Форум » Заклепкометрия » Судьбы постсоветских компартий » Ответить
Судьбы постсоветских компартий
ВЛАДИМИР-III: Любопытная статья (автор буквально с языка у меня снял почти все, что здесь написано): [quote] Всего за полгода украинские коммунисты растеряли все свое влияние. Не ждет ли похожая судьба другие компартии на постсоветском пространстве - прежде всего КПРФ? Фракцию Компартии Украины в Верховной раде вчера распустили, а минюст страны подал иск о запрете КПУ. Чем бы ни кончилось дело, очевидно, что закат украинских коммунистов – налицо. Другие политики относятся к ним как к прокаженным, соцопросы предсказывают, что избирательный барьер в случае досрочных (и становящихся все более неизбежными) выборов они не перейдут. В среду вождя КПУ Петра Симоненко еще и избили прямо на пленарном заседании. Что же привело к такому позорному концу еще полгода назад влиятельную партию, важную составляющую проправительственной коалиции в Раде? После внезапного краха КПСС в августе 1991 реально действующие и что-то значащие коммунистические партии возникли только в трех республиках - Молдове, России и Украине. В Средней Азии местных наследниц КПСС либо переименовали в какие-нибудь народно-демократические (мало что значащие, ибо ставка там сделана на фигуру вождя-президента, и при такой установке реальные партии не нужны), либо, как в Казахстане или Таджикистане, они играют совсем незначительную роль, чисто политтехнологическую. Примерно такое же положение в Белоруссии и Закавказье. В России и на Украине ситуация поначалу развивалась почти зеркально. Зюганов и Симоненко, представители второго ряда партноменклатуры, смогли быстрее прежних вождей, подавленных неудачей ГКЧП, переориентироваться и зарегистрировать свои партии и возглавляют их уже двадцать лет. Оба стали выполнять одну и ту же функцию – играть роль спарринг-партнера действующей власти, которого было так удобно побеждать во втором туре - Ельцину в 1996 и Кучме в 1999 году. Одновременно их проекты функционировали как системные страшилки для Запада и либеральной публики внутри страны, необходимостью борьбы с которыми можно было оправдывать те или иные административные зажимы и расширение полномочий исполнительной власти. Наконец, обе компартии выполняли задачу безопасного аккумулирования протестного потенциала (в России этим занимался и Жириновский со своей ЛДПР). И КПРФ, и КПУ были частью Системы, они четко знали пределы своих возможностей и играли всегда по правилам. За послушание они имели много бонусов – гарантированное прохождение в парламент (поначалу даже первое место на выборах) и местные органы власти, участие в разделе бюджетного пирога, возможность делегирования своих представителей в исполнительную власть. Попутно украинские и российские коммунисты подрабатывали продажей мест в списках и лоббированием интересов компаний-спонсоров. Такая ситуация вполне устраивала и Ельцина, и Кучму. Зюганов с Симоненко фактически превратили свои компартии в закрытые акционерные общества, где держали контрольный пакет, гарантирующий им несменяемость руководства. Зюганов смог отбить попытки рейдерского захвата партии со стороны предпринимателя Геннадия Семигина, который рассчитывал в обмен на инвестиции в партию получить всю полноту власти в ней. Симоненко аналогично переиграл своих харизматичных соперников типа Леонида Грача, попытавшихся бросить ему вызов. В начале 2000-х и украинские, и российские коммунисты покорно перенесли понижение своего статуса: при Путине КПРФ переместилась в парламенте на второе место, далеко за «Единой Россией», а губернаторы-коммунисты постепенно заменялись другими фигурами или расставались с партией; КПУ на выборах 2002 года получила третье место и почти вдвое меньше мест в парламенте, чем в 1998 году. Но вскоре судьбы двух компартий кардинально разошлись: в конце 2004 года на Украине произошла «Оранжевая революция», спутавшая КПУ все карты. Вместо простой и ясной схемы «договорняков» украинские коммунисты столкнулись с ситуацией идеологически мотивированных выборов. Симоненко беспомощно мотался под ногами у Ющенко и Януковича. Глас и вес КПУ уже ничего не значили. На выборах в 2006 году КПУ еле-еле преодолела трехпроцентный (!) барьер, пропустив вперед даже социалистов, которых прежде обходила с трехкратным преимуществом. А ведь на этих выборах с коммунистами никто специально не боролся и административный ресурс против них не применял. Их поражение стало следствием потери к ним интереса со стороны