Подробности современного мира без Второй мировой войны

Форум » Альтернативная история » Подробности современного мира без Второй мировой войны » Ответить

Подробности современного мира без Второй мировой войны

ВЛАДИМИР-III: Опять обращаюсь к теме развилки, которая отменит вторую мировую войну. К созданию антигерманской коалиции летом 1939 года. Великобритания. Франция, СССР и Польша. Италия – союзник для Германии никудышный (именно в августе Муссолини осознал – на основании докладов ведомства по военной мобилизации – ограниченность ресурсов и счел за правильное не участвовать в войне – до лета 1940, но поражение Франции системно изменило ситуацию в Европе). Венгрия – столь же сомнительна. Ни Югославия, ни Румыния, ни Болгария летом 1939 никаких особых прогерманских настроений не проявляют. Испания медленно приходит в себя после войны. США... ну, есть горе-геополитики (назвать их историками не получается), которые считают, что США была выгодна война в Европе, но, вне зависимости от "выгод" никаких реальных рычагов влияния на ситуацию за океаном в Вашингтоне не имеют. Их главная проблема в этот период – Япония и ее китайская политика. Китай для США важен в качестве рынка сбыта и противовеса Японии. СССР также на стороне Китая. Казалось бы, только авантюризм Гитлера и... пакт, да пресловутый пакт 23.08.1939 мог переломить ситуацию. Итак, развилка: весной 1939 советская внешняя политика сохраняет свое основное направление - "единый антифашистский фронт" с социал-демократами и даже левыми либералами. Летом переговоры с Великобританией и Францией завершаются подписанием Пакта о европейской обороне, недвусмысленно направленного против любых новых перекроек европейских границ, а, следовательно, против Германии. К концу августа она оказывается во внешнеполитической изоляции. 1 сентября 1939 года останется обычным днем мировой истории (Япония зализывает раны Халхин-Гола, террористическая кампания Ирландской республиканской армии на территории Англии пошла на убыль, установление в Сирии военного режима генерала Вейгана, из рядов чилийской армии уволено 36 генералов и офицеров, замешанных в событиях, связанных с попыткой государственного переворота 25 августа, в Китае на фоне военных действий свирепствует эпидемия холеры). Гитлер не решился выступить сразу против Польши, СССР, Франции и Великобритании (генералитет при этом дружно высказался против войны). Далее. Конечно, не стоит считать (как часто думают авторы альтернативных развилок), что прохождение "опасного периода" автоматически устраняет проблемы и противоречия, приведшие к "отмененному" событию. Война Германии с союзниками (включая СССР) теоретически могла начаться и в 1940, и в 1941 году. Но меняется ситуация в самой Германии. Гитлеру предстоит еще пережить 8 ноября 1939 года, когда он вполне может стать жертвой взрыва бомбы в мюнхенской пивной Бюргербройкеллер, установленной столяром Эльзером. В реальной истории Гитлер очень торопился (военное время!) и ограничился небольшой речью, здесь же взрыв и гибель (вариант: тяжелое ранение, несовместимое с полноценной политической деятельностью) Гитлера весьма вероятны. Не останавливаясь на теме посмертного культа Гитлера в самой Германии (что даст поживу ревизионистам лет так через 20-25) и кое-где за рубежом, следует рассмотреть вопрос о "преемнике". Таковых может быть минимум двое: во-первых, заместитель фюрера в НСДАП Рудольф Гесс и скромная "темная лошадка" Мартин Борман. Известный вес будут иметь Геринг, Геббельс и Гиммлер, но основная борьба в ближайшие годы развернется между двумя первыми лицами. Я полагаю, мало-помалу Борман "переиграет" Гесса, и бегство последнего из страны случится примерно в те же сроки, что и в реальной истории, но уже по иной причине. Новый фюрер, однако, столкнется с существенными экономическими проблемами. Экономика Германии в 1933-1939 годах строилась на мобилизационной модели, с расчетом на близкую войну и соответствующие трофеи. Этого не происходит, и, как и любая экстенсивная модель развития, германский национал-социализм оказывается в ситуации кризиса и упадка. Борман не имеет харизмы Гитлера, внутренняя грызня в руководстве (в котором он лишь первый среди равных) с каждым годом обостряется, равно как и социально-политические протесты. Рабочие все чаще бастуют, крестьяне требуют окончательного завершения раздела помещичьих земель (в реальности, эта реформа была завершена в Германии лишь к концу 1944 года), подпольные политические партии начинают смелеть, а тот правоконсервативный консенсус, который позволил Гитлеру прийти к власти в 1933, разваливается, и немецкие консерваторы, опирающиеся на армию, начинают переходить в открытую оппозицию. Аналогичная ситуация в кругах германских дипломатов. Гесс из-за границы вредит Борману, где только может. Штрассер в Швейцарии на базе своего левонацистского Движения за свободу Германии пытается создать переходное правительство в изгнании. Само собой, СССР активно поддерживает немецких коммунистов и левое крыло социал-демократии. Борман понимает, что вермахт – его главный враг, и начинает производить усиление СС и одновременное сокращение численности вооруженных сил под предлогом раздутости военного бюджета. Его противники (справа и слева) находят в этом предательство национальных интересов, и около 1944 года (почему бы именно не 20 июля?) производят военный переворот. В этом варианте всемирной истории характер движения, стоящего за реализацией "операции Валькирия", будет более консервативным, ближе к Эрнсту Юнгеру, чем к Ольбрихту и даже Герделеру. После прихода к власти переходного военного правительства в Германии наступает эра ограниченной, но все же демократии. НСДАП не подверглась запрету, разве что арестованы ее лидеры, однако ее позиции на ближайших выборах значительно слабее, чем даже в 1930-1932. Дальнейшее развитие Германии имеет ряд веерных развилок. Приход к власти коммунистов очень маловероятен. Для этого опять необходимы системные кризисы и несколько иная внешнеполитическая позиция СССР. Более вероятны варианты создания нескольких провластных правоконсервативных партий массового типа с идеологией, близкой другим консервативным режимам Европы в этот период: польской "санации", югославскому королевскому режиму и др. При этом в стране проводятся выборы, и существует легальная оппозиция: возродившиеся национал-либералы, социал-демократы и коммунисты. НСДАП сдает позиции и к концу 1940-х разваливается на несколько враждующих группировок. Другой вариант: приход к власти германской социал-демократии, и реализация в Германии "скандинавской модели" (благо пример Швеции уже есть). И в первом, и во втором случаях, внешняя политика Германии подчеркнуто миролюбивая (заявлено о преодолении позорного Версальского мира и объединении большей части немцев – Австрия, Судеты, Мемель – в едином государстве). Не исключено усиление унитаристских тенденций и борьбы с остатками партикуляризма.

Ответов - 83, стр: 1 2 3 4 5 All

ВЛАДИМИР-III: Главный антагонист Германии – СССР в мире без второй мировой войны напоминает потерянную в детской песочнице старую игрушечную винтовку. Существует т.з., что без войны СССР продолжит ускоренное развитие, и уже реализация третьего пятилетнего плана к 1943 году делает советскую страну самым мощным государством Европы, вровень с тогдашними США. Это преувеличение. Напомню, что ни первый, ни второй пятилетний планы не были выполнены (например, вместо 200 тысяч автомобилей по плану в 1932 году произведено всего 24 тысячи), и поэтому многие контрольные цифры плана еще долго останутся недостижимыми. Тем не менее, никто не может отрицать, что отсутствие боевых действий, ужасающих разрушений и многомиллионных жертв на большей части европейской территории СССР скажутся на его развитии более чем благотворно. Но в целом уровень жизни к 1950 году вряд ли будет выше реальности, а в деревне даже ниже (к примеру, из общего числа населения Российской Федерации в варианте истории без второй мировой – 173 млн. к 2000 году, жителей села будет не 40 млн., как по результатам реальноисторической переписи 2002 года, а 68 млн., что совсем ненамного меньше показателей 1939 года – 72 млн. человек. Без войны нет изменений ни в национальной политике, ни в политике по отношению к религиозным организациям (к концу 1950-х последние православные иерархи перемрут в местах заключения). После прихода в НКВД Берии практика политических репрессий кардинально сужается, а новых поводов к репрессиям, которые дало расширение границ СССР и война, здесь не будет. Во внешней политике сохраняется ограниченная ориентация на Великобританию и Францию, что расширяет окно культурных контактов с заграницей. Внутри страны (как и в реальности) в 1941 году наблюдаются дефицит продуктов и усталость от идеологии. Финской войны в этом варианте истории, скорее всего, не будет.

ВЛАДИМИР-III: Что же происходит в 1940-х в других странах и регионах? Великобритания успешно преодолевает экономическую стагнацию 1930-х годов, завоевывает новые рынки, вытесняя оттуда американские и немецкие фирмы, консолидирует свою гипертрофированную империю путем дозированных реформ и послаблений местным элитам – в Индии, арабских странах, доминионах, но с другой стороны усиливает процесс заселения стратегически важных колоний британскими подданными из метрополии (тем самым решается вопрос безработицы). Колонизируется Южная Африка, Восточная Африка, включая Танганьику, Кипр, острова Океании. В целом европейские страны настроены на дальнейшую колонизацию Африки (если к 1950 в Африке проживало, включая буров, до 7-8 млн. выходцев из Европы, то, в случае сохранения колониального режима на этом континенте, к 2000 году эта цифра удвоится: больше станет французов в Алжире и на Мадагаскаре, португальцев – в Анголе, итальянцев – в Ливии). Хотя Великобритания по населению и объему экономики в метрополии может соперничать лишь с Францией, но уступает Германии и СССР, не говоря уже о США, вместе с экономикой британской империи Великобритания сохраняет мировое лидерство в объемах торговли, интенсивности коммуникаций, объему потребительского рынка. Многие эмигранты (ученые, писатели, общественные деятели), которые в нашей реальности добрались до США, здесь, спасаясь от политических репрессий и экономической нестабильности в Центральной и Восточной Европе, оказываются в Лондоне и Кембридже. Разумеется, США недополучает эту "утечку мозгов", и поэтому ряд проектов (в т.ч. создание ядерного оружия и космических аппаратов) в США реализован быть не может (во всяком случае в 1940-х гг). Воспользовавшись пассивностью Германии и СССР в Европе, а также вовлеченностью Японии в затяжной конфликт с Китаем, британская политика сосредотачивается на защите своей колоссальной империи и ее увековечении (в соответствии с философско-геополитической концепцией "холлизма" - т.е. постулирования органической связи всех частей Британской империи, как в экономическом, так и в культурном и политическом отношении). Британский фунт продолжает играть роль главной мировой валюты. Выборы 1940 и 1945 годов дают победу консерваторам, и таким образом лейбористский "ангсоц" второй половины 1940-х просто не имеет места.

ВЛАДИМИР-III: А вот для США поворотным станет вопрос о войне с Японией. Вариант с Тихоокеанской войной без войны в Европе неоднократно рассматривался авторами исторических альтернатив, и почти все они пришли к согласию, что Япония обречена, а у СССР есть шанс союза с США в этой войне. Здесь возможны три варианта: а) войны между США и Японией не происходит, и большая часть Китая к концу 1940-х оказывается под протекторатом Японии, у нее случаются небольшие инциденты на границах СССР, но без серьезных последствий; б) война между Японией и США происходит между 1941 и 1945 и завершается достаточно кровопролитным завоеванием японских островов (ядерного оружия в США в 1945 еще нет) – в этом случае "японское наследство" делится между СССР и США, а в Китае с вероятностью 90% к власти приходит Мао; в) более поздняя война США и Японии – начиная примерно с 1950 года, причем в 1940-х СССР и США обоюдно поддерживают Китай, сопротивление которого японской агрессии нарастает, и война затягивается в неблагоприятных для Японии условиях – здесь уже в 1956 году США могут применить ядерное оружие. Казалось бы, ситуация склоняет Японию к возобновлению союза с Великобританией, но этого не произойдет по ряду причин. Еще один конфликт может случиться в середине 1940-х (около 1946 года) между СССР и Турцией. Советской политикой движет желание закрепиться в Проливах и надежда на нейтралитет Европы на фоне кризиса турецкого режима после смерти Ата-Тюрка. Но эта "летняя война" не приводит к решению проблемы Константинополя (турецкое правительство демонстративно переносит столицу в Стамбул). Все европейские страны в той или иной степени помогают туркам (эта антисоветская солидарность будет срабатывать еще не раз в будущем, не смотря на все коренные противоречия между отдельными странами Европы, на что рассчитывал Сталин). С другой стороны объявлять войну СССР никто из европейцев не намерен, и помощь Турции ограничится техникой и добровольцами. В лучшем случае, СССР присоединит Карс и прилегающие области, вернув границу 1914 года. Это окрыляет армян (как советских, так и диаспору – часть диаспоры репатриируется и расселяется на новых землях). Территория к югу от Батума войдет в состав Грузинской ССР. Геополитические выводы из альтернативноисторической ситуации 1940-х: Германия относительно слаба и внутренне нестабильна, США и Япония обречены на военный конфликт, СССР бессилен даже против средней страны, если она получает поддержку (а она ее получит) остальной Европы. СССР выгоняют из Лиги наций, но ненадолго – к 1950 Вышинский торжественно вернется в Женеву. И еще один немаловажный момент: вторая мировая и Великая Отечественная войны, как это не странно, практически не повлияли на кадровый состав советской элиты (разве что отсутствуют "прибалтийские кадры", но даже не разоренная войной Украина, не смотря на неприсоединение западных территорий и, скорее всего, Крыма, остается одной из важнейших "провинций" советской империи). Предсказуемо возвышение Берии, борьба ждановской и бериевской команд, победа бериевцев (Берия, Маленков, Хрущев) и все прочие процессы во власти накануне смерти Сталина. Отдельный вопрос о характере советского патриотизма без Великой Отечественной войны. Он больше похож на мироощущение второй половины 1930-х в нашей реальности – куда больше настроений ехать за тридевять земель "воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать". Африка, где сохраняются колониальные режимы, для этих интернационалистов, скорее всего, останется терра инкогнита, но Дальний Восток, Ближний Восток и Латинская Америка вполне заинтересуют. Однако, не стоит думать, что Кастро и Альенде однозначно станут советскими сателлитами. После 1920 года в Латинской Америке продолжается системное соперничество Великобритании и США, куда будет вмешиваться (в меру сил) Германия. Но для СССР тоже есть поле деятельности.

ВЛАДИМИР-III: Еще в 1941 первая колония Франции – Сирия получает независимость. Это стало результатом долгих переговоров в 1936-1939 годах и должно было продемонстрировать, во-первых, добрую волю правительства Франции даровать всем своим колониальным народам независимость, по достижении ими способности к независимости (именно такова была философия Мандатов Лиги наций), а во-вторых, готовность сирийских арабов к самоуправлению. В 1943 независимость получил Ливан. На Ближнем Востоке стала возникать группа независимых арабских стран, и таким образом, появление ЛАГ около 1945 года более-менее предопределено. Но! В Сирии почти сразу же началась чреда военных переворотов, восстаний и гражданских войн, перемежающихся зверскими даже по меркам региона диктатурами. Арабские националисты превратили страну в плацдарм борьбы с превращением Британский Палестины в еврейский национальный очаг. Обострились отношения Сирии с Турцией и Ираком. Этот неудачный опыт к концу 1940-х стал трактоваться французским правительством, а также правительствами других метрополий, как предостережение от поспешной деколонизации. В итоге из всех колоний Африки к концу ХХ века независимость получит лишь Марокко, да и то – в ходе конфликта Франции и Испании. Правительство Великобритании окончательно отказывается от идеи деколонизации и стремится лишь к развитию системы косвенного управления (все монархии, входящий в состав Индии и других британских колоний, получают значительную автономию) и опять же к заселению белыми людьми стратегически важных территорий – портов и прочих анклавов на пути в Индию, южноафриканского вельда и нагорий Восточной Африки. Еще менее склонны к проведению политики деколонизации Португалия, Италия и Нидерланды. Французское правительство в Африке наоборот создает нечто вроде Французского Сообщества с перспективой интеграции этих стран и народов в состав Франции: вновь оживают проекты транссахарских железных дорог и создания чисто французских анклавов в Алжире и Сенегале. В Индокитае время от времени вспыхивает недовольство французским правлением, но это не идет ни в какое сравнение с войнами 1946-1975 нашей реальности. В 1946 году независимость получают Филиппины, но США сохраняет свои позиции в стране, которая – самый важный плацдарм Америки на подступах к Японии и Китаю. Еще один нюанс происходящего. В 1941-1950 население земного шара увеличилось с 2295 до 2527 млн. человек (10,1%), и не будь мировой войны, могло бы вырасти еще на 70-80 млн. человек, но в 1950-х начинается известный всем демографический взрыв, который привел к увеличению темпов роста населения во второй половине ХХ века в 2,5 раза сравнительно с темпами первой половины века. Этому способствовало... да, получение независимости и резкое улучшение медицинского обслуживания в развивающихся странах, а также т.н. «зеленая революция», ведь в Индии голод, характерный для колониальных времен, исчез из повестки дня уже в 1970-х. Здесь все иначе. Бэби-бум середины 1940-х – конца 1950-х, который в нашей реальности стал ответом на демографические потери второй мировой, здесь смазан и отложен лет на 10-15 (он происходит в 1958-1970 в результате роста уровня жизни в Европе, США и отчасти в СССР). Большие военные расходы (европейские страны держат под ружьем массовые армии: Германия – 1,5 млн. человек, СССР – 3 млн., Франция – 1 млн., Польша – 1 млн. и т.д.) просто не позволяют заниматься серьезными медицинскими программами для туземцев в колониях. Там по прежнему высока смертность, особенно, детская, и наблюдается относительно низкий тем прироста населения. К концу ХХ века общее население мира немногим превышает 4 млрд. человек (рост за 50 лет на 60% сравнительно с 55% роста в 1901-1950 гг), и население многих колоний существенно меньше нашей реальности (например, в Британской Индии в целом – 743 млн. жителей, в Нидерландской Индии – 128 млн., в Британской Нигерии – 64 млн.) Конечно, без потерь мировой войны население многих европейских стран гораздо больше реальности: в Германии (включая Австрию, Судеты и Мемель) в 2000 году – 100 млн. человек, в Польше (тоже в границах 1939 года) – 57 млн., в Румынии – 29 млн. Население СССР по переписи 1989 года уже превышает 300 млн. человек, что на 77% больше населения в тех же границах по переписи января 1939 года. Пресловутый миграционный натиск "третьего мира" на Европу здесь очень малоощутим – есть арабы во Франции, но их и до 1939 года было около 200 тысяч; выходцы из всех британских колоний в Лондоне и других крупных городах Великобритании (но это преимущественно элита, сливки колониальных обществ, получающие первоклассное образование в Оксфорде и Кембридже – поэтому парадоксальным образом среди докеров индийцев и индомусульман меньше, чем среди преподавателей и врачей); в Нидерландах заметна прослойка выходцев из Нидерландской Индии, преимущественно христиан – также и среди французских арабов многие именно христиане, марониты в первую очередь. Поляки, румыны, болгары, югославы пополняют ряды гастарбайтеров в условиях единой Европы, а после 1991 (ну вот и анонс распада СССР, который столь же фатален в этой реальности) – жители бывших союзных республик. Поэтому четверть проституток Германии – польки, украинские шинки заполонили Монмартр, а в Нотр-Даме среди прихожан французов разбавляют хорваты и литовцы. Собственно, этот процесс уже наблюдался в 1930-х (Эдита Пьеха родилась в семье польских эмигрантов на франко-бельгийской границе, и в этой реальности быть ей парижской шансоньеткой, а не советской звездой киноконцертов). Это также стимулирует конфликты на национальной почве, но ни о каком "закате Европы" речи не идет. Население США на несколько миллионов меньше нашей реальности (за счет перемещенных лиц и их потомков, которые остались в Европе). Можно даже пробежаться по биографиям: В.В.Набоков никогда не пересечет Атлантический океан и по прежнему будет парижанином или жителем Швейцарии (когда разбогатеет на "Лолите"), Нильс Бор останется в Дании, Арнольд Шварценеггер станет кинозвездой немецкой УФА и т.д. Конечно, экономическое и технологическое развитие США происходит быстрее, чем во многих странах Европы, но нет того американоцентризма в рамках Запада в целом, который наблюдался особенно в первые послевоенные десятилетия нашей реальности. Париж – столица моды, философии и литературы, в Германии развивается космическая программа (первый космонавт отправлен в космос в 1953 году усилиями Космического центра в Пенемюнде), Женева – столица Лиги наций (ряд стран то покидает ее состав, то вновь вступает, но не США, которые принципиально сохраняют свой суверенитет), философская Львовско-Варшавская школа по прежнему базируется в Варшаве и Львове и т.д. Центр тяжести Западной цивилизации распределен более равномерно.

