Форум » Альтернативная история » Почему Россия не могла не проиграть ПМВ » Ответить
Почему Россия не могла не проиграть ПМВ
ВЛАДИМИР-III: [quote]Почему Россия не могла не проиграть Первую мировую войну (социально-экономические аспекты) JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики). Том 1, № 3. 2010 Попов Григорий Германович, доцент, кандидат экономических наук, Московский государственный областной университет, e-mail: grigorijpopov1977@yandex.ru В данной статье проведен анализ социально-экономических причин поражения Российской империи в Первой мировой войне, автором сформулировано пять факторов, объясняющих проигрыш Великой войны. Автор выражает глубокую благодарность Ю.В. Латову за большую помощь в редактировании данной статьи. Первая мировая война в корне изменила ход не только российской истории (спровоцировав революционные события 1917 г.), но и истории всего мира. Как отмечали многие исследователи прошлого века, новый мир родился в окопах Великой войны (термин «Первая мировая война» вошел в обиход исторической науки только после Второй мировой войны). Хотя в направлении изучения социально-экономических причин, развития и последствий Первой мировой войны сделано много, однако эта тема продолжает содержать немало пробелов. Особенно это касается российской историографии. Практически до конца ХХ в. никто в отечественной исторической науке не занимался социально-экономическими аспектами Первой мировой войны. Первым, кто еще в советский период проанализировал финансирование военных программ царской России начала XX в., был К.Ф. Шацилло. Его работы и сейчас остаются почти единственными аналитическими исследованиями экономических причин военных неудач Российской империи периода ее окончательного заката. Однако исследования К.Ф. Шацилло в основном ограничиваются бюджетной политикой России в аспекте финансирования вооруженных сил. Что касается западной историографии темы участия России в Первой мировой войне, то здесь ситуация не намного лучше. Наиболее известной новейшей аналитической работой по экономической истории Первой мировой войны является коллективная монография под редакцией Стефана Броудберри и Марка Харрисона[1]. Написанная профессором экономической истории Питером Гатреллом глава этой книги, посвященная России, красноречиво названа «Несчастная Россия, несчастное зрелище…». Авторы «Экономики Первой мировой войны» стремятся доказать полную неспособность Российской империи вести долгосрочную войну со странами Центра. К сожалению, в труде С. Броудберри и М. Харрисона нет ни одной ссылки на российских исследователей — если не на К.Ф. Шацилло, то хотя бы на белоэмигрантского Н.Н. Головина, который еще в 1930-е гг. дал довольно глубокий анализ социально-экономических причин поражения России в Первой мировой войне. Мы не разделяем полностью идею С. Броудберри и М. Хариссона, что фатальная судьба Российской империи была предрешена всецело ее отсталой полуфеодальной хозяйственной системой. В истории есть немало примеров, когда страна с более архаичной экономикой побеждала более передовую страну (хрестоматийные примеры изнашей истории — Северная война 1700–1721 гг., Отечественная война 1812 г.). Чтобы совершенно «вдрызг» проиграть Великую войну[2], надо было иметь не только отсталую национальную экономику, но также отсталое управление военным снабжением и отсталое управление армией в целом. Вот эти очень существенные аналитические промежуточные элементы зарубежные историки склонны пропускать. СОЮЗНИКИ, КОТОРЫЕ ХУЖЕ ВРАГОВ Война заканчивается победой, когда страна-победитель получает в итоге такую ситуацию, которая лучше, чем та, которая существовала перед началом войны. Улучшения могут проявляться в территориальных приращениях, в контрибуциях с противника, в повышении авторитета нации и т.д. С этой точки зрения, кстати говоря, единственными явными победителями Великой войны были США и Япония. Франция и Великобритания могут считаться победителями лишь с большой степенью условности: контрибуции и национальный престиж оказались куплены ценой чудовищных материальных потерь. Что же касается России, то она по итогам Первой мировой в принципе не могла выиграть что-то существенное, компенсирующее неизбежные высокие потери. Следует подчеркнуть, что Антанта была очень своеобразным военно-политическим объединением. Если в ХХ в. государства НАТО и Варшавского блока объединялись общностью политических режимов и геополитических интересов, то в случае с Антантой этого не было. Консервативная Россия вступила в союз со своими старыми антиподами — республиканской Францией и конституционно-монархической Великобританией. Можно вспомнить Крымскую войну, во время которой Россия потерпела поражение как раз от будущих союзников по Антанте, и малоудачные результаты русско-турецкой войны 1877–1878 гг. после Берлинского конгресса, где Великобритания, по