электората. В России же договорная «политика» продолжилась, Зюганов Кремлю не противоречил, и ему позволили и дальше занимать второе место на выборах. После возвращения Януковича во власть, когда на Украине было взялись за построение собственной вертикали, коммунистам Симоненко открылся еще один шанс. В 2012 году они резко улучшили результат, получив 13%, но при этом не проведя ни одного одномандатника. КПУ вернулась к старой, проверенной тактике закулисных договоренностей, подставив плечо правительству Азарова. Но вторая революция, Евромайдан, все порушила окончательно. КПУ опять оказалась между двух стульев, никому не интересная. После бегства Януковича торжествующие победители нанесли мощнейший удар именно по ней, а не по «регионалам». Дачу Симоненко сожгли, как и многие региональные офисы КПУ, машину лидера разбили бейсбольными битами, а самого его не раз выталкивали с трибуны парламента. Участие Симоненко в президентских выборах обернулось фарсом, он попытался снять свою кандидатуру, но было уже поздно, и результат получился убийственным – 1,5%. Фракция КПУ начала стремительно рассыпаться, депутаты - в первую очередь бизнесмены-спонсоры - выходили из нее один за другим. (Это убывание и дало основание для роспуска фракции, под что был оперативно принят соответствующий закон.) Не менее значительным для судьбы коммунистов на Украине стал «ленинопад» - массовый снос памятников большевистскому вождю. Это означало тяжелейший удар по его наследию: когда люди проходят безразлично мимо таблички «проспект Ленина» - это один социум, а когда даже вид ее пробуждает возмущение – уже совсем другой, не апатичный, готовый к действию. Судьба КПУ показывает, что «коммунистические» партии постсоветского типа могут существовать только в условиях эрзац-политики, когда роль этих партий сводится к поддержанию существующего режима. По-настоящему конкурентная партийная политика - где партии ясно артикулируют идеологические позиции, подтверждают на практике свою приверженность им и действительно выражают интересы тех или иных социальных групп, - смертельно опасна для наследниц КПСС. Зюганов и Симоненко считаются политиками по недоразумению: они скорее рантье, получившие в распоряжение бренды КПРФ и КПУ, на которые сохранялся спрос на политическом рынке. Недаром КПРФ всегда выступала против любых перемен на постсоветском пространстве, и особенно на Украине - что в 2004 году, что в 2014. Зюганов оказывался святее Папы, то есть Кремля, громче него клеймя прозападных заговорщиков в Киеве, «нацистов» и антикоммунистов. Поскольку предпосылок к изменению российского режима нет и в обозримом будущем не предвидится, Геннадий Зюганов, пока ему позволяет здоровье, может не переживать за свою судьбу и за судьбу своего детища. КПРФ и дальше будет востребована Кремлем как полезный инструмент по сохранению пассивности в обществе. Свежий пример: в апреле 2014-го мэром полуторамиллионного Новосибирска был избран представитель КПРФ Анатолий Локоть. Поколебалась ли система хоть на йоту, пусть в рамках одной области? Нет. Но удалось выпустить пар недовольства, сымитировать политический плюрализм, а новоизбранный мэр Локоть пока что вполне вписался в правила игры и проблем властям не создает. Единственный случай на постсоветском пространстве, где коммунисты вышли за рамки вышеописанных схем – Молдова. Но в Молдове изначально не было возможностей для построения авторитарного (а-ля Ельцин) или даже полуавторитарного (а-ля Кучма) режима. Поэтому коммунисты Владимира Воронина ориентировались не на имитацию борьбы, а на реальную победу, которой и добились в 2001 году, когда Воронин стал президентом. При этом их приход во власть не означал возврата к советской однопартийности и монолитности режима: в 2009 году компартия Молдовы проиграла выборы и перешла в оппозицию. Молдавский путь построения реальной левой партии, не связанной закулисными сделками с режимом, невозможен в современной России, где политика предельно деидеологизирована, элиты коррумпированы, а население во многом безразлично, не говоря уже о политической цензуре и непрерывно усиливающемся административном ресурсе. Тот факт, что после пятнадцати лет правления Владимир Путин достиг весной-летом 2014 года высочайшего рейтинга популярности, ясно говорит о том, что никакие «настоящие» левые в России никому не нужны. [/quote] http://rbcdaily.ru/politics/562949991973297#xtor=AL-[internal_traffic]--[rbc.ru]-[daily_body]-[item_1]
Ответов - 0
полная версия страницы