ВЛАДИМИР-III: 1950-е годы начинаются долгожданной Тихоокеанской войной (это еще одна закономерная развилка, и допустим, мы выбрали такой вариант). Увязшее в войне с Китаем, которому активно помогают СССР и США, японское правительство желает одним ударом решить проблему легитимации своих завоеваний: японо-китайский фронт проходит примерно там, где он был в реальной истории в 1944 году. В январе 1950 атакован Пирл-Харбор, произошла высадка японских войск на Филиппинах и Гуаме. У властей СССР в это время может появиться соблазн ударить в тыл Японии, но осторожный Сталин предпочитает продолжать политику помощи Китаю, однако, вместо Чан Кайши главным ее получателем становится Мао. Перипетии Тихоокеанской войны 1950-1956 годов отчасти повторяют реальную кампанию на Дальнем Востоке и в Океании 1941-1945, однако, вокруг сражающихся Японии, Маньчжурии, ванцзинвэевского Китая с одной стороны и США с Филиппинами – с другой много нейтралов, каждый из которых желает своей выгоды от развития событий. Великобритания, конечно, больше симпатизирует США, но это не мешает продолжению торговых контактов с Японией в обмен на обещания японской стороны о некоторых преференциях в будущем японоориентированном Китае. Франция и Нидерланды опасаются за безопасность своих владений в регионе и проводят политику строгого нейтралитета. Германия обнаруживает, что особых интересов в регионе не имеет, хотя контакты с Японией и противостоящим ей Китаем сохраняются, но они мало на что влияют. СССР видит в этой войне шанс для долгожданного превращения военного столкновения империалистических держав в революционный взрыв и расширения сферы социализма до Южных морей. Советская пропаганда клеймит японскую военщину, но поддержка США достаточно условная (полноценного советского-американского союза против Японии и здесь не получается). В 1950-1956 годах умирают Муссолини и Сталин, Европа переживает экономический бум, в Великобритании создается атомное оружие (1952). О последнем подробнее. Британский ядерный проект имел место быть еще в начале 1940-х, но его темпы могли привести к чему-то определенному только десятилетием спустя. Все же количество беглых физиков-ядерщиков в Великобритании больше, чем где бы то ни было. Создание Великобританией нового ядерного оружия открывает ядерную гонку между "великими державами", и первыми догоняют золотого медалиста США (серебро) и СССР (бронза – спустя несколько месяцев после американской бомбы; сыграл роль советский шпионаж в Великобритании). В 1956 году США применяют новое оружие против Японии, которая силится, впрочем, безуспешно, создать свою бомбу. Не то, чтобы впечатление от Хиросимы и Нагасаки (может быть Токио) так уж подействовало на остальные правительства, но при Лиге наций возникает Атомный комитет, который пытается (как и в свое время воздушные бомбардировки) запретить применение нового оружия. Помимо Великобритании, США и СССР членами ядерного клуба становятся Германия (1958), Франция (1960) и, возможно, Италия. Разработки ведут Польша, Швейцария и Испания. Однако, ядерные арсеналы всех стран невелики (всего несколько десятков боеголовок). В 1956 году (уже при Хрущеве) РККА (она по прежнему так именуется) под командованием Жукова и Власова (!) наносит удар по Квантунской армии. Если это случится ранее применения американцами ядерного оружия, РККА гарантированы тяжелые и кровопролитные бои (хотя опыт турецкой кампании все же усиливает советскую армию). Отдельный вопрос о ее призывном характере; думаю, пехота перейдет на призыв, но остальные рода войск сохранят свой полупрофессиональный характер. Если же вступление СССР в войну произойдет после ядерных ударов, то повторится кампания 1945 года нашей реальности, и к моменту капитуляции Японии СССР займет Карафуто, Курилы, Маньчжурию и Северную Корею. В 1956-1960 в Китае идет банальная гражданская война между коммунистами и Гоминьданом. Разумеется, СССР активнейшим образом поддерживает первых, а США и Великобритания – вторых. Япония оккупирована США, которые временами находятся в шаге от войны с СССР. СССР играет по крупному – ставка велика: крупнейшая страна мира должна стать советской. Великобритания также категорически недовольна советской экспансией. Франция склонна к компромиссу (все же СССР – часть системы безопасности в Европе). В 1960 году коммунисты побеждают в Китае, а англо-советско-франко-польский пакт в Европе фактически потерял силу. Еще в 1959 в Пекине провозглашена КНР, а в Северной Корее с 1956 года существует КНДР. США держит крупные войска в Японии, Южной Корее и на Тайване. Происходит экономический подъем этих стран.

ВЛАДИМИР-III: В 1961 году начинается "Польский кризис". Эпоха Хрущева (в отличие от реальной истории) здесь становится эпохой войны с Японией и противостояния политике США на Востоке (в Китае и Корее) и остальному Западу – в Европе. Хрущевский волюнтаризм нацелен теперь на Польшу, которую провозглашают самым слабым звеном в цепи империалистических держав. Ставка здесь делается... да, на украинское антипольское движение. СССР поддерживает "жидо-бандеровцев" против "белопанов". К этому времени Польша осуществляет свой проект создания унии с Литвой, эти страны фактически создают конфедерацию, а Литве в порядке компенсации отходят все земли Западной Белоруссии и Виленщины по границам еще 1795 года между двумя нациями Речи Посполитой. Польская сторона мало что теряет в этой рокировке, поскольку в Литве теперь живет огромное польское меньшинство, и его особые права специально оговорены в Статуте Унии 1955 года. СССР теряет своего единственного реального союзника в вероятной войне с Польшей, но усиливает коммунистическую пропаганду в Прибалтике (включая Литву). В 1962 году советско-польский конфликт обостряется. СССР требует расторжения Польско-Литовской Унии 1955 года, но с сохранением границ Литвы сообразно Статуту Унии, а также передачи в состав Украинской ССР всех польских территорий до Буга и Сана. Польское правительство категорически отвергает ультиматум и ускоряет работы над ядерной бомбой. Советские спецслужбы активно забрасывают на польскую территорию диверсантов из числа надднепрянских украинцев и местных галичан. Польша разрывает дипломатические отношения с СССР и начинает мобилизацию. В ответ ядерные ракеты СССР (еще очень несовершенные, своего Гагарина в СССР еще нет) нацелены на Львов, Краков и Варшаву. Надежда советского руководства на то, что европейские страны не будут рисковать войной с ядерной державой ради сохранения территориальной целостности многонациональной Польши, оказалась несостоятельной. В Германии, которая по идее должна была стать главным союзником СССР в разделе Польши, победила партия "общеевропейцев", которые сочли продвижение границ СССР на Запад крайне нежелательным для "европейской христианской цивилизации" (в конце 1950-х Хрущев расправился с остатками РПЦ). Польшу активно поддерживают Великобритания и США, а также практически все остальные европейские страны – французские и бельгийские демократы, итальянские неофашисты, короли Румынии, Греции, Югославии и Венгрии (в 1957 после смерти Хорти в Венгрии наконец-то избрали королем Отто Габсбурга, который проводит либерализацию режима), царь Болгарии, оживляются последние дожившие до 1962 белоэмигранты. Хрущев стучит по трибуне Лиги наций башмаком и демонстративно выводит СССР из ее состава (после того, как вернул СССР в состав Лиги наций в 1954 после смерти Сталина, а до того СССР исключен как агрессор в 1946). Советские дипломаты в Париже клянутся, что ни один советский солдат не проник в Польшу, в то время как поляки демонстрируют допросы пленных офицеров-диверсантов. В Польше раздаются призывы к депортации всех украинцев и белорусов в СССР. Хрущев ставит новый ультиматум и уже грозит ядерной атакой. В ответ британские войска прибывают в Гдыню и Данциг. Германия также начинает мобилизацию. К 1962 году у СССР всего 40 ядерных боеголовок (у США, Великобритании, Германии, Франции и Италии – в 15 раз больше), к тому же начало войны в Европе неминуемо приводит к американскому удару на Дальнем Востоке. Хрущев отступает. Польское правительство обязуется создать украинскую культурную автономию и начать переговоры о территориальной автономии, но не об унии по образцу литовской. США вводят санкции против СССР. Кризис 1962 года меняет мировую политику. Советская угроза осознается большинством европейских стран, во главе которых еще с 1920-30-х стоят жесткие антикоммунистические режимы. В 1963 году в Варшаве подписан Пакт о стабильности в Европе, направленный против влияния СССР. В Польше, Латвии, Литве, Эстонии, Румынии, Югославии, Венгрии, Словакии, Болгарии, Италии, Греции и Албании по-прежнему запрещена деятельность коммунистических партий. Также осознана ядерная угроза, ее масштаб и последствия. Уничтожать целые города в Европе западным политикам как-то не хочется. Начинается выработка соглашения о неприменении ядерного оружия и его нераспространении. В СССР в 1964 "за волюнтаризм" (читай, за польскую авантюру) снимают Хрущева. В 1964-1967 в стране масштабный социальный кризис. Дефицит продуктов и сокращение заработных плат приводит к массовым волнениям (типа Новочеркасска в нашей реальности). Диссидентская антикоммунистическая субкультура окрашивается в православно-старообрядческие тона (после окончательной ликвидации РПЦ в 1959 религиозные организации в СССР сохраняются лишь в виде катакомбных церквей, а также подпольных протестантских групп). Кстати, в СССР в 1960-х более 4 млн. евреев, но религиозности среди них почти не наблюдается, и советская идишская культура конкурирует с идишской культурой евреев Центральной Европы. Брежнев после 1964 года проводит куда более миролюбивую внешнюю политику и занят погашением очагов внутреннего недовольства.

ВЛАДИМИР-III: Тем временем Мао Цзэдун, крепко утвердившись у власти в КНР, начинает ссориться с "советскими ревизионистами". В 1964 году Мао высказывается в защиту Хрущева, а китайская делегация на Съезде КПСС выступает против "капитулянтской" политики в отношении Запада. Китай начинает создание своей ядерной бомбы. КНДР повторяет в общих чертах свое же развитие в реальной истории после 1953 года: та же династия Кимов и чучхе. В 1969 году советско-китайская ссора приводит к расколу коммунистических партий на "промосковские" и "маоистские", а в 1971 и 1975 на границах СССР и Китая происходят вооруженные конфликты. В 1976 году накануне смерти Мао Китай создает ядерную бомбу. После смерти Мао руководство в КПК переходит к "банде четырех", а их в 1977 свергает Линь Бяо, который устанавливает режим личной власти. Причем, очень левацкий. Культурная революция начинается именно с его подачи. Его сын Линь Лиго в 1980-х уже делает Китай мало отличимым от КНДР нашей реальности. Единственная слабость "любимого вождя" - он фанат Битлз. В 2000 году 55-летний Линь Лиго все еще "Председатель Китая" и генералиссимус. Таким образом, единственная успешная попытка расширения социалистического лагеря терпит неудачу. К концу 1970-х СССР смирился со своей ролью единственного "государства рабочих и крестьян" в мире (Китай обвиняют в неотроцкизме и левачестве). Запад позитивно воспринял раскол мирового коммунизма, но отношения с Китаем враждебные.

ВЛАДИМИР-III: Великобритания сохраняет свою колониальную систему, главной частью которой является Британская Индия. Еще с начала 1960-х КНР разжигает повстанческие войны в колониях европейских держав в Азии и на Филиппинах; эта практика продолжается и даже усиливается при Линь Лиго, причем, наличие крупных повстанческих коммунистических армий на Филиппинах, в Нидерландской Индии. Индокитае, в Сиаме, Бирме, Британской Индии настолько пугает местные элиты, что те готовы смириться с колониальным статусом своих стран, а колонизаторам такое положение дел выгодно, и поэтому повстанческие войны маоистов продолжаются десятилетиями. Сохранен также Британский Мандат Палестина. Хотя эмиграция евреев из Европы в Палестину продолжается, она незначительна, и ни о каком провозглашении Государства Израиль речи не идет. Время от времени происходят арабо-еврейские столкновения, некоторые еврейские группировки занимаются террором в отношении британских колониальных властей, но накал страстей меньше, чем в нашей реальности. В арабских странах даже сохранились еврейские диаспоры, особенно в Ливии, Алжире и Тунисе, где они стали опорой колонизаторов – итальянцев и французов. Еврейское население мира увеличивается с 16,7 млн. в 1939 до 20 млн. к 2000 году, и из них в Палестине проживает лишь 2 млн. (а также 2 млн. мусульман и 500 тысяч христиан – не только арабов, но и европейцев, англичан и немцев – сохранилась даже немецкая колония в Хайфе, созданная темплерами еще в XIX веке). Мало-помалу еврейское население Центральной Европы эмигрирует на запад, в т.ч. в США. Среди евреев СССР (4 млн. к 1970, 4,5 млн. - к 1989 году) в 1970-х усиливаются оппозиционные в отношении советских властей настроения, и также происходит миграция на запад. К 2000 году независимыми арабскими государствами формально являются Египет, Ирак, Йемен, Ливан, Марокко, Саудовская Аравия и Сирия. Алжир – фактически часть Франции (арабское восстание за независимость 1954 года и последующая война стимулировали формирование феномена "франко-алжирцев" во французской внутренней политике, которые в 1958 году совершают переворот (почему бы не во главе с де Голлем?) и сохраняют Алжир (а равно другие колонии) в составе Франции – это и есть "четвертая республика" в отличие от "третьей" (1870-1958)). Тунис – протекторат Франции. Ливия – часть Италии с 1934 года, причем европейцев там довольно много (из числа 2,3 млн. общего населения к 2000 году). Судан – под египетско-британским контролем, причем, в 2011 британское правительство отделает от него Южный Судан, а Северный готовит к воссоединению с Египтом. Сохраняются Рио-де-Оро – Испанская Сахара и Испанское Марокко. Трансиордания – британский Мандат. Аден, Хадрамаут, Оман, Договорной Оман, Бахрейн, Катар и Кувейт – под британским контролем. Соответственно, контролируя местную нефтедобычу, правительство Великобритании успешно борется с ценовой политикой ОПЕК – эта организация создана в 1960 в Багдаде в составе Ирака, Ирана, Саудии и Венесуэлы. В мировой нефтедобыче по-прежнему господствуют семь крупнейших транснациональных компаний, так называемые «Семь сестёр»: Exxon, Royal Dutch Shell, Texaco, Chevron, Mobil, Gulf Oil и British Petroleum. Даже если Саудовская Аравии (ее политика, скорее, антибританская, чем пробританская) пожелала бы наказать Великобританию за поощрение еврейской колонизации в Палестине, инструментов влияния у нее гораздо меньше, чем в нашей реальности. ОПЕК остается организацией, объединяющей небольшое число нефтяных экспортеров (из других стран к ней в 1973 году примкнул Эквадор, а Ирак вышел из ОПЕК в 2003). В Ливане сохраняется французское влияние, в Ираке – до 1958 и с 2003 – британское. После свержения монархии в 1958 в Ираке правят разного рода диктатуры, происходит (1980-1988) война с Ираном, захват Кувейта (1990), войны с Великобританией (1991 и 2003). В 2003 году Саддам Хусейн свергнут, и в Багдаде пришло к власти пробританское правительство, но ситуация нестабильная (шииты, ориентирующиеся на Иран, появляется ИГИЛ и др. группировки; курды Северного Ирака требуют независимости, и в 2015 ее получают, наконец). Роль США на Ближнем Востоке минимальна, но сотрудничество с саудовцами (в пику британцам) также делает Вашингтон игроком в регионе (к тому же протестантское лобби поддерживает независимость евреев Палестины). Италия удовлетворяет свои нефтяные потребности за счет Ливии, Франция – за счет Алжира и Габона, Испания – за счет Рио-Муни, где нефть находят на 50 лет раньше. Британское позиции в Персидском заливе позволяют вообще "купировать" рост цен на нефть, и никаких существенных нефтяных кризисов в 1973-1975 и 1979-1980 не происходит, хотя, конечно, ирако-иранская война приводит к их некоторому росту. Здесь следует отвлечься на краткое описание финансовой системы Британской империи. Хотя ВВП Британской империи (с Канадой, Индией, Нигерией и др.) уступает объему ВВП США, именно британская экономика является основой мировой. Фунт стерлинг – ключевая валюта. С 1940 года действует американо-британское соглашение о курсе фунта в отношении доллара – 4,03 долларов за 1. Оно не меняется десятилетиями. Также десятилетиями ведутся переговоры о возрождении золотого стандарта 1920-х годов. Соглашение 1940 года замедлило инфляцию доллара. Если в реальной истории в 1941-2000 цены в США выросли в 12 раз, то здесь рост будет в 10 раз меньше. Никакой ямайской системы! Соответственно, фунт за эти 60 лет инфлировал не в 27 раз, а всего на несколько процентов. Иные валюты проще примерить именно к фунту (доллар если где и популярен, то в основном в Центральной Америке и на Филиппинах). Цены на нефть (в шиллингах за баррель): 1950 - 14 1960 - 14 1970 - 17 1980 - 31 1990 - 24 2000 - 26 Люди почти во всех странах мира по прежнему оперируют "тяжелыми" валютам, с покупательной способностью, близкой к середине ХХ века. Например, в США средняя зарплата в 2000 году – 3500 долларов в год (в 1940 - немногим более 1000), ее реальный рост за 60 лет – 190% - т.е. почти в 3 раза.