существу, отняла у России все выгоды от победы. Англичане всегда рассматривали Россию как потенциальную угрозу своим колониям и, в свою очередь, угрожали российским колониям. Можно вспомнить, что Российская империя вынуждена была в 1867 г. продать Соединенным Штатам почти за бесценок Аляску, опасаясь, что эта территориям будет захвачена Британией и станет плацдармом для дальнейших английских вторжений уже на русский Дальний Восток. Сближение с Великобританией и Францией имело определенный смысл с точки зрения завоевания авторитета у российской «прогрессивной общественности». Романовы нуждались в поддержке со стороны российского общества, которое в конце XIX в. идейно быстро разваливалось. России, как бы сейчас сказали, остро требовалась национальная идея, и антинемецкие политические фобии для этого как раз подходили. Можно подумать, будто союз с Францией и Великобританией был нужен России, чтобы освободить «братьев-славян» и армян от австро-венгров и турок. Однако мнение, будто российские императоры всегда кровно радели за братьев-славян и прочие дружественные народы, едва ли соответствует действительности. В 1820-е гг. у России имелась прекрасная возможность освободить Балканы от турок, но Александр I и Николай I твердо придерживались политики борьбы с революциями, тем более с национально-освободительными. Поэтому Николай I колебался даже в вопросе помощи восставшим грекам. В 1848 г. этот же император послал экспедиционный корпус подавлять возмутившихся против Австрии венгров, даже не пытаясь оказать какую-то помощь политическому освобождению хорватов, сербов, чехов и других славян Австро-Венгрии. Российская империя сама имела очень похожие проблемы, это — освободительное движение в Польше и восстания горцев Кавказа. Поэтому Россия готова была давить любые освободительные движения в Европе и Азии либо сохранять нейтралитет, даже если речь шла о православных славянах. Справедливости ради надо заметить, что и «братья-славяне», глядя на участь поляков, тоже не пылали к Российской империи большой любовью. Отсутствие реальных основ для сотрудничества привело к ненормальной ситуации в годы Первой мировой войны, когда западные союзники рассматривали Россию в лучшем случае как «пушечное мясо», а в худшем — как куклу для избиения германской армией. Российское же правительство даже не могло объяснить обществу и армии, ради каких именно целей идет тяжелая война. Восточный фронт на протяжении всей войны занимал по отношению к Западному фронту сугубо подчиненное положение. В то время как русская армия в 1915 г. страдала от снарядного голода, склады французов ломились от артиллерийских боеприпасов. Англичане также отнюдь не торопились помогать России. А чтобы русские не реализовали давнюю идею захвата Стамбула-Константинополя, в самом начале войны англичане «по ошибке» пропустили в Турцию германские военные корабли, после чего русский десант на Босфор стал невозможным. В принципе, русским Константинополь был обещан в качестве платы за помощь против Центральных держав, но это обещание западные союзники априори не собирались выполнять. Справедливости ради надо отметить, что ставка западных союзников на то, что Россия с ее большими людскими ресурсами вымотает Германию, пока французы и англичане будут потихоньку готовить новые силы, не вполне оправдалась. Наиболее сильные германские дивизии навсегда остались на Западном фронте. К несчастью для Франции и Великобритании, германские главнокомандующие упорно следовали идеям Шлиффена, отдавая предпочтение активным действиям на Западе. Исключение составило только летнее германское наступление 1915 г., в результате которого Россия потеряла территорию Польши. Если бы немцы рвались в первую очередь не к Сомме и Вердену, а к Москве и Санкт-Петербургу, Россия могла бы потерпеть сокрушительное поражение уже на второй год войны. Не менее «странным» для России оказался союз с Японией. Когда японцы вступили в 1914 г. в войну на стороне Антанты, Россия оказалась в одной лодке со своим давним противником. Собственно, для всех западноевропейских держав Япония, претендующая на роль гегемона Дальнего Востока, однозначно была военно-политическим соперником. Правда, Великобритания и Франция надеялись повторить сценарий русско-японской войны 1904–1905 гг., т.