой атмосфере складывалось мировоззрение японской городской молодежи тех лет. Кроме того, к 1924-25 году Японии достигает совершенно новая, можно сказать, революционная форма самовыражения - джаз. Джазовой столицей Японии тех лет становится, однако, Осака, где начинает играть одна из первых японских джаз-групп "Такасимая Сёнэн Онгакутай" ("Ребята из Такасимая"), где с 1925 года играл знаменитый джазовый трубач, "японский Луи Армстронг" Нанри Фумио. Именно на этой почве дала первые ростки молодёжная субкультура "модан": молодые модные ребята и девчонки - мобо и мога (от англ. modern boy и modern girl соответственно) - ставшие символом нового городского образа жизни. Разгуливавшие по Гинзе, развлекающиеся с друзьями в модных кафе и dance halls, они шокировали своим видом и поведением старшее поколение. Девчонки-мога ориентировались на западную - прежде всего - американскую моду, подражали голливудским актрисам, носили европейскую одежду и короткие стрижки, вели себя независимо и в сексуальном плане были довольно раскрепощены. Настоящей "библией" модан гару стал журнал "Дзёсэй" ("Женщина"), выходивший ещё с 1922 года - в тот период женские журналы в Японии ещё были новинкой и идеальной аудиторией для них стал нарождающийся класс молодых вестернизированных девушек – вокруг него был создан целый пласт массовой культуры, он появлялся на полотнах художников и рекламных плакатах, на страницах популярных романов и в работах художников. Новое явление вскоре попало в поле зрения японских писателей. Точно так же, как субкультура битников обязана своему "рождению" У.Берроузу и Д.Керуаку, описавшим образ бит-поколения 50-х, субкультура модан обязана своему "рождению" писателю Танидзаки Дзюнъитиро и его роману "Любовь глупца" (европейскому читателю известный как "Наоми"). Именно его герои стали идеалом и воплощением типажей нового поколения: молодой сарариман (тогда в это понятие вкладывался совершенно другой смысл - это был не затюканный представитель офисного планктона, а представитель класса высокооплачиваемых служащих) из богатой, но непроходимо традиционалистской помещичьей семьи Дзёдзи и его возлюбленная Наоми (здесь лучшим описанием героини была бы фраза Сун Мэйлин: "The only thing oriental in me is my face"). Данные идеализированные образы стали примером для поколения новой японской молодёжи. Понятное дело, что вести беззаботный образ жизни, проводя время за развлечениями могли позволить лишь немногие - многие из мога были девушками, работавшими в сфере обслуживания, – официантками в кафе или продавщицами в универмагах. Ранее эти роли отводились мужчинам, однако с развитием крупных городов и появлением заведений западного типа открылись новые виды рабочей занятости для женщин. Кафе в 1920-е годы становятся символом западного и, соответственно, современного образа жизни. Основными посетителями кафе были служащие и интеллигенция, которым прислуживали официантки, называемые дзёкю. Сам термин был довольно специфическим и обозначал лишь девушек, обслуживающих посетителей исключительно в заведениям европейского типа - барах, ресторанах, кабаре. Образ официанток стал неразрывно связан с образом модан гару. Он воспевался в модных песнях, популярных кинолентах. Кроме того, он был особенно популярен у изготовителей рекламных плакатов - прежде всего рекламирующих алкоголь. Поскольку заведения, где работали дзёкю, были западного типа, то и алкогольные напитки, рекламируемые на плакатах с изображениями официанток, также связывались в сознании японцев с западным стилем жизни – ликёры, виски, европейские вина. с другой стороны образ дзёку находил своё отражение и в рекламе совершенно родного и привычного для японцев пива. В 20-е годы получают особую популярность dance halls - в моду у японской молодёжи входят современные танцы, такие как американские чарльстон и свинг и французский апаш. В след за новыми танцами приходит мода и на европейскую одежду, причёски и аксессуары - шляпка колокольчиком, шарф, причёска "боб" становятся неотъемлемыми атрибутами модан гару, точно так же, как и клёши и "матроска" у мобо. В отличие от позднейших европейских "стиляжных" субкультур - свингерюгендов в Германии и зазу во Франции - мога и мобо были абсолютно аполитичными. Здесь немаловажным фактором было то, что Япония 20-х - первой половины 30-х была свободным демократическим государством. Молодёжь не интересовала политика, молодёжи хотелось слушать джаз, модно одеваться и танцевать свинг. В этом плане современный корейский фильм "Модерн Бой" при достойной похвалы исторической реконструкции отличается на редкость плохим сюжетом: живущий на широкую ногу кэйдзёский дэнди ни за что бы не связался с национально-освободительным движением. Ну, действительно, ведь каждому дураку ясно, что быть японцем - это сугой, потому что японцы - это стильные богатые ребята из Мэйдё, а быть корейцем - это дамэ, потому что кореец - это неотёсанная деревенщина. Японский "модан" пришёл в упадок в конце 30-х: в 1936-м после "Ни-нироку дзикэн" (т.н. "Инцидент 26 февраля") правительство ужесточило цензуру; в июле 1937-го началась война в Китае, а к началу 40-х произошел окончательный переход от демократии к тоталитаризму. Руководство, ностальгирующее по периоду Хэйан - в крайнем случае, по периоду Эдо, навязало японцам возврат к традиционалистской морали. В качестве свода моральных законов был составлен манифест "Синмин но Мити" (или "Хито-то" - "Путь человека"), а насаждаемым государством идеалом женщины стала "Ямато-надэсико" ("Японская гвоздика") - "киндер, кирхен, кюхе", иными словами. "Гражданский китель" заменил парням клёши и матроски - кому ещё повезло не быть призванным в войска - форма насаждалась в подтверждение тезиса о том, что Япония на время войны стала единым военным лагерем. После войны не произошло возрождения образа - он, во многом, оказался устаревшим. Поколения сменились. Новая молодёжь так же, как и их предшественники хотела модно одеваться, смотреть развлекательное кино, слушать современную музыку, но из-за смены культурных референций образцом для подражания стал american style beat - блюз, тёмные очки, корейский филопон. Благо что, правительство не ставило молодёжи в этом препонов - чтобы после поражения в войне у народа не развивалось чувства духовной опущенности премьер-министр Ёсида провозгласил политику "3-S": sports, screen и sex - довоенная цензура ушла в прошлое и уже никто не мог объявить то или иное явление непристойным или безнравственным. Вновь интерес к культуре японского "модана" проснулся лишь в 90-е годы - как интерес к соответствующему периоду японской истории. Модан гару 90-х стали духовными наследницами своих прабабушек - образ раскрепощённой и независимой девушки, шокирующей публику своими причёсками и нарядами, стал, пожалуй, одним из символов современной Японии.
Ответов - 5
ВЛАДИМИР-III: На втором плакате. как я понял, изображена неяпонка. Ох... Все эти построения: раньше был традиционализм, а потом его разрушили - это, по большому счету, лукавство. Традиции все время появляются и исчезают (недаром, "стиль ретро" - это попытка воскресить в качестве традиции то, что когда-то считалось модерном и разрушением предыдущих традиций). Вот русские славянофилы. Они хотели XVII века (употребляю это именно так - века, как хотят воды или хлеба). Но какого? Стенькиразинского? Земскособорного? Века насмандоленных средневековой косметикой русских лиц (мужских в т.ч.)? Дело даже не в том, что они выдумали "свой" XVII век, которого никогда не было. Дело в том, что сам по себе (не в славянофильской интерпретации, а реальный) XVII век казался современникам грубым нарушением всех исконно-русских традиций. А XIV век разрушал традиции XII-го. И т.д. Я, разумеется, не японист, но что-то мне подсказывает, что даже в замкнутой от всего мира Японии моды и традиции менялись столь же регулярно (разумеется, исходя из вынутрияпонской логики развития).