ВЛАДИМИР-III: Некоторые страны, однако, переживают инфляционные волны, когда с их экономикой не ладится (Германия в 1940-х, Франция – в 1950-х). Китай отнюдь не становится вторым полюсом мировой экономики, как в нашей реальности, но у Великобритании есть Индия, чья роль в мировом производстве возрастает с каждым десятилетием. В СССР в 1950 году рубль приравняли к 1 шиллингу и 3 пенсам, потом – в 1961 (после деноминации) – к 5 шиллингам 5 пенсам. Формально цены в СССР не растут, но в реальности все гораздо хуже. В 1960-х начинается добыча сибирской нефти, однако, низкие цены на рынке не дают "нефтефунтов" в том количестве, которое советское правительство получало в реальной истории 1975-1982 годов. Конечно, страна не понесла многочисленных людских и материальных потерь: население СССР в 1950 – 190 млн. человек, в 1959 – 221 млн., в 1970 – 256 млн., в 1979 – 278 млн., в 1989 – 304 млн. И это в границах 1939 года. Сохраняется совсем иная демографическая структура населения – больше мужчин, почти нет молодых незамужних женщин, среди врачей, учителей также больше представителей мужского пола, а среди чиновников низшего звена мужчины значительно преобладают. До сих пор люди удивляются, встретив милиционершу или социального работника женского пола. Довольно заметный процент женщин – домохозяйки. У сколько-нибудь состоятельных (по советским меркам) семей есть домработницы из молодых колхозниц. Но экономика развивается вовсе не так быстро как предполагается и публикуется в виде официальной статистики. Уровень жизни к 1989 году ниже реальноисторического на 6%, а на селе – на 25%. После 1972 года об экономической несостоятельности социализма уже говорят в коридорах власти, а с 1976 начинается тянучая позднесоветская депрессия, схожая с аналогичной депрессией в советской Польше нашей реальности. Зарплаты не растут, а выплачиваемые деньги трудно отоварить по причине дефицитов. Рабочие и служащие все менее мотивированы результатами труда. Косыгинская реформа провалилась, а пойти на крайние меры – допущение официальной безработицы и конкуренции между предприятиями – не позволяет идеология. Застой в этом варианте истории приобретает более тяжелый характер сравнительно с нашей реальностью. Во внешней политике – сплошные разочарования. Внедриться в Латинскую Америку, где происходят бурные процессы внутриполитических кризисов во всех странах региона на фоне соперничества США, Великобритании, Германии и даже кое-где Испании, советской дипломатии не удается. Фидель Кастро, перуанская АПРА и Альенде ориентируются не на Москву, а на Берлин, Мадрид или Лондон. На Западе коммунистические партии превратились в мелкие сектантские группы, лишь во Франции коммунисты получают устойчивое представительство в Национальном Собрании. В 1984 году СССР начинает активно поддерживать курдских партизан в Турции, а в 1979 – вторгается в Афганистан. Резко усиливаются антисоветские настроения в мусульманских фундаменталистских кругах. Великобритания с территории Индии поддерживает афганских моджахедов, а также уйгурских сепаратистов в КНР. В 1984 году в СССР приходит к власти условный "Горбачев" (если деятельность первого после развилки поколения политиков еще можно просчитать на персональном уровне, всех, родившихся после 1920 года, следует считать условными фигурами. В центре его политики даже не ядерное разоружение (хотя СССР накопил за 28 лет до 1000 ядерных зарядов – столько же у Великобритании и по нескольку сот у США, Германии, Италии, Франции и КНР), а экономические реформы и попытка "врастания" в мировой порядок, в капитализм.

ВЛАДИМИР-III: Теперь коротко о странах: Европа в 1940-1950-х гг (примерно до 1965). АЛБАНИЯ. Связана политически с Италией. Действует Албанская фашистская партия. Просоветские коммунисты, профранцузские либералы, пробританские консерваторы и монархический "Легалитет" мало-помалу борются против итальянской власти, но без особого успеха. БЕЛЬГИЯ. Парламентаризм, пацифизм, сохранение Конго и Руанды-Урунди в своей экономической (прежде всего) орбите. Отсюда относительно высокий уровень жизни. В 1944-1948 создан Бенилюкс – некий прообраз ЕС нашей реальности. БОЛГАРИЯ. Как и во всех авторитарных странах, многое зависит от долголетия "вождей". В Болгарии, однако, нет персонального авторитаризма. Царь Борис правит до 1943 (я далек от конспиратологических версий его смерти, аналогичные инфаркты происходили и с венгерскими главами правительств, хотя... если бы не было войны, психологический климат был бы получше), затем царь Симеон (1937 года рождения – в 2000 ему только 63 года), его политика мало чем отличается от нашей реальности: Симеон – либерал, и поэтому плавно в 1960-1970 в стране возвращаются демократические свободы и происходит переход к парламентскому правлению. Много крови попортит ВМРО – Внутренняя Македонская Революционная Организация, которая фактически ведет партизанскую войну на болгаро-югославской границе. ВЕНГРИЯ. После смерти Хорти монархисты в результате мощной кампании добиваются своего – на престол восходит прибывший из Бельгии 45-летний Отто фон Габсбург. Он также либерал и сторонник Пан-Европы. В Венгрии происходит общая либерализация, а автономия карпатских русинов (украинцев) из фикции превращается в реальность. Но в целом венгерское общество по-прежнему консервативное и шовинистическое. Сохраняется напряженность в отношениях с Югославией и Румынией, происходят пограничные конфликты со Словакией. Венгрия смотрит, скорее на Великобританию, чем на Францию, не забывая германский вектор внешней политики. Отношения с Италией хуже, чем до 1938. ГЕРМАНИЯ. Смерть Гитлера (1939), бегство Гесса (1941), свержение Бормана и "младоконсервативная революция" (1944). Первый немецкий космонавт (около 1953). После экономического кризиса 1940-х в 1950-х наблюдается экономический рост и "новое грюндерство". ГРЕЦИЯ. Военная диктатура Метаксаса продолжается до января 1941 (опять конспиратологическая версия об "отравлении" Метаксаса врачами-англичанами, но в январе 1941 опасаться за переход Греции в германские союзники было бы наивно). Его сменяет Козирис. В нашей реальности он застрелился в апреле того же года, здесь может прожить еще лет 20, но это не страхует Грецию от новых военных переворотов и даже гражданских войн. Страна в целом сохраняет пробританскую ориентацию. ДАНИЯ. Реальность, но без НАТО, хотя и с сильным британским вектором во внешней политике. ИСПАНИЯ. Реальность во главе с Франко. Возможен многолетний конфликт с Францией на почве фактической поддержки французским правительством антифранкистской эмиграции. ИТАЛИЯ. После смерти Муссолини (допустим в 1952 году – Муссолини 69 лет) король Умберто (с 1947 года – после смерти Виктора Эммануила) может попытаться усилить свою власть, опираясь на оппозицию фашистскому режиму. Но основной костяк внутренней оппозиции – католики, а с католической церковью Савойская династия в контрах еще с середины XIX века, итальянское зарубежье – в основном коммунисты и социалисты, так что возможности мобилизации королевских сил в 1952 году в Италии ограничены. И еще вопрос – не воспользуется ли Муссолини смертью Виктора-Эммануила для упразднения монархии? Я вообще думаю, что 1947 может стать последним годом монархии. Возникнет Итальянская Социальная Республика (последний взлет старческой энергии Муссолини – как это может выглядеть – см. историю реальной ИСП 1943-1945 годов с поправкой на мирную внешнюю политику и отсутствие германской оккупации). Но после 1952 года Фашистская Республиканская Партия оказывается на распутье. Полулегализуется оппозиция, прежде всего католическая. Нужен сильный лидер, но его нет. Преемник Муссолини – граф Галеацо Чиано откровенно слаб. Следует учитывать также иностранные влияния: британское, германское, в меньшей степени французское. Продолжается партизанская война в Эфиопии, открыто поддерживаемая Великобританией. Левые уходят в сферу искусства: итальянский неореализм возникает на 10 лет позже, но процветает до конца 1960-х. В Москве – настоящий штаб ИКП.

ВЛАДИМИР-III: ЛАТВИЯ. Тот же режим К.Ульманиса (до 1942 года), затем его преемники. Отношения с СССР – враждебные, с Германией (до 1944) – настороженные, с Великобританией – более-менее дружественные. ЛИТВА. Аналогичный националистический режим А.Сметоны (до 1944). Затем его преемники. Вышеупомянутое сближение с Польшей и создание Конфедерации Речи Посполитой Двух Народов (1958). Во время Польского кризиса 1962 года подавляющее большинство литовских и литовско-белорусских политиков поддержали Польшу. НИДЕРЛАНДЫ. Создание Бенилюкса. Сохранение Нидерландской Индии в обмен на некоторые конституционные реформы в интересах верхушки индонезийского общества. НОРВЕГИЯ. Близко к реальной истории. ПОЛЬША. Режим генерала Рыдз-Смиглы сохраняет в неприкосновенности санацию. Однопартийность. Подавление оппозиции. Полонизация восточных кресов. Католический консерватизм. Антисемитизм (часть евреев эмигрирует на запад, хотя даже в 2000 году в Польше по прежнему до 3 млн. еврейского населения). В нашей реальности Рыдз-Смиглы умер от сердечного приступа в 1941 году (55 лет) в ходе подпольной борьбы против германской оккупации. Здесь он вполне может дожить до 1962 года и пережить хрущевские ультиматумы. Главный соперник Рыдз-Смиглы В.Сикорский – до конца жизни малоизвестный военачальник времен Великой войны. Проблема белорусского национального меньшинства отчасти решена польско-литовской унией, но украинский вопрос обостряется в 1950-х годах (чем, естественно, пользуется советское правительство). Умеренная эмиграция польских граждан на запад (Франция, Бельгия, Великобритания). ПОРТУГАЛИЯ. Близко к нашей реальности. РУМЫНИЯ. Режим королевской диктатуры, установленный в 1938, вполне может продолжаться и после смерти Кароля (1953) и перехода власти к Михаю (Михай дожил до 2017 года). Оба короля придерживаются пробританской и профранцузской ориентации. Не смотря на диктатуру и корпоративный (с 1939) парламент, в стране полулегально действует оппозиция. А СССР в 1940-1950-х активно поддерживает коммунистов и другие левые силы (засылка диверсантов, пропаганда). Евреев плавно выдавливают из страны (значительная часть эмигрировавших в Палестину в 1940-х евреев – именно из Румынии). СЛОВАКИЯ. Клерикально-фашистский режим Тисо может существовать десятилетиями. Сохраняется влияние Германии (даже после 1944). Отношения с Венгрией враждебные. ФИНЛЯНДИЯ. Без двух войн с СССР и вынужденного потепления отношений (линии Паасикиви – Кекконена) сохраняются враждебные отношения с СССР. В 1962 году в Финляндию готовы прибыть французские и британские войска. Линия Маннергейма укрепляется и модернизируется (есть даже идея создания в Выборге ядерной базы Великобритании). В целом Скандинавия 1940-1960-х гг – под сильным влиянием Великобритании и в составе стерлингового блока. ФРАНЦИЯ. Третья республика со всей ее министерской чехардой продолжается до 1958. На фоне алжирской войны Де Голль (либо условный Де Голль), оказавшись во главе правых консерваторов и сторонников сохранения Алжира любой ценой, совершает военный переворот и правит до 1969 года. Высокие темпы экономического роста. Новый расцвет французской литературы и кинематографии. Париж – столица всеевропейской политической эмиграции. Сохраняются дружественные отношения с Польшей, Румынией, отчасти с Югославией. С Германией – ни дружбы, ни вражды. Никакого ЕЭС и даже отдельных соглашений об угле и стали подписано быть не может. В 1950-х Франция очень много внимания уделяет освоению колоний. Через Сахару проложена железная дорога. Алжир по-прежнему французский. Не смотря на восстания в Индокитае и, в конечном счете, расширение автономии местных королевств, эти страны сохраняются в орбите французского влияния. ЭСТОНИЯ. Режим, аналогичный латвийскому, но с существенным нюансом: К.Пятс был агентом советской разведки и даже получал крупную зарплату от советской разведки (это уже не криптоистория, а факт). Это, правда, не уберегло его от помещения в психиатрическую клинику в нашей реальности, где он дожил до 1956 года. Допустим, он и здесь умирает в 1956, и возникает проблема преемника (Лайдонер умер еще в 1953). Отношения с СССР до 1962 года получше, чем у Латвии и Литвы. В конце 1930-х наблюдался существенный экономический рост, который может продолжаться и в следующем десятилетии. ЮГОСЛАВИЯ. Смягченный вариант королевской диктатуры. Выборы с минимальным участием оппозиции. Автономия Хорватии (провозглашенная еще в 1939 до развилки с Пактом Молотова – Рибентроппа). В целом страна относительно стабильна. Король Петр II доживает до 1970, когда он умирает от цироза печени (и в нашей реальности тоже). Но напряжение растет, и это скажется после. Ориентация в конце 1930-х прогерманская, но ни о каком союзе с Германией речи нет. Отношения с Италией гораздо хуже. С Венгрией – договор о ненападении. Попытки реанимировать Балканскую Антанту не приводят к какому-либо результату. Совсем забыл БОГЕМИЮ И МОРАВИЮ. Протекторат Германии. Подавление всех внутренних форм оппозиции. Эмигрантские антигерманские центры в Лондоне и США. После 1944 года контроль со стороны германских властей существенно смягчен, но однопартийность сохраняется. Равно как и запрет на деятельность коммунистов и социал-демократов. Хотя в самой Германии с 1945 СДПГ действует легально.

ВЛАДИМИР-III: Также следует добавить, что в 1965 году в Великобритании создается Сеть Интернет. Первоначально для быстрой связи с колониями и отдаленными гарнизонами. Курирует эту систему Форин-офис. Поэтому Интернет – детище не военных, как в нашей реальности в США, а дипломатов. После успешного старта германского космического корабля (1953), созданного Вернером фон Брауном, у двух десятков стран возникают космические программы (в т.ч. у Италии и Польши). В отличие от нашей реальности космос воспринимается не в военно-стратегическом ключе, а как врата к новым ресурсам (всерьез рассматриваются проекты добычи на Луне, а затем и на Марсе, астероидах и других крупных планетах Солнечной системы полезных ископаемых). Можно даже спрогнозировать Лунную гонку с учетом того обстоятельства, что ни США, ни СССР не получили фору в виде трофейных германских разработок, а Вернер фон Браун, видимо, ни разу не побывает в США (в СССР может приехать на какой-нибудь симпозиум). Ядерное оружие к 1965 году у 6 стран: Великобритании, США, СССР, Германии, Франции, Италии, к которым присоединятся Китай, Польша и Испания. Но ядерные арсеналы невелики. И кроме ядерной бомбардировки Японии ни разу не использовались. Таковы основные направления НТР к 1965 году.