е. купить поддержку Японии за счет русских интересов. И этот план чуть-чуть не реализовался. Весной 1917 г. западные союзники, рассматривая прогнозируемое крушение Русского фронта, предполагали перебросить в Европу миллион японских солдат. В обмен англичане и французы планировали отблагодарить Микадо приращением новых территорий к его империи. Какими же территориями? Не германских колоний в Тихом океане и не французских островов, а землями подконтрольных тогда России Маньчжурии и Уссурийского края. Поэтому в ноябре 1917 г., когда произошла большевистская революция в России, Япония, логично восприняв это событие как факт выхода России из войны, объявила ей войну. Цели японского правительства были просты — захватить русский Дальний Восток, а предлог был дан западными союзниками — неисполнение Россией своих союзнических обязательств. Именно благодаря Японии Гражданская война на Дальнем Востоке тянулась до 1922 г. Справедливости ради надо заметить, что не меньше, чем России, не повезло с союзниками Германии. Италия перешла на сторону Антанты (чем, правда, мало ее усилила). Австро-Венгрия имела слабую армию и множество внутренних проблем, а Османская империя сама нуждалась в военной помощи Германии. Единственным крупным эффектом от вступления Турции в войну на стороне государств Центра стало то, что Россия оказалась запертой с Черного моря, что значительно подорвало ее экономику. Болгария же вообще не хотела воевать, кроме нескольких ее генералов, ввязавших свою страну в военную авантюру. Таким образом, в самом лучшем случае, если бы Российская империя «дожила» до конца Первой мировой войны, то ее ждал второй Берлинский конгресс. Наши западные союзники постарались бы немецкими репарациями с Россией не делиться, Польшу провозгласить независимой, а от побежденной Турции «подбросить» России немного Малой Азии, но ни в коем случае не Константинополь. Как известно, после победной русско-турецкой войны 1877–1878 гг. начался террор народовольцев. После победной Великой войны, в которой Россия понесла гораздо большие потери и практически ничего не получила, неминуемо начались бы массовые революционные выступления. Ближайшая аналогия — история Италии, которая тоже воевала на стороне Антанты, тоже многое потеряла, но ничего не получила, что едва не привело в 1920-е гг. к революции. С такими «хорошими» союзниками, как в Антанте, Россия не могла выиграть Великую войну, даже оказавшись в числе победителей. УПУЩЕННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ В ЗАКАВКАЗЬЕ Эффективной альтернативой ожесточенным и малорезультативным боям на Восточном фронте с Германией и Австро-Венгрией могло стать создание сильной армии в Закавказье для разгрома Турции. Россия в случае разгрома Турции могла затем перебросить высвободившиеся в Закавказье сухопутные части через Малую Азию на Балканы, что означало, если использовать шахматную терминологию, шах и мат Австро- Венгрии и, возможно, всему Центру. При таком сценарии Черное море могло стать внутренним морем Российской империи. Реально осенью 1914 г. Россия располагала у границ с Османской империей весьма скромными сухопутными силами — после мобилизации в общей сложности не более 360 тыс. солдат и офицеров. Однако и это количество было растянуто по обширному фронту от Черного моря до озера Урмия (южный фланг закавказской группировки русских войск уходил в Персию). К 1917 г. России удалось развернуть в Закавказье несколько корпусов общей численностью примерно 850 тыс. человек (столько было по официальной статистике, фактически Кавказский фронт насчитывал не более 600 тыс. солдат и офицеров). Но этого количества в условиях горной войны с упорным противником было мало. Одна из причин слабости российских вооруженных сил на Кавказском фронте в том, что регион Закавказья был связан с коренными губерниями империи только одной одноколейной дорогой, имевшей, разумеется, низкую пропускную способность. Именно из-за этого в начале войны России удалось сконцентрировать против Турции сравнительно мало войск. Повторилось то же, что было во время русско-японской войны, когда войска можно было перебрасывать на Дальний Восток по единственной железной дороге. Но главная проблема российских войск в Закавказье заключалась не в их численности, а в их снабжении. Оно было более чем минимальным: на одно полевое орудие выделялось по 50 выстрелов, что в 20 раз меньше даже довоенной нормы по российской армии. Нельзя не удивляться тому, что даже в таких условиях русские войска в Закавказье сумели в 1914–1915 гг. не только отбить натиск турок, но и провести ряд успешных наступательных операций, имевших, правда, только тактический эффект. Создание сильной группировки русских войск в Закавказье могло вообще заставить Турцию сохранить нейтралитет в войне. Ведь основные экономические и людские ресурсы Османской империи находились в Малой Азии, и захват хотя бы 50% ее территории мог бы уничтожить саму Османскую империю. Но до 1915 г. Россия с трудом могла даже оборонять подступы к Батуми, где добывалось 20% всей медной руды Российской империи, остро необходимой для производства дефицитных снарядов. Причина такого пренебрежения к Кавказскому фронту лежала в предвоенной стратегии Российского Генерального штаба относительно Османской империи. Большие потери в войне 1877–1878 гг. (победа оказалась для России буквально «пирровой») убедили русских генералов в рискованности проведения сухопутных операций крупного масштаба