Yolandy: ВЛАДИМИР-III пишет: На втором плакате. как я понял, изображена неяпонка. Тут надо ещё понимать, что плакатное искусство живёт по своим особым законам. Реклама оперирует не реальными, а идеализированными образами. Каков идеализированный образ модан гару - максимально вестернизированная девушка. А совершенству нет предела - если бы в 20-е годы пластическая хирургия была развита на современном уровне, то девчонки сотнями бы избавлялись от эпикантуса, изменяли форму носа и накачивали губы. Кста, ведь с определённого момента японские модан гару стали ориентироваться не на образ европейской или американской женщины (как они себе его представляли - это беда всех культур, основанных на заимствованиях из других культур), а на этот самый идеализированный образ модан гару. На Наоми Танидзаки, на девушек с рекламных плакатов. ВЛАДИМИР-III пишет: Я, разумеется, не японист, но что-то мне подсказывает, что даже в замкнутой от всего мира Японии моды и традиции менялись столь же регулярно (разумеется, исходя из вынутрияпонской логики развития). Когда моды и традиции не меняются - это значит, что культура умерла. Конечно же, на смену основанной на китайских заимствованиях культуре Асука в VIII веке приходит буддийская, с обилием индийских веяний культура Хэйян. Культуру Хэйян в XII веке сменила культура Камакура, ориентированная на реализм и эдакую минималистичную монументальность - это проявляется даже в изменении графики - вместо утончённого, изысканного вэньяна благодаря созданию каны появляется аутентичный японский бунго. В XIV веке ей на смену приходит экспрессивная, элитистская культура Муромати - это проявлялось в т.ч. в распространении новых претенциозных идеологических и философских концепций. Именно тогда распространение получает буддизм Тхаяны - сейчас Дзен воспринимается как национальная японская форма буддизма. В XVI веке культуру Муромати на короткий (по историческим меркам - всего 30 лет), зажатый между сёгунатами Асикага и Токугава, период сменяет культура Момояма: Тоётоми Хидэёси ликвидирует феодальную раздробленность страны, борется с европейским колониализмом и устраивает два военных похода в Корею - соответственно и культура Японии того периода может характеризоваться крайней эклектичностью - с одной стороны милитаризм, с другой китайско-европейская барочность (хотя многие исследователи считают это влиянием корейской культуры Чосон - хоть в ходе Имджинской войны корейцы сумели сохранить независимость, японцы смогли вывезти из страны богатые трофеи). Сёгунат Токугава, в целом, может считаться идейным наследником культуры Момояма (исследователями неоднократно отмечается, что Тоётоми в некотором роде предвосхитил будущую политику сакоку) - барочная роскошь, обилие золота, позднее выродившиеся в утилитаризм стиля укиё-э. Нельзя сказать, что при Токугава культурный обмен Японии с остальным миром отсутствовал - политика сакоку была жестка к европейцам, но к китайцам режим был вполне дружелюбен - одни из первых чайнатаунов в мире возникли в Ёкогаме и Нагасаки. Из Китая, примеру, в Японию пришёл жанр маньхуа, в котором работал, помимо всего прочего, гениальный Хокусай - сейчас жанр манги прочно ассоциируется с Японией, хотя традиция "импровизированной зарисовки" является, в целом, общеазиатской, точно также, как и написание стенгазет (в Японии студенты тоже пишут "дацзыбао" на острые темы: мало картинок и много пафосного текста - тут чем меньше каны, тем пафоснее - у некоторых получаются вполне подражать камбуну). Тут ещё объяснением такой культурной близости азиатских стран является то, что единая конфуцианская восточноазиатская цивилизация пала всего сто лет назад - хех, даже при том, что единая латинско-католическая Европа была сметена Реформацией пять веков назад, до сих пор сохраняется европейское культурное единство.
ВЛАДИМИР-III: Сегодня приобрел это редкое издание.
Yolandy: Обложки японского винила обр. 20-30-х: "Мон Пари, Пари Косинкёку" ("Мой Париж, Парижский Март"), 1928 год. "Кагаяку хитоми-то но наями" ("Проблема с блестящими глазами"), 1929 год. "Мису Нихон но ута" ("Мисс Япония"), 1930 год. "Модан буси" ("Современные Песни"), 1930 год.
ВЛАДИМИР-III: Занятна эта прическа "ласточкино крыло" на последней фотке. Классические 20-е годы. Моя первая супруга тоже носила такую
полная версия страницы