ВЛАДИМИР-III: В нашей реальности революционный взрыв контркультуры 1968 года был определен послевоенным развитием стран Запада, стал своего рода и реакцией на успешное экономическое развитие, и результатом его же. Западная контркультура была подчеркнуто леволиберальная, сексуальная, пацифистская, антибюрократическая и антиколониальная. Это было первое послевоенное поколение. Будет ли это иметь место здесь – в этой реальности без второй мировой войны? На мой взгляд, в 1950-х годах экономическое положение Европы заметно улучшится. В Великобритании, Скандинавии и Эстонии этот процесс начнется еще в 1940-х. Отсюда рост зарплат, некоторый бэби-бум и расширение социальных программ. Но! сохранение во многих странах Европы жестких военных и авторитарных диктатур, сохранение крупных армий и милитаризации обществ, сохранение национальных конфликтов (польско-украинского, чешско-немецкого, венгеро-румынского, сербо-хорватского). Следовательно, в событиях 1968 года этой реальности проявится типичный бунт "детей" против "отцов" - Европы социалистическо-либеральной против Европы консервативно-националистической. Кстати, промосковские коммунисты (как и в нашей реальности) не смогли вовремя сориентироваться и как-то выпали из процесса. Все началось с Франции и с деятельности французских левых интеллектуалов, которые противостояли достаточно мягкому (по европейским меркам) авторитаризму Де Голля. В мае 1968 полыхнуло в Париже. Почти одновременно – в Праге (требования полной независимости от Германии и социальных реформ). Затем – Рим, Варшава, Загреб, Белград, Бухарест, Вильнюс, Рига, Таллинн, София, в меньшей степени Будапешт. В странах Центральной и Юго-Восточной Европы, где не было просоветской индустриализации, с 1920-х сохранялось многомиллионное бедное и необразованное крестьянство, которое служило опорой консервативных, монархических сил и военных режимов, а также религиозных организаций. Но города региона и по уровню жизни, и по своей ментальности существенно отрываются от села. Возникает "революционная ситуация" борьбы города и деревни. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что если в январе 1968 в той или иной степени авторитарными были 15 европейских стран ("младоконсерватизм" в Германии, "дирижизм" - во Франции, "санация" - в Польше, "новое государство" - в Испании и Португалии, "неофашизм" (именно такой официальный термин!) – в Италии и т.д.), и лишь в Болгарии и Венгрии после 1957-1960 произошли демократические реформы, то к 1971 году демократическая волна смыла 10 режимов. Сохранились лишь клерикальный фашизм в Словакии, корпоративные режимы в Испании и Португалии (оба рухнули в 1974-1975 гг), отчасти выжил режим в Германии и королевская диктатура в Югославии (Петра сменил его сын Александр). Но в Германии в 1973 году к власти приходят социал-демократы, а Югославия в 1971 году распадается. О последнем подробнее. Хорватское национальное движение не было удовлетворено автономией 1939 года и продолжало сепаратистскую пропаганду, опираясь на Италию, а затем – на Германию. В декабре 1970 после смерти югославского короля Загреб восстал. Потребовалось пять месяцев боевых действий полупартизанского характера со стороны хорватских формирований и дезертиров из общей югославской армии и две международные конференции, чтобы в мае 1971 года Белград признал независимость Загреба, а заодно и Словении, которая оказывалась отрезана от югославской территории новой независимой Хорватией, чьи границы соответствовали границам автономии 1939 года. В Германии центром молодежных протестов стал Гамбург, в меньшей степени Вена и Берлин. Требования: сокращение армии и военных расходов, примирение с Францией и Польшей, увеличение расходов на образование. Хотя Эрнст Юнгер, который считался едва ли не идеологом военного, а затем полувоенного "младоконсервативного" режима 1944 года, в целом отнесся к протестам отрицательно, он лично возглавил символическую "делегацию примирения" на германо-французской границе и посетил Париж. Юнгер высказывает идеи создания германо-французского союза, который бы противостоял экономической гегемонии Британской империи. Богемия и Моравия хотя и не получила полную независимость, существенно расширила полномочия своих властей. В Польше режим санации пал, то же самое произошло в Прибалтике, Румынии, Италии (в последней Католическое действие стало знаменем молодежной борьбы). Во всех странах Европы (кроме Словакии) проводятся демократические выборы, и в большинстве стран политические силы, связанные с бывшими до того режимами, терпят поражение. Однако, хотя, например, в Польше к власти в 1969 пришли левые силы, это ничуть не изменило национальную политику в Восточной Галиции и на Волыни. А в Румынии конференция народов страны в декабре 1970 не смогла принять никаких существенных решений. Во Франции "Четвертая республика" Де Голля сменилась "Пятой республикой" - к власти пришел Помпиду, и полномочия президента существенно урезаются.

ВЛАДИМИР-III: Причина революций в странах Европы – загнивание авторитарно-идеологических режимов, которые возникли между 1922 и 1938 годами и относительно неплохо себя чувствовали в середине века. Но количественные изменения – рост населения (в 2000 году в Европе к западу от границ бывшего СССР – т.е. границ СССР 1938 года – проживает 572 млн. человек, что на 38 млн. больше, чем население тех же территорий в нашей реальности), увеличение доли горожан, рост уровня жизни (1950-е годы были достаточно успешны в экономике почти всех стран Европы) – привели к изменению общественных настроений. А после смерти своих творцов режимы перешли в большинстве случаев в руки гораздо менее компетентных и решительных лидеров (Муссолини сменил Чиано, Гитлера – Борман и Гесс, Пилсудского – Рыдз-Смиглы). Впрочем, Шарль де Голль также не смог ничего поделать. Религиозные организации (там, где они играли какую-нибудь роль в качестве опоры режима) при этом легко и просто "предали" "вождей наций". Впрочем, уже в 1972 году наступает реакция, и воздействие "стиля ретро" (известного из нашей реальности 1970-х) на общество будет куда более сильным. А это восстановило равновесие. В нашем мире контркультура 1960-х оказала на общественные отношения куда более сильное влияние, причем на дальней дистанции – спустя 20, 30, 40 лет. Здесь мир в целом (хотя бы внешне) более консервативен и традиционен. К началу ХХI века на т.н. "Западе" - т.е. к западу от границ бывшего СССР – нет легализации гомосексуализма, гораздо меньше переживаний по поводу неравноправия рас, в Ирландии, Испании, Италии, Португалии и других странах по прежнему запрещены разводы и аборты. Роль женщин в производстве и общественной жизни (в т.ч. в бывшем СССР) заметно меньше. Хотя в Испании и Португалии после демократизации 1974-1975, в 1980-1981 годах вновь к власти пришли военные режимы, а в Греции военный режим установился в 1974 году, нигде больше возврата к прежним порядкам не произошло. Эпоха жестких режимов в Европе закончилась, в т.ч. благодаря воздействию на население средств массовой информации, чем пользовались все правительства. В Германии после непродолжительного правления социал-демократов (1973-1980) установилась двухпартийная система, хотя младоконсерваторы регулярно получают поддержку от других правых и центристских партий. В Италии – знакомый по нашей реальности – режим парламентской республики с частыми сменами кабинетов министров. В Польше – качели "левые+либералы" против консерваторов. Монархии сохранились в Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии (в Испании король в 1981 остался заложником военных). Появились на карте мира Греческая и Албанская республики (Италия ушла из Албании в 1969 году, чтобы вернуться в 1997 в роли гасителя гражданской войны). Словения и Хорватия создавались как республики (Хорватия – во главе с харизматическим лидером вплоть до его смерти). Франция к концу века фактически вернулась к порядкам Третьей республики. Страны Балтии (Латвия и Эстония) создали региональный Совет, а затем примкнули к Скандинавскому Сообществу под эгидой Великобритании. Единый Европейский Союз остался мечтой Отто Габсбурга, Юнгера и некоторых французских политиков, но кризисы в отношениях между европейскими странами уходят в прошлое. Конфликты сохраняются лишь на Балканах и в отношениях Ирландии и Великобритании. Движение 1968 года распалось на три разных потока. Во-первых, левые либералы, которые выдвигают идею ПанъЕвропы, во-вторых, левацкие группировки (в т.ч. террористические), но не ориентирующиеся на Москву, даже враждебные ей, в-третьих, достаточно мощное экологическое движение (с середины 1970-х зеленые партии представлены в большинстве парламентов стран Европы).

ВЛАДИМИР-III: Что же в это время происходит в США? В нашем мире с 1940-х Америка является системным центром Запада и, соответственно, всего мира, средоточием военных, экономических, дипломатических, культурных, научных сил. Здесь же, поскольку не было войны, "центр тяжести" Западной цивилизации, хотя и сместился немного к Атлантике, но в США это смещение ощущалось неизмеримо меньше, чем в нашей реальности. Британская Империя, отчасти трансформировавшаяся в Британское Содружество, по-прежнему остается системным центром. Гораздо большую роль играют Франция, Германия, Испания. Изоляционизм во внешней политике США соперничает с двумя направлениями: латиноамериканским, где США с переменным успехом соперничают с Великобританией в степени влияния на политику стран региона, и восточноазиатским, где после разгрома Японии у США появился новый враг – КНР. В Токио, Сеуле, Тайбее, Маниле – проамериканские режимы. Великобритания, Франция, Нидерланды сохраняют свои колониальные владения в Юго-Восточной Азии. КНР стремится дестабилизировать ситуацию в Восточной и Юго-Восточной Азии путем поддержки повстанческих движений, а поэтому в Индонезии, Вьетнаме, Сиаме (он официально продолжает носить это название), на Филиппинах, в Малайе десятилетиями тлеют гражданские войны, развязанные маоистами. Опять же, следует напомнить, что "белым" эта ситуация, как не парадоксально, выгодна, поскольку подобные конфликты не являются смертельными для колониальных систем, но создают в "туземном" обществе соответствующее напряжение и стимулируют ориентацию верхов на сохранение присутствия колонизаторов как стабилизирующего фактора. Одним словом, зона влияния и расходы на нее у США есть. Внутри страны видим Америку, в большей степени сохранившую колорит 1930-1950-х годов. Население в 2000 году на 6 млн. меньше, чем в нашей реальности (275 млн. вместо 281), и эта недостача – как раз критическая масса перемещенных лиц времен второй мировой и их потомков, которые остались в Старом Свете и повлияли на жизни и ментальность американцев в гораздо меньшей степени. Да, есть Адорно, Зворыкин, Эйнштейн и Лео Силард, но нет Набокова, Керенского, Роланда Эмериха, Геделя, братьев Манн и Эврил Лавинь (которая останется канадской певицей). Маленькие американские городишки продолжают жить своей традиционной жизнью, но даже в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе мало думают о заграничных делах. США так и не вступили в Лигу наций, довольствуясь ролью в Панамериканском Союзе и Организации Восточно-Азиатской Обороны (сюда входят проамериканские режимы Восточной Азии). Президент США крайне редко пересекает Атлантику (в Токио и Маниле бывает гораздо чаще), а численность американских вооруженных сил не превышает 1 млн. человек, из которых треть дислоцирована на базах за Пацификой. Американское общество не пережило ни нервозности превращения в сверхдержаву (конец 40-х в нашей реальности), ни масштабных кампаний 1950-1970-х гг. По-прежнему в южных штатах сохраняется расовая сегрегация (это вызывает отток афроамериканского населения в крупные города Севера и Запада), гомосексуалисты воровато собираются в частных клубах, а в гостиницах от семейных пар требуют брачное свидетельство. Европейцы (британцы, прежде всего) смотрят на американцев как на наглых и невоспитанных выскочек-провинциалов, те – на европейцев – как на заумных снобов. Количество Нобелевских лауреатов из США достаточно велико, но не так велико, как в нашей реальности. Например, за 2000-2018 годы граждане США получили нобелевские премии не 115 раз (наша реальность), а всего 86 раз, британские подданные (в этой реальности, включая живущих и работающих во всем Содружестве) – 49 раз, японцы – 19, французы – 13, немцы – 12, швейцарцы – 9 раз. Голливуд смотрят в Европе и Азии, но меньше, чем в нашей реальности. С ним успешно конкурирует французское кино, неореализм в 1950-1960-х, продукция германской УФА, а с 1980-х – британские кинофирмы. В целом, от США зависит в мире гораздо меньше, чем в нашей реальности. Экономические отношения с Британской империей у Америки очень непростые. С 1950-х Великобритания в поисках новых рынков обратила внимание на США, а с 1980-х (создание в Британской Индии, Индокитае и Нидерландской Индии мирового промышленного комплекса с дешевой рабочей силой – аналог Китая нашей реальности) дешевый ширпотреб стал еще активнее теснить внутриамериканских производителей. Таможенные пошлины мало помогают делу. С 1964 года на каждых президентских выборах один из самых больных вопросов: торговый договор с Британским Содружеством. В обеих основных партиях есть ультрапротекционисты и "реалисты" (последние заявляют о необходимости учитывать реальность – торговый оборот Британской империи в 2,4 раза превышает по объему торговый оборот США, который уступает также германскому). Т.о. США развернуты в Тихий океан (что способствует ускоренному развитию Калифорнии, Орегона и Вашингтона) и имеют паритет в ядерном вооружении (по 1200 боеголовок) с КНР.

ВЛАДИМИР-III: Итак, к 1980 году имеем: Британская Империя (Содружество) - "холлистский" комплекс множества стран и народов (27% населения мира к 2000 году). Оплот "старого либерализма" и "старого консерватизма", а также свободной торговли (внутри Содружества). Хотя в арабских странах (Египет, Ирак, Йемен) происходили антибританские революции, британское влияние на Ближнем Востоке достаточно велико. К экономической системе Британской империи примыкают Скандинавия и ряд стран Латинской Америки. В 1958 создана Федерация Вест-Индии, в 1953 – Федерация Родезии и Ньясаленда, в 1967 – Федерация Восточной Африки, с 1965 усиливается сингапурский центр британских владений в ЮВА. Британская Индия становится мировым производителем. Крупные финансовые центры в Тель-Авиве, Сингапуре и Гонконге. Европа – 26 стран, часть из которых перешла от авторитарных режимов к умеренной демократии. При этом интеграционные тенденции наблюдаются только на региональном уровне (Бенилюкс, Балтия, Скандинавия), высока степень культурного разнообразия, а миграция из стран "третьего мира" (т.е. в сущности, из колоний) минимальна. Колониальные администрации легко регулируют миграционные потоки и отбирают лишь относительно образованную и полезную метрополиям часть мигрантов. Еще в 1930-х во Франции проживало 200 тысяч арабов, к 2000 году эта цифра едва превышает полмиллиона. Эфиопы, сомалийцы в Италии. Индонезийцы – в Нидерландах. Конголезцы – в Бельгии. Германия черпает трудовые ресурсы из Центральной Европы (Богемия, Словакия, отчасти Польша и Югославия). США относительно замкнутая страна, впрочем, занятая освоением Тихоокеанских просторов. Попытки создать экономический блок с Канадой, Австралией и Новой Зеландией безуспешны. С 1961 года действует американо-британское соглашение о "сдерживании" Китая, но в целом политика Великобритании в Азии самостоятельна. В Латинской Америке – чехарда диктатур и военных переворотов. Альенде и перуанская АПРА ориентировались на Германию. Фидель Кастро – на Испанию (что неудивительно, если посмотреть на его биографию – в юности питомец иезуитского колледжа и сын плантаторов Фидель был радикалом, но к коммунистам никакой склонности не имел, наоборот, интересовался политикой Муссолини и Примо де Риверы; в 1950 он вступил в Партию кубинского народа (ортодоксы), которая отличалась популизмом и антиамериканскими настроениями; правда, поскольку Испания Франко вряд ли станет защищать Кубу в тех масштабах, что и СССР, а Великобританию Фидель не заинтересует, скорее всего, в 1961 его свергнут американские наемники, и он погибнет, став брендом типа Че Гевары; последний и в этой реальности будет левым радикалом, лишь в 1955-1959 сотрудничая с Кастро). Перон ведет свою политику, но его свергают пробритански настроенные военные. В 1964 в Бразилии также приходит к власти пробританский военный режим. Мексика сохраняет в целом нейтралистскую политику. США контролируют Венесуэлу, Колумбию, Чили (после 1973), а также все "банановые республики" Центральной Америки. Влияние СССР в Латинской Америке (без кубинского плацдарма) минимально. Действуют очень малочисленные просоветские компартии, уступающие в степени влияния на рабочее движение троцкистам и даже маоистам. Поскольку волна дипломатического признания СССР в Латинской Америке в 1943-1946 связана со второй мировой войной, здесь ее не будет, большинство консервативных режимов не признают СССР до его распада, а дипломатические отношения с рядом стран будут установлены уже гораздо позже (с Бразилией – в 1961, с Венесуэлой – в 1970, с Колумбией – в 1968).