против Турции. Русские генералы конца XIX в. сочли большие потери в период войны за освобождению Болгарии результатом сложного рельефа местности, который позволил туркам долго обороняться сравнительно малыми силами. Поскольку в Закавказье местность еще более гористая, чем в Болгарии, во время Первой мировой войны активных боевых операций русских войск там в принципе не планировалось. На самом деле истинной причиной слишком больших потерь русской армии в 1877–1878 гг. стали не балканские хребты, а отсутствие у русской армии современной по тем временам артиллерии, которая была у турок. Существенную роль играла и некомпетентность верховного командования в лице самого Александра II, который к тому же нес значительную долю ответственности за перевооружение армии. Поскольку никто из генералов не мог тогда открыто об этом сказать, виноватыми стали горы. И воевать в горах Закавказья русская армия опасалась. К тому же в 1890-е гг. Турция провела реформу своей армии, после чего России противостояла уже настоящая армия европейского образца. Что такое новая турецкая армия и на что она способна, продемонстрировала неудачная операция Великобритании в Галлиполи. Гораздо успешнее в стратегическом отношении, как решили стратеги еще Александра II, не воевать с турками в Закавказье, а быстрым десантом овладеть Босфором и Дарданеллами. Однако возник вопрос с британским флотом: Англия, несомненно, заступилась бы за Турцию, едва ей стали бы известны приготовления к высадке российских войск у Стамбула. Для этой проблемы было найдено решение: Россия создала секретный запас вооружений, который должен был быть передан войскам, как только они получили бы приказ о подготовке к десанту. Однако перспектива сохранения в секретности столь масштабной операции была сомнительна. Тем не менее, и в начале XX в. российское командование продолжало придерживаться в Причерноморье старой стратегии времен Александра II и Александра III (Шацилло 2000, 57–83). Идея десанта на берегах Босфора могла бы реализоваться во время Великой войны, когда Турция оказалась прямым и явным врагом Великобритании, а потому Россия могла не бояться прямого противодействия британского флота. Но русский десант на Босфоре мог осуществиться с большой долей вероятности, только если турецкие флот и силы береговой охраны оставались бы в том же состоянии, в каком они находились в конце 1870-х гг. Однако в Османской империи армия все-таки развивалась, у турок к началу XX в. появились и мины, и минные заградители (произошло это, кстати говоря, благодаря английской военно-технической помощи), что уже ставило русский план стремительного морского броска на Стамбул под большое сомнение. Появление же у Турции боевых кораблей дредноутного типа вообще исключало вероятность российской десантной операции. Правда, даже в Первую мировую войну находились горячие головы, продолжавшие отстаивать идею взятия Стамбула с моря. ПАРАДОКС С ЛЮДСКИМИ РЕСУРСАМИ РОССИИ Еще одна причина поражения России в Великой войне связана с тем, что для армии остро не хватало людей. В результате не удалось использовать главную козырную карту отсталой нации в войне с более передовой нацией — возможность не особо считаться с потерями. Нехватка бойцов кажется очень странной, ведь Россия имела к 1914 г. самое круп- ное в Европе население — 167 млн человек. На этом основании русские и французские стратеги считали, что Российская империя задавит численностью своих армий Гер- манию в первые же недели войны. Но этого не произошло: людские ресурсы России оказались сильно переоценены. Прежде всего, в число годных к призыву мужчин в Российской империи не попадали так называемые «инородцы». Правда, была «Кавказская туземная дивизия» и прочие подобные «туземные» формирования, но их существовало даже к концу войны сравнительно мало. В отличие от России, Британия и Франция активно привлекала к службе в своих армиях представителей туземного населения колоний. Скажем, англичане в 1917 г. привлекли до полумиллиона китайцев и египтян к работам в строительных нестроевых частях (причем арабские историки утверждают, что их соплеменники угонялись британскими властями на фронт насильно). Инородцы могли поставить в российскую армию 10 млн человек. Правда, качество этих контингентов было не на самом высоком уровне, однако кавказские формирования вполне можно было применять во второстепенных боевых действиях (например, на Румынском фронте). Опыт «Кавказской туземной дивизии» показал, что инородцы сражаются ничуть не хуже русских. Но режим Романовых принципиально отказывался от идеи о призыве представителей тех национальностей, которым было запрещено служить в армии. Согласно уставу 1874 г. и закону 1912 г., которые регулировали вопросы призыва, освобождение от воинской службы предоставлялось всему инородческому населению Астраханской