ВЛАДИМИР-III: Африка, за исключением Египта, Либерии и Марокко – колониальный заповедник. Население растет гораздо медленнее, бедность и голод корректируют демографию (СПИД появляется, но за пределами Африки его распространение ограничено, по-прежнему 95% инфицированных – африканцы). В ЮАС приходит к власти Националистическая партия, но выхода из Содружества и создания ЮАР не происходит. После Муссолини итальянское правительство рассматривает возможность расширения автономии Восточной Африки и создания двух доминионов – Большого Сомали и Горной Эфиопии, но далее прожектов и переговоров с эмигрантским эфиопским правительством в Палестине дело не идет. Великобритания сохраняет систему "косвенного управления" (отсюда сохранение древних африканских королевств, чьи принцы учатся в Оксфорде), Франция пытается "цивилизовать туземцев", что на практике приводит к апартеиду населения африканского массива колоний Франции – оно более-менее четко делится на 6 групп: белые (французы, итальянцы и другие), магрибинские евреи с их особым статусом, натурализованные арабы и берберы, натурализованные черные африканцы, ненатурализованные арабы и берберы, ненатурализованные черные африканцы – последние две группы составляют подавляющее большинство населения колоний. Бельгия интернационализирует Конго. Португалия вела войны с повстанцами в Гвинее и Анголе, после революции 1974 начались переговоры об автономии или даже о независимости. В целом континент является сырьевым придатком Европы. Население Африки к 2000 году – не более 420 млн. человек. В Азии – в Турции военные режимы, которые находятся в состоянии вражды с СССР и ориентируются на "Большую Европу" (само собой, никому в Европе не хочется советской экспансии в этом направлении), в Сирии – баасистский режим, тоже самое в Ираке, правительство Саудовской Аравии по-прежнему враждебно Великобритании и ориентируется на США, другие нефтяные эмираты – под протекторатом Великобритании. В Китае – разгар культурной революции. Япония, Южная Корея и Тайвань переживают экономический расцвет. В Британской Индии сохраняются все мелкие султанаты и княжества под британским контролем, но Калькутта, Бомбей, Дели становятся крупнейшими производителями электроники, автомобилей, текстиля и прочего ширпотреба. Это очень нравится индийской и индо-мусульманской буржуазии (Reliance Industries и Tata Motors занимают куда более видное место в рейтингах мировых компаний, чем в нашей реальности). СССР погряз в позднем застое, который уже все, не стесняясь, именуют кризисом...

ВЛАДИМИР-III: Как мы помним, в этой альтернативе СССР не воевал ни с Финляндией, ни с Германией, не было расширения его границ на Запад, зато война с Турцией 1946 восстановила границы 1914 на Кавказе, а участие в добивании Японии (1956) вернуло Южный Сахалин и подарило Порт-Артур с Курилами. Тува по ряду причин так и не вошла в состав СССР (ни она, ни МНР не признаны дипломатически ни одной страной мира, кроме СССР; Китай с самого начала правления коммунистов также не признает суверенитет Монголии). Разумеется, хотя две войны потребовали сил и средств, понесенные потери (не более 300-400 тысяч погибших и миллиона раненых) ни в какое сравнение не идут с потерями в ВОВ. Сотни советских городов остались неразрушенными, культурные памятники – нетронутыми, 20 млн. людей осталось в живых (прибавьте сюда их потомков). Сохраняется пестрый национальный состав во многих республиках, благо депортаций народов (кроме турок-месхетинцев в 1946) также нет. Ленинград не понес потерь в блокаду, и вообще отсутствие войны оказало существенное влияние на его развитие. Еще в 1935 году по перспективному плану развития предусматривалось прекращение строительства городских кварталов севернее Кондратьевского проспекта и Ланского шоссе и перемещение административного и инфраструктурного центра на юг – ориентируясь на Московскую площадь, которая (с шикарным Домом Советов – он и сейчас сохранился, будучи построенным буквально накануне 1941 года) становится главной площадью города. От нее во все стороны прокладываются широченные проспекты, разбиваются парки, создаются новые площади. В отличие от Москвы в Ленинграде не возникала необходимость первоочередной реконструкции центральных районов и магистралей. Это обстоятельство предопределило размещение нового жилищного строительства Ленинграда на практически свободных территориях. Проектирование новых жилых комплексов и отдельных зданий осуществлялось на основе всесторонне разработанных проектов застройки больших кварталов и целых районов, хотя и здесь реальное строительство зачастую располагалось прежде всего вдоль главных магистралей. В первую очередь застраивались Автово, расположенное на юго-западе (за Кировским заводом), район Московского шоссе, расположенный за заводом «Электросила», район Щемиловки, ограниченный дуговой магистралью и Невой, и район Малой Охты на противоположном берегу Невы, примыкающий к будущему мосту им. Володарского. Т.о. к 1950 году город радикально изменил свою конфигурацию, а "аристократический центр" (севернее Обводного канала) постепенно начал превращаться в пешеходную музейно-туристическую зону. В 1945 году пущена первая линия метро, в 1950 – вторая (Синяя линия), в 1957 – третья. Город продолжает быстро расти к югу, и к 1980 его южные пределы доходят до Пушкина и Колпино (Шушары – давным-давно городской квартал, подобно московским Черемушкам). В 1952 году Сталин одобрил план строительства "хрущевок" (именно так! Корбюзье предложил советскому правительству этот проект еще в 1952 в нашей реальности, поэтому, проживи Сталин еще лет пять "хрущевки" были бы "сталинками"), и новые кварталы Юго-Запада и Ульянки застраиваются комбинировано – на фасаде квартала - "сталинки", внутри - "хрущевки". Метро проложено до Павловска и Петродворца. По переписи 1989 года население города достигает 6 млн. Казалось бы, все прекрасно, одни плюсы. Но нет, не в коня корм. Советская экономика несет все негативные черты социалистической системы: чрезмерное централизованное планирование, повторяющиеся дефициты и перекосы в производстве, отсутствие материальной заинтересованности в результатах труда. Сохраняется (почти как 1930-х) существенная разница в уровне жизни города и села. СССР не получил ни ленд-лизовские технологии, ни трофейные германские. Космическая программа оказалась куда скромнее, и на Луну советский человек впервые вступил лишь третьим (после американцев и немцев, но ранее англичан). Не было и того импульса к развитию регионов Урала, Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии, который дала эвакуация заводов и трудовых ресурсов в годы войны. Лишь в 1954 (под маркой освоения целины) началось комплексное развитие "восточных районов". Война с Японией, сотрудничество, а затем вражда с Китаем ускорили эти процессы. Хотя в 1960-х осваивается западносибирская нефть, советский нефтяной экспорт не приносит сколько-нибудь крупных доходов. Технологическое отставание от Запада к 1980 уже настолько очевидно, что принимается специальная инновационная программа (по степени демагогии граничащая с Продовольственной программой 1982 года из нашей реальности). Мировой системы социализма нет, и советский социализм все больше воспринимается в качестве эндемичной формы развития территорий бывшей Российской империи. В 1979 году советские войска вторгаются в Афганистан. Это - "последний шанс" системы, поскольку путь в Европу оказался закрыт в 1962, Китай "потерян" в 1964-1969, а в Латинской Америке Москву ждали одни разочарования. Появление советских войск у границ Британской Индии, естественно, крайне негативно воспринято в Лондоне (да и в других европейских столицах). Против СССР Лига наций вводит санкции (США остаются в стороне, хотя саудовское лобби требует "покарать марксистских безбожников"). Этому предшествует исламская революция в Иране (исламское движение, приведшее к свержению шаха, начинается еще около 1943 года, и нет никаких оснований отвергать его развитие в этом многополярном мире), в которой также (хотя и безосновательно) усматривали советское влияние. В Ираке с 1958 антибританский режим, который также смотрит в сторону Москвы. Аналогично – Сирия с 1962.

ВЛАДИМИР-III: Советское вторжение в Афганистан стало точкой перелома либеральных и левых тенденций в Европе. В 1980 военный переворот в Португалии, в 1981 – в Испании вернули эти страны к режимам, схожим с корпоративным фашизмом середины ХХ века. Британская антикоммунистическая и антисоветская пропаганда приобретает глобальный характер. Единственный успех советской внешней политики – достройка газопроводов в Центральную Европу. В 1982 умирает Брежнев, Андропов начинает пытаться "закрутить гайки", и в 1984 без всякого перерыва по его рекомендации генеральным секретарем ВКП(б) (она сохраняет свое название) становится Горбачев. В чем специфика политики перестройки в данной реальности? Еще в XVII-XVIII веках модернизаторская тенденция в России стояла перед выбором – какую из европейских моделей предпочесть? Алексей Михайлович и его преемник склонялись к польской, Петр возлюбил Голландию и Скандинавию (что ничуть не мешало воевать со Швецией и "поднимать заздравный кубок" за шведских "учителей"), были еще британская, французская и немецкая модели. Здесь – то же самое. Одни ратуют за парламентаризм (конечно, с советской спецификой) а ля Великобритания или Канада, другие – за парламентскую форму правления, близкую к французской, третьи ориентируются на германский пример (особенно, на опыт германской социал-демократии в 1973-1980 и более успешную реализацию "скандинавского социализма" в Швеции и Дании), есть и американофилы. Как уже говорилось ранее, в центре проблематики политики перестройки будет стоять не разоружение и предотвращение ядерной войны, а проблемы экономики. Пять экономических моделей (начиная с хозрасчета и бригадного подряда) приняты, опробованы и отвергнуты. В 1987 усиливается товарный дефицит. Появляются талоны. Забастовки, которые в СССР случались еще с 1976 года, учащаются – особенно шахтерские в 1989. Главное требование: повышение заработной платы, что еще сильнее увеличивает дефицит. Само собой, происходят национальные конфликты. Но здесь своя специфика. В СССР нашей реальности огромную идейную роль в антисоветской пропаганде играли прибалты. Здесь Прибалтика, "восточные кресы Польши" и Бессарабия с Буковиной – за пределами СССР. И роль главного силы по расшатыванию Союза сыграют грузины, а также украинцы. Все это может привести к войне (по типу югославской нашей реальности, или а ля 2014 год той же реальности), но в этот момент все республики СССР тяготятся этой надстройкой и считают, что в независимом виде провести экономические реформы будет проще и легче. В 1990 все республики СССР (их 11) принимают декларации о суверенитете, а в 1991 (ну уж пусть дата будет именно такой) СССР распадается. Этнические конфликты на Кавказе перерастают в войны, причем, Армения расширяется от Карса до Степанокерта. Думаю, вероятность передачи Хрущевым Крымской АССР Украине есть, но она мала. Скорее всего, Крым так и останется в составе РСФСР и после 1991 года граница между Украиной и Россией пройдет по Перекопскому перешейку. Но в Украине (население 17 областей от Хмельницкого до Луганска) большое русское этническое меньшинство, и Донбасс вполне может сыграть роль, аналогичную нашей реальности, допустим в 2014 году этого мира. Также существует проблема с Молдавской АССР, которая за все годы советской власти никуда не делать из состава УССР (после образования Николаевской и Кировоградской областей, Одесская область превратилась в небольшую территорию вокруг собственно Одессы). Доля украинцев в населении МАССР растет, доля молдаван (они все чаще называют себя румынами) сокращается, но автономия сохраняется (как в РСФСР сохраняется Еврейская АО, хотя евреев – их в РСФСР в 1989 более миллиона – там почти нет), и в 2014 году она может стать еще одной горячей точкой российско-украинского конфликта. Население Украины в момент распада СССР – 48 млн. (в т.ч. украинцы – 34,9 млн, русские – 9,2 млн., евреи – 2 млн). Еще 6 млн. украинцев – в Польше (в нашей реальности на той же территории - 7,5 млн. человек, разница объясняется ассимиляцией и эмиграцией западных украинцев из Польши), 4 млн. в России, 1 млн. в Венгрии и Румынии, 1 млн. в Средней Азии. В годы перестройки население РСФСР открывает для себя "Россию, которую мы потеряли", украинцы уверены, что зря подписали союзный договор в 1922 году (в отсутствие жертв ВОВ жертвы голодомора воспринимаются в Киеве даже гораздо больнее нашей реальности). В белорусской среде появляются сторонники воссоединения с Литвой, в Средней Азии просыпается пантюркизм. В Российской Федерации в 1990-х (во главе с "условным Ельциным") – все прелести бандитского капитализма и борьбы либералов с посткоммунистами и патриотами. Поскольку РПЦ к концу 1950-х полностью уничтожена, в 1988 – еще при Горбачеве – Константинопольский патриархат снова дает епископов, в 1990 происходит восстановительный собор и т.д. Но в 1990-х позиции православия слабы и на какое-то время главным религиозным трендом в России становится протестантизм, а более образованная часть общества проявляет симпатии к католицизму. Обрушение советской идеологии воспринимается в Европе и США как "долгожданно-предсказуемое", но влияние этого процесса на мировую политику гораздо меньше, чем распад системы социализма в 1989-1991 в нашей реальности. "Ельцинская" Россия старается выстроить отношения с европейскими странами, мало-помалу склоняясь к союзу с Германией. Украина сохраняет враждебные отношения с Польшей (проблема Западной Украины), но сближается с другими европейскими странами, даже с Румынией – после окончательного признания границы по Днестру. Маленькая Белоруссия (там даже столицу хотели перенести из Минска в Могилев) зависает между крупными державами, но в 1994 году "условный Лукашенко" перетворяет ее в свой колхоз. Армения и Грузия враждуют с Турцией. Абхазия и Южная Осетия добиваются независимости. Нагорный Карабах в 1995 присоединен к Армении вместе со всеми отвоеванными собственно азербайджанскими территориями. В ходе гражданской войны в Таджикистане побеждают сторонники Объединенной оппозиции, а Ленинабад (Худжант) отходит к Узбекистану. На протяжении всех 1990-2000-х Таджикистан – горячая точка, но в Москве предпочли бросить эту территорию и отвести войска на южные границы Узбекистана. Меняется политическая карта и в других частях света. В 1994 году восстание в мексиканском штате Чиапас привело к его независимости. В начале 1980-х независимости после трех референдумов добилась Западная Австралия. В 1989 независимость получил филиппинский остров Минданао – после войны мусульманского населения против центрального правительства и бегства части христиан. Квебек, однако, независимости не получил. Лига наций в целом куда лояльнее относится к изменениям границ, чем ООН. Германия в 1999 году упросила Португалию о сдаче в аренду Кабинды на 99 лет. Польские проекты колоний в Мозамбике и на Мадагаскаре успехом не увенчались. Гонконг по прежнему британский, Даман, Диу, Восточный Тимор и Макао – португальские. Американская оккупационная администрация островов Рюкю (Окинавы) сохраняется и поныне. На архипелаге существует движение за создание отдельного государства.

ВЛАДИМИР-III: Ментальность человека в этом мире без второй мировой базируется, прежде всего, на продолжении тех процессов общественной жизни, которые были оборваны войной, и на совсем иных условиях вызревания процессов, которые в нашей реальности радикализировала вторая мировая война. Болезненный, но очень яркий в культурном отношении период 1920-1930 не был оборван войной 1940 года, но как-то сам завершился, исчерпался к концу 1940-х. Экономический подъем улучшил уровень жизни в большинстве европейских стран (Великобритания – 1940-1950-е; Скандинавия и Прибалтика – 1940-1950-е; Франция – 1960-1970-е; Германия – 1950-1960-е; Италия – 1980-1990-е; Польша – 1950-1960-е), а развитие средств массовой информации позволило правящим системам (любым – и демократическим, и недемократическим) купировать "восстание масс", хотя 1968 мог поставить под сомнение это достижение. Советский эксперимент уже в 1940-х не вызывает особого интереса, а к 1980 СССР – почти экзотика в глазах европейцев к западу от Шепетовки. Влияние США на Европу столь же мало. Уровень жизни среднего европейца уже в 1950-м году достигает уровня 1960 в нашем варианте истории. И хотя в США люди по-прежнему живут богаче, чем в Европе, но ненамного. Экономический рост Европы в 1940-1960-х более плавный, но более устойчивый, сравнительно с США, по причине сохранения источников колониального сырья и более обширного потребительского рынка. Уже в 1940-х в Европе происходит телевизионная революция, а в 1980-х (лет на 10 ранее нашей реальности) – компьютерная. Не смотря на нелады с британским законом 1885 года, Алан Тьюринг – символ этой революции. Уровень жизни в СССР в 1950 на 25% ниже, чем в "панской" Польше, и в 2,5 раза ниже, чем во Франции. Поскольку не было ни войны, ни ее юридическо-идеологических последствий, никакого табу на восприятие фашизма или национал-социализма в Европе не существует. Хотя в 1944 национал-социалистический режим в Германии свергнут, он не осужден, а фашистские и парафашистские режимы других стран Европы в большинстве доживают до 1968 года. После в большинстве стран (исключение – Словакия, Испания и Португалия) формируется достаточно консервативная парламентская система, а разочаровавшиеся в политике либералы уходят в большинстве в сферы культуры, искусства и т.д. Левые присутствуют во всех странах и даже иногда приходят к власти (лейбористы в Великобритании в 1964, но не в 1945! социалисты во Франции в 1981, социал-демократы в Германии в 1973 и т.д.) Другое дело – скандинавский социализм, при котором наблюдается почти монопольное правление левых в Дании, Норвегии и Швеции. Европейцы не затронуты интеграционными процессами, известными из нашей реальности. Великобритания вообще воспринимает себя как атлантическую, а не европейско-континентальную страну, и в эту же сторону смотрят скандинавские и прибалтийские страны. В 1963 году происходит попытка создать блок консервативных славянских режимов Восточной Европы на антисоветской основе (Польша, Югославия, Болгария), но безуспешно. Однако Польша и Румыния получают от Лиги наций гарантии своих восточных границ.

ВЛАДИМИР-III: В Европе, помимо других последствий несостоявшейся второй мировой, не будет 40-летнего разделения на Западную Европу и Восточную – под советским контролем. Запад, в сущности, начинается уже в Нарве и Черновцах. Польше, Чехии, Эстонии не придется выпадать на соответствующее время из общеевропейской среды, а потом мучительно наверстывать упущенное (как в нашей реальности за последние 30 лет). Не смотря на отсутствие каких-либо бюрократических структур единой Европы и соответствующего законодательного, в т.ч. таможенного, режима, идея единого европейского пространства от Дублина до Кишинева живет в умах интеллектуалов: французов, немцев, поляков, греков. Революции 1968 года шли именно под лозунгом единой Европы (запоздалая реакция на "военную тревогу" 1962 года, когда европейцы (даже ненавидящие друг друга немецкие и французские патриоты) осознали свое единство перед лицом советского ядерного шантажа). Но это городская среда (в Восточной части Европы – с сильным еврейским элементом (из 28 млн. человек городского населения Польши по-прежнему 3 млн. - евреи). А в сельской среде все также силен клерикализм, консерватизм и патернализм. Это опора патриотических консервативных партий. Например, в Польше городское население – 49%, а сельское – 51%. В СССР, наоборот, культурная среда немного беднее, нет прибалтийских и иных "западенских" элементов. Например, Банионис так и останется гражданином Литвы, Раймонд Паулс – Латвии, никогда не будет снят сериал "Долгая дорога в дюнах", столь же проблематично появление фильма "Табор уходит в небо", а "Безымянная звезда" будет экранизирована французским или румынским кинорежиссером, причем съемки будут где-нибудь в Молдавии – в Окнице, например, где останавливается дизель-электропоезд, а не на станции Шувалово в окрестностях Ленинграда. Кстати, в нашей реальности, сценарий будущего фильма Михаил Козаков впервые принёс на телевидение в 1970 году. В это же время на пост председателя Комитета по радио и телевещанию пришёл Лапин. Он был известен суровостью цензуры. Поэтому принесённый Козаковым сценарий вычеркнули из тематических планов телевидения. Теперь вообразите советскую культуру, ментальность – но без Великой Отечественной войны. Да это преступление против России)))) Ее – нынешней 2019 года – просто нет без войны 1941-1945 (хотя там-то воевала совсем другая страна – СССР, защищая ценности, которые в современной России караются уголовным кодексом). А вот нет и все. Войны 1938-1939 с Японией, 1946 – с Турцией и опять 1956 – с Японией, конечно, попадут в советскую мифологию, официоз, кинематографию и литературу, но масштаб событий несопоставимо мал – и по числу участников и по результатам. Гражданская война в Испании ушла в далекое прошлое, герои собственной гражданской войны повымирали вместе с Буденным (к 1973 году; кстати, Гайдар имеет все шансы дожить до 1980-х и стать крупным советским писателем, первого ряда). Но если СССР еще как-то переживет отсутствие блокады Ленинграда и Сталинградской битвы, то настоящее опустошение ждет постсоветскую Россию, особенно Россию путинскую. Если у реальноисторической России сейчас по большому счету НИЧЕГО, кроме ВОВ, нет, то там – без штурма Берлина – у России не будет вообще ничего. Даже еще хуже: в СССР все послевоенные годы безотказно работала формула: фашисты = немцы = нелюди = вечные враги на все времена в обличье всех других нерусских стран и народов (это уже в российском исполнении после 2000 года), чему были основания (см. количество жертв войны). Но здесь Гитлер для большинства граждан СССР – абстрактный ненавистник коммунизма и рабочего движения, которого убил столяр Эльзер, который имеет почитателей в современной Германии, но о котором БСЭ может сообщить не больше, чем о Муссолини или Салазаре. Враги СССР и до 1939, и после – буржуины, фашизм – лишь их цепной пес, польские паны, угнетающие Степана Бандеру, японские милитаристы, душманы на жаловании у британских империалистов – после 1979 года. Негусто. Поэтому коммуно-патриотические тенденции здесь будут слабее, а слом советского этоса в 1984-1991 – масштабнеее и породит куда более непримиримое противоречие между "красными" и "белыми". Хотя... если после 1964 в советском руководстве окончательно возобладают автаркические тенденции (в идеологии в т.ч.), здесь может начать развиваться тенденция, схожая с северокорейским чучхе и его гиперпатриотизмом. Но СССР – не КНДР, и будет интересно посмотреть на перестройку и постперестройку в отдельно взятой стране. Следует добавить, что европейским странам на столетие вперед (прав был Альфред Деблин, который предсказывал долгий послевоенный мир) хватит впечатлений от первой мировой (ее здесь называют Великая война, а в СССР – Мировая Империалистическая). Собственно, это не противоречит ментальности французов и англичан нашего варианта истории, для которых первая мировая в смысле поминовения важнее второй.

ВЛАДИМИР-III: Еще одна специфическая черта альтернативы: олимпийское движение. В нашей истории СССР был признан МОК в 1947, но советские спортивные власти предпочли не рисковать в 1948 (не было достаточной подготовки) и дебют советской сборной состоялся лишь в 1952 (Хельсинки) - 2 место по общему медальному зачету после США, а с 1956 - 1-е место, которое СССР делил с США вплоть до распада. Здесь все будет иначе. МОК не признает СССР никогда – вплоть до распада в 1991, хотя условный "Горбачев" будет вести переговоры и почти договорится к 1990 об участии в Олимпиаде 1992. Но в 1992 участвует Объединенная команда СНГ, а с 1996 – отдельные команды постсоветских стран. КНР вообще никогда не будет принимать участия в Олимпиадах (во всяком случае, до 2019 года). Разумеется, Германия будет сохранять сильные позиции в 1940, 1944, 1948 и т.д., хотя временами американскую и немецкую сборные будут теснить англичане. Относительно сильные сборные – у Японии и Италии. В 1992 Объединенная команда СНГ впервые на Олимпиадах (в СССР в пику "буржуинам" проводились Спартакиады раз в 5 лет) – и очень хорошо себя показывает, но не завоевывает первое место – 3-е после США и Германии. Места проведения летних Олимпиад: 1940 – Хельсинки (перенесена из Токио) 1944 – Лондон 1948 – Балтимор 1952 – Амстердам 1956 – Мельбурн 1960 – Рим 1964 – Токио 1968 – Мехико 1972 – Мюнхен 1976 – Монреаль 1980 - Лос-Анджелес 1984 – Сеул 1988 – Барселона 1992 – Кейптаун 1996 – Атланта 2000 – Афины 2004 – Сидней 2008 – Торонто 2012 – Лондон 2016 - Рио-де-Жанейро Таким образом, большая часть игр проводилась в США и Британской Империи.

ВЛАДИМИР-III: Религиозный состав населения этого мира определяется его этническим составом, местами весьма отличным от текущей реальности. Не было второй мировой и почти всех, связанных с нею этнических чисток и миграций. Не было деколонизации и демографического взрыва в "третьем мире", соответственно, наблюдаются отличия в этно-конфессиональной структуре населения отдельных стран. В Китае - государственный атеизм и почти полное искоренение религий (кроме традиционных культов). В итоге получаем (во всемирном масштабе) к 2000 году: Все население стран мира - 4105 млн. человек. христиане - 1485 млн. человек (36,1%) мусульмане - 670 млн. человек (16,3%) индуисты - 531 млн. человек (12,9%) буддисты - 140 млн. человек (3,4%) синтоисты - 100 млн. человек. традиционалисты - 88 млн. человек. иудаисты - 20 млн. человек (включая нерелигиозных евреев) сикхи - 14 млн. человек. даосы - 3 млн. человек. прочие - 19 млн. атеисты и неверующие - 1035 млн. человек (25,3%) Атеисты и неверующие проживают преимущественно в городах.

ВЛАДИМИР-III: Политическая жизнь Украины этого мира в границах 1938 года (т.е. без западных областей, Буковины, Закарпатья, Южной Бессарабии и Крыма) - как это будет выглядеть, начиная с 1994 года? Выборы 1994, как известно, были неполными, на начало 1995 года из 450 депутатов избрано всего 405. На вышеперечисленных территориях избрано 105 депутатов, и т.о. в Раде 1994 года остается всего 300 депутатов, а именно: Коммунистическая партия Украины - 80 Селянская партия Украины - 17 Социалистическая партия Украины - 15 Народный Рух Украины - 8 Партия труда - 5 Украинская республиканская партия - 4 Гражданский конгресс Украины - 2 Партия демократического возрождения Украины - 2 Христианско-демократическая партия Украины - 1 Независимые - 166 Не будет в Раде 1994 года представителей Демократической партии Украины, Конгресса украинских националистов, Социал-демократической партии Украины, Украинской консервативной республиканской партии и Украинской национальной ассамблеи. Т.о. Рада 1994 года будет левее, но ненамного.

ВЛАДИМИР-III: В 1998 году из 450 депутатов на одномандатников вышеперечисленных территорий приходится 55 мест (точнее Измаильские районы Одесской области "взаимозачитываются" по населению с Приднестровьем, точнее, с Молдавской Автономией в составе Украины). Итого 395 мест (по новому законодательству 225 мест по общенациональному пропорциональному округу и 170 мест по мажоритарным). Из них: Коммунистическая партия Украины - 119 Избирательный блок "За правду! За народ! За Украину" - 44 Народный Рух Украины - 36 Народно-демократическая партия Украины - 29 Всеукраинское объединение "Громада" - 24 Партия зеленых Украины - 19 Прогрессивно-социалистическая партия Украины - 16 Социал-демократическая партия (объединенная) - 14 Аграрная партия Украины - 8 Социал-демократическая партия Украины - 3 Демократическая партия Украины - 1 Избирательный блок "Вместе" - 1 Избирательный блок "Вперед, Украина" - 1 Избирательный блок демократических партий "НЕП" - 1 Партия реформы и порядка - 1 Социал-либеральное объединение - 1 Украинская партия справедливости - 1 Украинская христианско-демократическая партия - 1 независимые - 75 Не будет в Раде 1998 года Партии регионального возрождения Украины. Блока "Меньше слов", Национального фронта, Христианско-демократической партии Украины и Партии "Союз". В целом опять больший крен влево, но некритический. Большое количество независимых, избранных в центральных областях, скорее, смотрят вправо, чем влево.

ВЛАДИМИР-III: А вот в 2002 ситуация в границах 1938 будет существенно отличаться от реала. Из тех же 395 мест в Раде у соответствующих партий будет: Избирательный блок "За единую Украину" (кучмисты) - 116 Избирательный блок "Наша Украина" (Ющенко) - 99 Коммунистическая партия Украины - 65 Социалистическая партия Украины - 24 Блок Юлии Тимошенко - 23 Социал-демократическая партия (объединенная) - 21 Избирательный блок "Единство" - 4 Демократическая партия Украины - 3 Партия национально-экономического развития Украины - 1 Украинская морская партия - 1 Украинская национальная ассамблея - Украинская национальная самооборона - 1 независимые - 37 Первые украинские выборы в условиях ярко выраженной клановой борьбы. Главная часть электората Ющенко - запад, и в условиях границы по Збручу он теряет много одномандатников, но не настолько много (34 из 59), чтобы отказаться от дальнейшей борьбы. Надо уточнить цифры по президентским выборам.

ВЛАДИМИР-III: На выборах 2006 года отсутствуют одномандатные округа, но и здесь можно учесть влияние границ 1938 года на результаты выборов в Раду. Из 395 мест в Раде получают: Партия регионов - 178 Блок Юлии Тимошенко - 103 Избирательный блок «Наша Украина» - 60 Социалистическая партия Украины - 33 Коммунистическая партия Украины - 21 Почти доминирование Партии регионов (особенно в союзе с коммунистами).

ВЛАДИМИР-III: На выборах 2007 также отсутствуют одномандатные округа, но депутатов Рады по прежнему 395. Из них: Партия регионов - 167 Блок Юлии Тимошенко - 114 Избирательный блок «Наша Украина – Народная Самооборона» - 67 Коммунистическая партия Украины - 27 Народный Блок (левые) - 20 Больше всех теряет Тимошко - 42 депутата из 55. Но у Партии регионов по прежнему нет большинства.

ВЛАДИМИР-III: Выборы в Раду 2012 года (в условиях президентства Януковича). Опять возвращаются одномандатные округа. Из 395 депутатов: Партия регионов - 188 Всеукраинская партия «Батькивщина» - 82 Украинский демократический альянс за реформы - 40 Коммунистическая партия Украины - 32 Всеукраинское объединение «Свобода» - 26 Народная партия - 2 Радикальная партия - 1 Независимые - 24 И Партия регионов, и Батькивщина много теряют одномандатников (Янукович в Крыму, Тимошенко - на остальных территориях). Резко уменьшилось представительство "Свободы". Но вновь нет никакого доминирования Партии регионов 188 из 395 это опять не 50%. Не будет в Раде депутатов консервативного Единого Центра и партии "Союз".

ВЛАДИМИР-III: Выборы 2014 года в условиях отторжения Крыма и боевых действий в Донбассе. На части Донбасса, неподконтрольной украинским войскам - 15. Остается 380 мест в Раде. В т.ч.: Блок Петра Порошенко - 115 Народный фронт - 74 Объединение «Самопомощь» - 32 Оппозиционный Блок - 29 Партия регионов - 27 Радикальная партия - 22 Всеукраинская партия «Батькивщина» - 18 Всеукраинское объединение «Свобода» - 4 Единый Центр - 4 Партия «Правый сектор» - 2 Украинская народная партия - 2 Всеукраинское Аграрное Объединение «Заступ» - 1 Европейская ассоциация украинцев - 1 Интернет-партия Украины - 1 Конгресс украинских националистов - 1 Партия «Возрождение» - 1 Партия Демократический Союз - 1 Партия «Сильная Украина» - 1 Украинская морская партия - 1 Независимые - 43 Хотя Народный фронт и Блок Петра Порошенко теряют за счет западных областей, никакого особого влияния на результаты выборов в целом это не окажет. Более того, поскольку под вопросом количество депутатов от "Самопомощи" (ее актив и электорат большей частью приходится на пять "польских" областей), то ее возможная потеря - это приобретение Блока Петра Порошенко.

ВЛАДИМИР-III: Наконец, последние выборы - 2019 года. В Раде - 382 депутата (два одномандатных округа на Донбассе отвоеваны). Из них: Партия «Слуга народа» - 233 Оппозиционная платформа «За жизнь» - 43 Всеукраинская партия «Батькивщина» - 23 Политическая партия «Европейская солидарность» - 23 Политическая партия «Голос» - 20 Оппозиционный Блок - 6 Политическая партия «Белая Церковь вместе» - 1 Независимые - 33 Даже невооруженным глазом видно, что ничего или почти ничего не изменилось. Отсюда мораль (на предмете альтернативной истории): распространенное в России мнение о том, что западные области Украины: пять "польских" областей, Закарпатье и Буковина оказывают некое определяющее влияние на результаты украинских выборов, предвзято и не соответствует действительности. Тон задает именно украинский центр - зона от Виннинщины до Полтавщины. Именно здесь происходили главные перемены, и окраины (Запад, Донбасс) лишь реагировали на них.

ВЛАДИМИР-III: А ведь из этой темы может получиться замечательный очерк. На бумаге. Думаю издать к лету. Во всяком случае, одна из немногих проработанных альтернатив.

ВЛАДИМИР-III: Небольшое дополнение. Статистика экономики мира без Второй мировой войны. К 2000 году, скорее всего, технологических уровень и общий уровень жизни будут близки к реалу. Но есть ряд существенных отличий. Во-первых, Британская империя сохраняется в качестве единого экономического пространства (вероятно к 1980 оно будет полностью интегрировано), и соперничает с американской экономикой, которая частью работает сама на себя, частью осваивает рынки Дальнего Востока. Китай (КНР), как мы помним выше, бедноватая страна вроде совр. КНДР, но, конечно, ресурсов у нее больше. В целом мало отличающаяся от реала КНР 1970-х. Дешевая нефть. В Европе населения заметно больше и, соответственно, размер экономик европейских стран несколько больше. На постсоветском пространстве ВВП на д/н меньше реала, поскольку больше население. В Африке и Азии народу наоборот меньше, а поэтому их доля в мировом ВВП заметно меньше. Одним словом, более европоцентрический мир. ВВП (для удобства исчисляемый в реальноисторических долларах США 2000 года): 2000 год (общий объем - млрд. долл) реальная история: США - 9875 Европа - 11550 Канада - 870 Австралия и Океания - 500 Япония - 3350 Китай - 4965 прочая Азия - 8990 Африка - 1210 Латинская Америка - 3520 СНГ и Прибалтика - 1750 Общий объем - 46580 альтернативная история: США - 9630 Европа - 12904 Канада - 870 Австралия и Океания - 500 Япония - 3350 Китай - 1824 прочая Азия - 5093 Африка - 664 Латинская Америка - 1987 СНГ и Прибалтика - 1750 Общий объем - 38572 При этом среднемировой уровень ВВП на д/н больше, чем в реале - 9396 долларов против 7763. ВВП Британской Империи - 5050 млрд. долл (13%), т.е., конечно, меньше, чем у США, но объем торговли больше и Лондон банально "богаче" Нью-Йорка. ВВП в Российской Федерации 2000 года - 5780 долларов (на 17% ниже реала). И все из-за дешевых нефти-газа. В связи с этим уровень жизни на Украине этой реальности (напомню, она занимает территории от Шепетовки до Луганска, но без Крыма) с населением 45 млн. человек ниже российского не в 2 раза, а всего-лишь на 28%.