губернии, Тургайской, Уральской, Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской областей, Сибири, а также коренному населению Мезенского и Печорского уездов Архангельской губернии. Народы Северного Кавказа после 1887 г. также стали привлекаться к воинской службе, но на особо облегченных условиях. В начале войны отдельные добровольческие армянские подразделения отчасти составлялись из числа армянских перебежчиков. Армянские отряды в составе Закавказской группировки русских войск возглавил в 1914 г. Армен Каро (настоящее имя — Нампарсум Боясян) бывший депутат турецкого парламента от Эрзурума. Может показаться непонятным, зачем российское командование согласилось на такое столь открытое участие османских армян в боевых операциях, нарушив тем самым тогдашние правила ведения войны и спровоцировав геноцид армян. Ведь для создания армянских специальных формирований (если надо было придать войне в Закавказье этнический и религиозный оттенки) вполне можно было привлечь и российских армян, а перебежчиков просто тихо включать в их состав. Ответ прост — армян в российской армии было очень мало, в отличие даже от северных кавказцев, из которых русские генералы сумели сколотить всего лишь одну дивизию. Для сравнения: в турецкой армии до войны служило около 60 тыс. армян, многие из них и стали перебежчиками. Даже в конце Первой мировой войны формирования уже независимых закавказских республик имели незначительную численность, в них было много необученных солдат. Поэтому Грузия и Армения с трудом могли отражать натиск уже разбитой и обескровленной турецкой армии. Грузинам в 1918 г. помогли немецкие формирования, проникшие в Закавказье через Кубань. Русские же солдаты бросили Закавказье, остались только верны долгу малочисленные казачьи отряды и группы офицеров. Такое пренебрежительное отношение Российской империи к православным народам Закавказья не совсем понятно. Ведь если с мусульманами у русского правительства не всегда складывались, скажем так, хорошие отношения, то армяне и грузины всегда рассматривали Россию как защиту от Турции. Главная причина нехватки солдат заключается в том, что в России было много не годных к службе молодых мужчин, так называемых «белобилетников». Их насчитывалось перед войной около 6 млн человек. После всех переосвидетельствований военного времени даже в конце 1916 г. оставалось около 5 млн белобилетников. Общая же численность годных к службе мужчин призывного возраста оценивалась в 26 млн человек. Почему же каждый пятый мужчина в России был так болен, что не мог служить в армии? Надо также учесть, что предельный призывной возраст в Российской империи был 43 года, тогда как в государствах Центра он был 50 лет. Когда в конце 1916 г. встал вопрос об увеличении верхней планки призывного возраста, то у думских депутатов и военных возникло сомнение по поводу того, смогут ли мужчины старше 43 лет вообще служить в армии, ведь многие из них уже находились на иждивении в своих семьях. Таким образом, большинство российских мужчин в возрасте старше 43 лет не могли даже работать в тылу. Ничего удивительного в этом нет, так как средняя продолжительность жизни мужского населения в России составляла в конце XIX — начале XX вв. 31–32 года. Те россияне, кто доживал до 40 лет, уже были стариками. Во Франции, скажем для сравнения, мужская продолжительность жизни составляла в 1900 г. примерно 50 лет, к этому показателю Россия приблизилась только в конце 1920-х гг. Малая продолжительность жизни и плохое физическое состояние мужского населения объясняются тяжелыми условиями труда большинства россиян и состоянием медицины при последних Романовых. Например, французский профессор Э.Д. Дилон, живший перед мировой войной в России, так описывал социальное положение русских крестьян: «Русский крестьянин ложится спать в шесть и даже в пять часов зимой, т.к. у него нет денег купить керосин для керосинки. У него нет мяса, нет яиц, нет масла, нет молока, часто нет капусты, и живет он в основном за счет черного хлеба и картошки» (Арин 1999). Супруги Сидней и Беатриса Уэбб, известные английские социалисты, изучив положение крестьян в России, сами делают такой вывод: «Большинство крестьян в 1900 г. жили как крестьяне Франции и Бельгии в XIV веке» (Webb and Webb 1937, 809). В Российской империи, согласно переписи 1897 г., «кормильцами», то есть лицами, полноценно участвовавшими в национальном производстве и содержавшими семьи, были признаны 34 млн человек из 128 млн населения страны, учтенных переписью. По оценке Н.Н. Головина, в экономике Российской империи реально было занято 24% ее населения, тогда как в Германии, США и Франции этот показатель колебался в пределах 38–40% (Головин 2001, 32–33). Отсюда Н.Н. Головин делал логичный вывод, что Россия экономически была абсолютно не готова к затяжной войне.[/quote] ПРОДОЛЖЕНИЕ СТАТЬИ - http://scisne.net/a-662
Ответов - 0
полная версия страницы