ВЛАДИМИР-III: Еще ряд статистических данных из этого мира. Площадь СССР в 1923-1938 гг составляла 21571,2 тысяч кв. км. В т.ч. на 1.1.1939 года РСФСР - 16813,4 тысячи кв. км. УССР - 451,8 тысячи кв. км. БССР - 125,6 тысячи кв. км. Казахская ССР - 2794,7 тысячи кв. км. Узбекская ССР - 370,0 тысяч кв. км. Киргизская ССР - 198,5 тысячи кв. км. Таджикская ССР - 143,1 тысячи кв. км. Туркменская ССР - 488,1 тысячи кв. км. Азербайджанская ССР - 86,6 тысячи кв. км. Армянская ССР - 29,7 тысячи кв. км. Грузинская ССР - 69,7 тысячи кв. км. Также правительство СССР претендовало на территорию Бессарабии (44,4 тысячи кв. км), которая на всех советских картах этого мира до 1991 была окрашена в цвет РСФСР (или СССР) и заштрихована. Надо заметить, что в 1930 году советские картографы насчитали 21271,9 тысячи кв. км. советской территории, а в 1940 - почему-то всего 21154,0 тысяч кв. км. Также существовала путаница в расчетах территорий союзных республик, например, в 1930 году площадь Таджикской ССР (с тех пор не изменившейся) оценивалась в 161,3 тысячи кв. км, а площадь Туркменской ССР - в 443,6 тысячи кв. км. Что касается площади Узбекской ССР, то она уже в 1950-х несколько выросла за счет пустынных районов Казахской ССР и района Пскемского хребта - также из состава Казахстана. Поскольку здесь не будет никакого расширения СССР на запад, то территориальные изменения произойдут лишь в результате советско-турецкой (1946) и советско-японской (1956) войн. В 1946 году от Турции будет отторгнута территория Карской области, части Эриванской губернии и юга Батумской области, которая окончательно отошла к Турции в 1921 году в ходе "размежевания" с Грузинской и Армянской ССР, за которыми стояли представители правительства РСФСР (именно тогда турецкое правительство Кемаля выговорило независимость Нахичевани от Армении). Теперь СССР предъявил претензии на границы 1914 года и в ходе "летней войны" получил территорию 26,8 тысячи кв. км, из которой к Грузинской ССР отошла вся южная часть быв. Батумской области и небольшой северный "кусочек" Карской области - всего 6,1 тысячи кв. км., а к Армянской ССР - все остальное - 20,7 тысячи кв. км. Хотя территория Армянской ССР разом выросла на 70%, армянское руководство требовало также юг Батумской области с выходом к Черному морю, но тут уж Лаврентий Павлович Берия настоял на своем. Таким образом, в 1946 году территория Грузинской ССР - 75,8 тысячи кв. км., а Армянской ССР - 50,4 тысячи кв. км. Общая территория СССР - 21598,0 тысяч кв. км (надо уточнить, когда додумались включать в состав СССР акватории Белого и Азовского морей, кажется, до ВОВ этого не было). В 1956 году за счет присоединения Карафуто и Курильских островов приросла (на 52,0 тысячи кв. км.) территория РСФСР. Теперь она равняется 16865,4 тысячи кв. км. А общая территория СССР - 21650,0 тысяч кв. км. На этом, собственно, история территориального расширения СССР заканчивается, поскольку Тува (Танну-Тувинская Народная Республика), а также МНР сохранят независимость, особенно после прихода к власти в Китае коммунистов, которые сами на них претендуют. В Лигу наций ни Тува, ни Монголия никоглда не войдут - даже после распада СССР и прихода к власти в этих странах некоммунистических правительств. Китай при Мао и позже продолжает претендовать на их территории, а поэтому оба правительства - Тувы и Монголии - продолжают опираться на поддержку посткоммунистической России этого мира. Далее - при распаде СССР - происходит некоторая перекройка границ постсоветских государств. В ходе армяно-азербайджанского конфликта (он никуда не делся) Армения официально присоединяет Нагорный Карабах и территорию между ним и собственно Арменией. Территория Азербайджана (включая Нахичевань) сокращается до 74,0 тысяч кв. км., а территория Армении - вырастает до 62,9 тысяч кв. км. Правда, после 1993 года в Нахичевани (при поддержке Армении) может прийти к власти оппозиционный Алиеву Азербайджанский народный фронт (или нечто вроде того), и появится еще одно государство. Абхазия и Южная Осетия отбиваются еще в 1990-1993 от грузинских войск, и в 2000 году территория Грузии равняется 61,8 тысячи кв. км. В 1990-1991 наблюдается некоторое шевеление в Молдавской АССР в составе УССР, но до масштабов Приднестровской войны в реальной истории не доходит. В 1992-1993 годах в ходе гражданской войны в Таджикистане "ленинабадский клан" проигрывает борьбу за власть, и в Ташкенте приходит к власти Объединенная оппозиция. При этом Худжанд со всей областью к северу от Зерафшанского хребта отходит к Узбекистану, и теперь территория Таджикистана - 117,6 тысячи кв. км., а территория Узбекистана (который получил в 1950-х годах лишь часть вышеуказанных территорий из состава Казахстана) - 457,0 тысяч кв. км. Территория Казахстана - 2733,2 тысячи кв. км. Крым в 1954 году не был передан в состав УССР, хотя Крымский канал построен. Что касается территорий восточноевропейских стран, то они как правило остаются неизменными, но в некоторых случаях меняются: Финляндия - 388,3 тысячи кв. км. (включая Карельский перешеек, часть Карелии и Петсамо). Эстония - 47,5 тысячи кв. км. (включая Нарву и Изборск). Латвия - 65,8 тысячи кв. км. (включая Пыталовскую волость). От Литвы в 1939 году Германия отторгает Мемель - 2,8 тысячи кв. км. Ее территория сокращается до 52,8 тысячи кв. км., но по договору 1955 года об унии с Польшей территория Литвы вырастает за счет присоединения Виленского, Новогродского. Полесского и части Белостокского воеводств Польши - всего до 148,9 тысяч кв. км. На этой территории в 1939 году проживало 7,4 млн. человек (в т.ч. 36,6% белорусов, 29,0% литовцев, 21,6% поляков, 8,9% евреев - примерно те же пропорции сохраняются и к концу ХХ века). Территория собственно Польши в этом кондоминиуме составляет (включая Тешин, полученный при разделе Чехословакии в 1938 году) - 293,4 тысячи кв. км. Площадь Богемии и Моравии - 49,0 тысяч кв. км. Площадь Государства Словакия - 37,7 тысячи кв. км. Площадь Королевства Венгрии в 1938-1939 увеличивается на 24,0 тысячи кв. км. - до 117,0 тысяч кв. км. Но никаких Венских арбитражей не будет, и территория Румынии по прежнему включает Южную Добруджу, Трансильванию и Бессарабию - всего 294,9 тысячи кв. км. После распада в 1971 большой Югославии территория малой Югославии - 164,1 тысячи кв. км., территория Хорватии - 67,2 тысячи кв. км., территория Словении - 16,2 тысячи кв. км. Территория Греции (без оставшегося итальянским Додеканеса) - 129,6 тысяч. кв. км. Территория Болгарии - 103,1 тысячи кв. км. Территория Турции после 1946 года - 754,2 тысячи кв. км.

ВЛАДИМИР-III: По поводу мира без ВМВ - на первом альтфоруме еще в 2009 - 2015 была тема, и вот оттуда (насчет СССР без ВМВ): 1. Нет мощной индустриализации за Уралом, обусловленной эвакуацией. Нет танкоградов и сибирской промышленности. Существенно более слабо освоены сибирские и северные минеральные ресурсы. Нет притока русского населения в Среднюю Азию и её индустриализации. 2. Нет исключительно сильной консолидации общества войной и Победой. Белоэмиграция не разгромлена, а также не деморализована психологическим конфликтом "за немцев и против своей страны". 3. Нет соцлагеря. 4. Нет мощной и боеспособной Красной Армии с огромным боевым опытом и квалифицированными генералами. 5. Нет научно-технологического рывка, обусловленного необходимостью противостоять немецким военным технологиям и нет бонусов от захвата оборудований и технологий в Германии. 6. Нет массового отрыва сельского населения от дома мобилизацией - общество остаётся более аграрным и крестьянским. А также менее однородным - война и армия сильно перемешали его структуру. В данной альтернативе стратификация общества оказывается более сильной. 7. Нет "естественного отбора" руководящих кадров войной - квалификация руководителей ниже. 8. Нет больших потерь - как результат демографическое давление выше. В стране значительно больше крестьян и значительно меньше работы (см. первый пункт). То бишь если кратко - СССР выходит к концу 40-х страной куда менее индустриализированной, более аграрной, менее технологически развитой и с на порядок меньшим политическим весом. И да - не бывшим союзником Запада, а его природным врагом. Вопрос - не приведёт ли это к серьёзному внутреннему кризису уже в 50-е? http://fai.org.ru/forum/topic/12179-mir-bez-vtoroy-mirovoy-voynyi/?page=3

ВЛАДИМИР-III: Еще раз пересмотрел хронологию этой альтернативы и выявил несколько "разрывов", которые постарался заполнить. Вообще хочу на основе этой альтернативы написать свою долгожданную книжку САНГВИНИК ПЕРЕД ИСТОРИЧЕСКОЙ КАРТОЙ МИРА. В чем "разрывы"? Муссолини не мог так просто умереть. Он напрашивался на войну с Грецией, и здесь он ее (естественно) проиграет со всеми последствиями для Италии, Европы и Африки. Корея... Никак не получается в 1956 ее разделить (см. ниже объясняю почему). Испания... В 1981 году в нашем мире эта страна прошла мимо интересной развилки. Ну и еще несколько эпизодов. Вообще прихожу к выводу: спор сторонников "эффекта бабочки" и "резиновых помочей" бессодержателен, поскольку не учитывает того, что вероятны оба типа развития событий, т.е., конечно есть необратимые процессы, но все происходит примерно в не самых широких рамках, и ничего особо страшного (вопреки любителям ужастиков и заговоров) в человеческой истории не происходило. Схематически это выглядит так: всегда существуют возможности, которые либо реализуются, либо не реализуются. Разумеется, реализация невозможна от балды, нужны факторы, которые либо помогают, либо мешают реализоваться конкретной возможности. Пример: в XIX веке крупных военных конфликтов не было, поскольку дипломаты умели их купировать, в ХХ - были, и одной из причин (одной!) было изменение дипломатии - вместо королей-родичей стали вести переговоры обыватели (или романтики) не то что не родственники, а вообще малознакомые друг с другом, на которых давила национальная идея или революционная идеология. Поправка: в 1914 эти родичи не смогли предотвратить ПМВ, но значит давление было уж очень сильным, ну и банально именно короли не ожидали такого масштаба войны (зато другие - некороли - вполне ожидали и планировали). Соответственно, можно рассматривать разные уже имеющиеся возможности и оценивать вероятность их осуществления. Поэтому помещаю отредактированный текст альтернативы и три больших зарисовки (альтернативные истории США, СССР и Германии в этом мире).

ВЛАДИМИР-III: МИР БЕЗ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. ОЧЕРК АЛЬТЕРНАТИВНОЙ ИСТОРИИ. Опять обращаюсь к теме развилки, которая отменит вторую мировую войну. К созданию антигерманской коалиции летом 1939 года, в составе Великобритании, Франции, СССР и Польши. Италия – союзник для Германии никудышный (именно в августе Муссолини осознал – на основании докладов ведомства по военной мобилизации – ограниченность ресурсов и счел за правильное не участвовать в войне – до лета 1940, но поражение Франции системно изменило ситуацию в Европе). Венгрия – столь же сомнительна. Ни Югославия, ни Румыния, ни Болгария летом 1939 никаких особых прогерманских настроений не проявляют. Испания медленно приходит в себя после войны. США... ну, есть горе-геополитики (назвать их историками не получается), которые считают, что США была выгодна война в Европе, но, вне зависимости от "выгод" никаких реальных рычагов влияния на ситуацию за океаном в Вашингтоне не имеют. Их главная проблема в этот период – Япония и ее китайская политика. Китай для США важен в качестве рынка сбыта и противовеса Японии. СССР также на стороне Китая. Казалось бы, только авантюризм Гитлера и... пакт, да пресловутый пакт 23.08.1939 мог переломить ситуацию. Итак, развилка: весной 1939 советская внешняя политика сохраняет свое основное направление - "единый антифашистский фронт" с социал-демократами и даже левыми либералами. Летом переговоры с Великобританией и Францией завершаются подписанием Пакта о европейской обороне, недвусмысленно направленного против любых новых перекроек европейских границ, а, следовательно, против Германии. К концу августа она оказывается во внешнеполитической изоляции. 1 сентября 1939 года останется обычным днем мировой истории (Япония зализывает раны Халхин-Гола, террористическая кампания Ирландской республиканской армии на территории Англии пошла на убыль, установление в Сирии военного режима генерала Вейгана, из рядов чилийской армии уволено 36 генералов и офицеров, замешанных в событиях, связанных с попыткой государственного переворота 25 августа, в Китае на фоне военных действий свирепствует эпидемия холеры). Гитлер не решился выступить сразу против Польши, СССР, Франции и Великобритании (генералитет при этом дружно высказался против войны). Далее. Конечно, не стоит считать (как часто думают авторы альтернативных развилок), что прохождение "опасного периода" автоматически устраняет проблемы и противоречия, приведшие к "отмененному" событию. Война Германии с союзниками (включая СССР) теоретически могла начаться и в 1940, и в 1941 году. Но меняется ситуация в самой Германии. Гитлеру предстоит еще пережить 8 ноября 1939 года, когда он вполне может стать жертвой взрыва бомбы в мюнхенской пивной Бюргербройкеллер, установленной столяром Эльзером. В реальной истории Гитлер очень торопился (военное время!) и ограничился небольшой речью, здесь же взрыв и гибель (вариант: тяжелое ранение, несовместимое с полноценной политической деятельностью) Гитлера весьма вероятны. Не останавливаясь на теме посмертного культа Гитлера в самой Германии (что даст поживу ревизионистам лет так через 20-25) и кое-где за рубежом, следует рассмотреть вопрос о "преемнике". Таковых может быть минимум двое: заместитель фюрера в НСДАП Рудольф Гесс и скромная "темная лошадка" Мартин Борман. Известный вес будут иметь Геринг, Геббельс и Гиммлер, но основная борьба в ближайшие годы развернется между двумя первыми лицами. Я полагаю, мало-помалу Борман "переиграет" Гесса, и бегство последнего из страны случится примерно в те же сроки, что и в реальной истории, но уже по иной причине. Новый фюрер, однако, столкнется с существенными экономическими проблемами. Экономика Германии в 1933-1939 годах строилась на мобилизационной модели, с расчетом на близкую войну и последующее получение ресурсов и трофеев. Этого не происходит, и, как и любая экстенсивная модель развития, германский национал-социализм оказывается в ситуации кризиса и упадка. Борман не имеет харизмы Гитлера, внутренняя грызня в руководстве (в котором он лишь первый среди равных) с каждым годом обостряется, равно как и социально-политические протесты. Рабочие все чаще бастуют, крестьяне требуют окончательного завершения раздела помещичьих земель (в реальности, эта реформа была завершена в Германии лишь к концу 1944 года), подпольные политические партии начинают смелеть, а тот правоконсервативный консенсус, который позволил Гитлеру прийти к власти в 1933, разваливается, и немецкие правые консерваторы, опирающиеся на армию, начинают переходить в открытую оппозицию. Растет оппозиция также в кругах германских дипломатов и верующей части НСДАП (поскольку Борман начнет активную антирелигиозную кампанию). Гесс из-за границы вредит Борману, где только может. Штрассер в Швейцарии на базе своего левонацистского Движения за свободу Германии пытается создать переходное правительство в изгнании. Само собой, руководство СССР активно поддерживает немецких коммунистов и левое крыло социал-демократии. Борман понимает, что вермахт – его главный враг, и начинает усиливать СС и одновременное сокращать численность вооруженных сил под предлогом раздутости военного бюджета. Его противники (справа и слева) находят в этом предательство национальных интересов, и около 1944 года (почему бы именно не 20 июля?) производят военный переворот. В этом варианте всемирной истории характер движения, стоящего за реализацией "операции Валькирия", будет более консервативным, ближе к Эрнсту Юнгеру, чем к Ольбрихту и даже Герделеру. После прихода к власти переходного военного правительства в Германии наступает эра ограниченной, но все же демократии. НСДАП не подверглась запрету, разве что арестованы ее лидеры, однако ее позиции на ближайших выборах значительно слабее, чем даже в 1930-1932. Дальнейшее развитие Германии имеет ряд веерных развилок. Приход к власти коммунистов очень маловероятен. Для этого опять необходимы системные кризисы и несколько иная внешнеполитическая позиция СССР. Более вероятны варианты создания нескольких провластных правоконсервативных партий массового типа с идеологией, близкой другим консервативным режимам Европы в этот период: польской "санации", югославскому королевскому режиму и др. При этом в стране проводятся выборы, и существует легальная оппозиция: возродившиеся национал-либералы, социал-демократы и коммунисты. НСДАП сдает позиции и к концу 1940-х разваливается на несколько враждующих группировок. Другой вариант: приход к власти германской социал-демократии, и реализация в Германии "скандинавской модели" (благо пример Швеции уже есть). И в первом, и во втором случаях, внешняя политика Германии подчеркнуто миролюбивая (заявлено о преодолении позорного Версальского мира и объединении большей части немцев – Австрия, Судеты, Мемель – в едином государстве). Не исключено усиление унитаристских тенденций и борьбы с остатками партикуляризма.

ВЛАДИМИР-III: Главный антагонист Германии – СССР в мире без второй мировой войны напоминает потерянную в детской песочнице старую игрушечную винтовку. Существует т.з., что без войны СССР продолжит ускоренное развитие, и уже реализация третьего пятилетнего плана к 1943 году делает советскую страну самым мощным государством Европы, вровень с тогдашними США. Это преувеличение. Напомню, что ни первый, ни второй пятилетний планы не были выполнены (например, вместо 200 тысяч автомобилей по плану в 1932 году произведено всего 24 тысячи), и поэтому многие контрольные цифры плана еще долго останутся недостижимыми. Тем не менее, никто не может отрицать, что отсутствие боевых действий, ужасающих разрушений и многомиллионных жертв на большей части европейской территории СССР скажутся на его развитии более чем благотворно. Но в целом уровень жизни к 1950 году вряд ли будет выше реальности, а в деревне даже ниже (к примеру, из общего числа населения Российской Федерации в варианте истории без второй мировой – 173 млн. к 2000 году, жителей села будет не 40 млн., как по результатам реальноисторической переписи 2002 года, а 68 млн., что совсем ненамного меньше показателей 1939 года – 72 млн. человек. Без войны нет изменений ни в национальной политике, ни в политике по отношению к религиозным организациям (к концу 1950-х последние православные иерархи перемрут в местах заключения). После прихода в НКВД Берии практика политических репрессий кардинально сужается, а новых поводов к репрессиям, которые дало расширение границ СССР и война, здесь не будет. Во внешней политике сохраняется ограниченная ориентация на Великобританию и Францию, что расширяет окно культурных контактов с заграницей. Внутри страны (как и в реальности) в 1941 году наблюдаются дефицит продуктов питания и усталость от идеологии. Финской войны в этом варианте истории, скорее всего, не будет. Что же происходит в 1940-х в других странах и регионах? Великобритания успешно преодолевает экономическую стагнацию 1930-х годов, завоевывает новые рынки, вытесняя оттуда американские и немецкие фирмы, консолидирует свою гипертрофированную империю путем дозированных реформ и послаблений местным элитам – в Индии, арабских странах, доминионах, но с другой стороны усиливает процесс заселения стратегически важных колоний британскими подданными из метрополии (тем самым решается вопрос безработицы). Колонизируется Южная Африка, Восточная Африка, включая Танганьику, Кипр, острова Океании. В целом европейские страны настроены на дальнейшую колонизацию Африки (если к 1950 в Африке проживало, включая буров, до 7-8 млн. выходцев из Европы, то, в случае сохранения колониального режима на этом континенте, к 2000 году эта цифра удвоится: больше станет французов в Алжире и на Мадагаскаре, португальцев – в Анголе, итальянцев – в Ливии). Хотя Великобритания по населению и объему экономики в метрополии может соперничать лишь с Францией, но уступает Германии и СССР, не говоря уже о США, вместе с экономикой британской империи Великобритания сохраняет мировое лидерство в объемах торговли, интенсивности коммуникаций и по объему потребительского рынка. Многие эмигранты (ученые, писатели, общественные деятели), которые в нашей реальности добрались до США, здесь, спасаясь от политических репрессий и экономической нестабильности в Центральной и Восточной Европе, оказываются в Лондоне и Кембридже. Разумеется, США недополучает эту "утечку мозгов", и поэтому ряд проектов (в т.ч. создание ядерного оружия и космических аппаратов) в США реализован быть не может (во всяком случае в 1940-х гг). Воспользовавшись пассивностью Германии и СССР в Европе, а также вовлеченностью Японии в затяжной конфликт с Китаем, британская политика сосредотачивается на защите своей колоссальной империи и ее увековечении (в соответствии с философско-геополитической концепцией "холлизма" - т.е. постулирования органической связи всех частей Британской империи, как в экономическом, так и в культурном и политическом отношении). Британский фунт продолжает играть роль главной мировой валюты. Выборы 1940 и 1945 годов дают победу консерваторам, и таким образом лейбористский "ангсоц" второй половины 1940-х просто не имеет места. А вот для США поворотным станет вопрос о войне с Японией. Вариант с Тихоокеанской войной без войны в Европе неоднократно рассматривался авторами исторических альтернатив, и почти все они пришли к согласию, что Япония обречена, а у СССР есть шанс союза с США в этой войне. Здесь возможны три варианта: а) войны между США и Японией не происходит, и большая часть Китая к концу 1940-х оказывается под протекторатом Японии, у нее случаются небольшие инциденты на границах СССР, но без серьезных последствий; б) война между Японией и США происходит между 1941 и 1945 и завершается достаточно кровопролитным завоеванием японских островов (ядерного оружия в США в 1945 еще нет) – в этом случае "японское наследство" делится между СССР и США, а в Китае с вероятностью 90% к власти приходит Мао; в) более поздняя война США и Японии – начиная примерно с 1950 года, причем в 1940-х СССР и США обоюдно поддерживают Китай, сопротивление которого японской агрессии нарастает, и война затягивается в неблагоприятных для Японии условиях – здесь уже в 1956 году США могут применить ядерное оружие. Казалось бы, ситуация склоняет Японию к возобновлению союза с Великобританией, но этого не произойдет по ряду причин. Еще один конфликт может случиться в середине 1940-х (около 1946 года) между СССР и Турцией. Советской политикой движет желание закрепиться в Проливах и надежда на нейтралитет Европы на фоне кризиса турецкого режима после смерти Ата-Тюрка. Но эта "летняя война" не приводит к решению проблемы Константинополя (турецкое правительство демонстративно переносит столицу в Стамбул). Все европейские страны в той или иной степени помогают туркам (эта антисоветская солидарность будет срабатывать еще не раз в будущем, несмотря на все коренные противоречия между отдельными странами Европы, на что рассчитывал Сталин). С другой стороны, объявлять войну СССР никто из европейцев не намерен, и помощь Турции ограничится техникой и добровольцами. В лучшем случае СССР присоединит Карс и прилегающие области, вернув границу 1914 года. Это окрыляет армян (как советских, так и диаспору – часть диаспоры репатриируется и расселяется на новых землях). Территория к югу от Батуми войдет в состав Грузинской ССР. Геополитические выводы из альтернативноисторической ситуации 1940-х: Германия относительно слаба и внутренне нестабильна, США и Япония обречены на военный конфликт, СССР бессилен даже против средней страны, если она получает поддержку (а она ее получит) остальной Европы. СССР выгоняют из Лиги наций, но ненадолго – к 1954 Вышинский торжественно вернется в Женеву. И еще один немаловажный момент: вторая мировая и Великая Отечественная войны, как это не странно, практически не повлияли на кадровый состав советской элиты (разве что отсутствуют "прибалтийские кадры", но даже не разоренная войной Украина, не смотря на неприсоединение западных территорий и, скорее всего, Крыма, остается одной из важнейших "провинций" советского пространства). Предсказуемо возвышение Берии, борьба ждановской и бериевской команд, победа бериевцев (Берия, Маленков, Хрущев) и все прочие процессы во власти накануне смерти Сталина. Отдельный вопрос о характере советского патриотизма без Великой Отечественной войны. Он больше похож на мироощущение второй половины 1930-х в нашей реальности – куда больше настроений ехать за тридевять земель "воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать". Африка, где сохраняются колониальные режимы, для этих интернационалистов, скорее всего, останется терра инкогнита, но Дальний Восток, Ближний Восток и Латинская Америка вполне заинтересуют. Однако, не стоит думать, что режимы Кастро и Альенде однозначно станут советскими сателлитами. После 1920 года в Латинской Америке продолжается системное соперничество Великобритании и США, куда будет вмешиваться (в меру сил) Германия. Однако, для СССР тоже есть поле деятельности. Еще в 1941 первая колония Франции – Сирия получает независимость. Это стало результатом долгих переговоров в 1936-1939 годах и должно было продемонстрировать, во-первых, добрую волю правительства Франции даровать всем своим колониальным народам независимость, по достижении ими способности к независимости (именно такова была философия Мандатов Лиги наций), а во-вторых, готовность сирийских арабов к самоуправлению. В 1943 независимость получил Ливан. На Ближнем Востоке стала возникать группа независимых арабских стран, и таким образом, появление ЛАГ около 1945 года более-менее предопределено. Но! В Сирии почти сразу же началась чреда военных переворотов, восстаний и гражданских войн, перемежающихся зверскими даже по меркам региона диктатурами. Арабские националисты превратили страну в плацдарм борьбы с превращением Британский Палестины в еврейский национальный очаг. Обострились отношения Сирии с Турцией и Ираком. Этот неудачный опыт к концу 1940-х стал трактоваться французским правительством, а также правительствами других метрополий, как предостережение от поспешной деколонизации. В итоге из всех колоний Африки к концу ХХ века независимость получит лишь Марокко, да и то – в ходе конфликта Франции и Испании. Правительство Великобритании окончательно отказывается от идеи деколонизации и стремится лишь к развитию системы косвенного управления (все монархии, входящие в состав Индии и других британских колоний, получают значительную автономию) и опять же к заселению белыми людьми стратегически важных территорий – портов и прочих анклавов на пути в Индию, южноафриканского вельда и нагорий Восточной Африки. Еще менее склонны к проведению политики деколонизации правительства Португалии и Нидерландов. Французское правительство в Африке наоборот создает нечто вроде Французского Сообщества с перспективой интеграции этих стран и народов в состав Франции: вновь оживают проекты транссахарских железных дорог и создания чисто французских анклавов в Алжире и Сенегале. В Индокитае время от времени вспыхивает недовольство французским правлением, но это не идет ни в какое сравнение с войнами 1946-1975 нашей реальности. После 1960 во Вьетнаме, Камбодже и Лаосе проводятся парламентские выборы и правят консервативно-либеральные правительства во главе с королями. В 1946 году независимость в рамках доминиона получают Филиппины, но США сохраняет свои позиции в стране, которая – самый важный плацдарм Америки на подступах к Японии и Китаю. Самым слабым звеном в системе международных отношений и балансов сил в 1940-х оказывается Италия. Муссолини не поладил до конца ни с Гессом, ни с Борманом и к 1940 году решился проводить свою самостоятельную политику. Греция представлялась ему (как и в реальной истории) легкой добычей, к тому же он рассчитывал создать антигреческую коалиции в составе Болгарии, Турции и Югославии. После смерти Гитлера фашистские движения Европы вновь обратили свои взоры в сторону Рима, и Муссолини старался подтвердить свой авторитет как главного лидера новой Европы. В октябре 1940 (как и в нашей реальности) началась – после итальянских претензий на Ионические острова началась итало-греческая война. Нетрудно догадаться, что ход войны мало чем отличался от нашей реальности. 560-тысячные итальянские вооруженные силы не смогли нанести поражение греческим войскам численностью 200 тысяч солдат и офицеров. К январю 1941 греческие войска заняли Южную Албанию. Хотя правительства Болгарии и Югославии на словах поддержали итальянское вторжение в Грецию, они сохранили нейтралитет. Зато итало-греческая война укрепила сотрудничество Великобритании, Франции и СССР, которые совместно оказывали всяческую помощь Греции, в т.ч. с участием летчиков-добровольцев. Итальянские антифашисты формируют антифашистские бригады и предлагают правительству Греции распропагандировать итальянские войска на фронте, но правительство Метаксаса отвергло это предложение, опасаясь распространения коммунизма в стране. Германия предлагала сторонам посредничество, но неудачно. Испания Франко наоборот дистанцировалась от бывшего союзника. В январе 1941 умирает греческий диктатор Метаксас, к власти приходят более умеренные силы, но война затягивается, поскольку Муссолини продолжает мобилизацию и пытается из последних сил переломить ситуацию. В апреле 1941 греческие войска заняли Итальянский Додеканес, а в 1942 фронт в Албании сместился к Тиране и Дуресу. В 1943 году внутриполитический кризис в Италии разрешается отставкой Муссолини и его арестом. Король назначает правительство во главе с маршалом Бадольо. Итальянские войска покидают Албанию. Усиливается повстанческая война в Эфиопии. На протяжении нескольких месяцев Италия была полем противостояния разных иностранных государств. Германское правительство Мартина Бормана готово поддерживать сторонников Муссолини, Великобритания и Франция стремятся укрепить королевскую власть, СССР активно помогает коммунистам и другим левым, которые проникают в страну и создают партизанские отряды. Фашисты поднимают восстание на севере, пользуясь поддержкой Германии, коммунисты – в центральной части страны. Все это грозит Италии гражданской войной по типу испанской, но в июле 1944 новое германское правительство прекращает поддержку фашистов, а с коммунистами и социалистами удается договориться о проведении свободных выборов на широкой основе. Муссолини приговорен к 10 годам тюремного заключения – он умрет в тюрьме в 1952 году. Хотя коммунисты и социалисты действуют в постфашистской Италии выступают единым фронтом, правительство – при финансовой поддержке Великобритании и Франции – формируют христианские демократы и другие правоцентристские партии, в т.ч. монархисты. В 1946 следующим королем Италии становится Умберто II (правил до 1983 года; затем – Виктор-Эммануил IV). Тем не менее в ряде муниципалитетов побеждают левые силы, и на много десятилетий в Италии устанавливается паритет между правыми и левыми партиями, а сама страна становится (наряду с Францией) прибежищем десятков тысяч политических эмигрантов из Югославии, Венгрии, Болгарии, Румынии, Польши. Согласно миру с Грецией, в 1947 году Италия лишается Додеканеса и соглашается на уход из Албании (где к 1945 году итальянских войск уже нет). В 1945 году итальянское правительство провозглашает независимость Эфиопии, в 1948 – «продает» Сомали властям Великобритании, в 1951 – предоставляет независимость Ливии, а в 1952 – передает Эритрею под власть Эфиопской монархии. Если в 1920-х Италия была главным застрельщиком фашистского движения на континенте, то в 1940-х – наоборот – это центр влияния левых сил и сторонников общей демократизации в масштабах всей Европы. С другой стороны, расчет СССР на реванш в Италии за проигранную Испанскую гражданскую войну не оправдался, и это служит началом охлаждения отношений с Великобританией и Францией. Независимость Эфиопии и Ливии, на первый взгляд, должны активизировать антиколониальную борьбу в Африке, но негус слишком благодарен Великобритании, которая в итоге вернула его на трон в 1945 году, а ливийский королевский сенуситский режим смотрит в сторону Средиземноморья и ощущает себя частью арабского мира. Независимость Ирака (1932), Сирии (1941), Ливана (1943) и Трансиордании (1946) позволяет создать Лигу арабских стран (1945), но далее этого даже в арабском мире процесс деколонизации не идет: нефтяные эмираты Персидского залива по прежнему находятся под властью и влиянием (а с 1980 – под охраной от иранской шиитской экспансии) со стороны Великобритании, а в Магрибе Алжир даже в конце ХХ века – это все еще Франция, и Тунис сохраняет свой прежний статус.

ВЛАДИМИР-III: Еще один нюанс происходящего. В 1941-1950 население земного шара увеличилось с 2295 до 2527 млн. человек (10,1%), и не будь мировой войны, могло бы вырасти еще на 70-80 млн. человек, а в 1950-х начинается известный всем демографический взрыв, который привел к увеличению темпов роста населения во второй половине ХХ века в 2,5 раза сравнительно с темпами первой половины века. Этому способствовало... да, получение независимости и резкое улучшение медицинского обслуживания в развивающихся странах, а также т.н. «зеленая революция», ведь в Индии голод, характерный для колониальных времен, исчез из повестки дня уже в 1970-х. Здесь все иначе. Бэби-бум середины 1940-х – конца 1950-х, который в нашей реальности стал ответом на демографические потери второй мировой, здесь смазан и отложен лет на 10-15 (он происходит в 1958-1970 в результате роста уровня жизни в Европе, США и отчасти в СССР). Большие военные расходы (европейские страны держат под ружьем массовые армии: Германия – 1,5 млн. человек, СССР – 3 млн., Франция – 1 млн., Польша – 1 млн. и т.д.) просто не позволяют заниматься серьезными медицинскими программами для туземцев в колониях. Там по-прежнему высока смертность, особенно, детская, и наблюдается относительно низкий темп прироста населения. К концу ХХ века общее население мира немногим превышает 4 млрд. человек (рост за 50 лет на 60% сравнительно с 55% роста в 1901-1950 гг), и население многих колоний существенно меньше нашей реальности (например, в Британской Индии в целом – 743 млн. жителей, в Нидерландской Индии – 128 млн., в Британской Нигерии – 64 млн.) Конечно, без потерь мировой войны население многих европейских стран гораздо больше реальности: в Германии (включая Австрию, Судеты и Мемель) в 2000 году – 100 млн. человек, в Польше (тоже в границах 1939 года) – 57 млн., в Румынии – 29 млн. Население СССР по переписи 1989 года уже превышает 300 млн. человек, что на 77% больше населения в тех же границах по переписи января 1939 года. Пресловутый миграционный натиск "третьего мира" на Европу здесь не играет существенной роли – есть арабы во Франции, но их и до 1939 года было около 200 тысяч; выходцы из всех британских колоний проживают в Лондоне и других крупных городах Великобритании (но это преимущественно элита, сливки колониальных обществ, получающие первоклассное образование в Оксфорде и Кембридже – поэтому парадоксальным образом среди докеров и шахтеров индийцев и индомусульман меньше, чем среди программистов, преподавателей и врачей); в Нидерландах заметна прослойка выходцев из Нидерландской Индии, преимущественно христиан – также и среди французских арабов многие именно христиане, марониты в первую очередь. Поляки, румыны, болгары, югославы пополняют ряды гастарбайтеров в условиях единой Европы, а после 1991 (ну вот и анонс распада СССР, который столь же фатален в этой реальности) – жители бывших союзных республик. Поэтому четверть проституток Германии – польки, украинские шинки заполонили Монмартр, а в Нотр-Даме среди прихожан французов разбавляют хорваты и литовцы. Собственно, этот процесс уже наблюдался в 1930-х (Эдита Пьеха родилась в семье польских эмигрантов на франко-бельгийской границе, и в этой реальности быть ей парижской шансоньеткой, а вовсе не советской звездой киноконцертов). Это также стимулирует конфликты на национальной почве, но ни о каком "закате Европы" речи не идет. Население США на несколько миллионов меньше нашей реальности (за счет перемещенных лиц и их потомков, которые остались в Европе). Можно даже пробежаться по биографиям: В.В.Набоков никогда не пересечет Атлантический океан и по-прежнему будет парижанином или жителем Швейцарии (когда разбогатеет на "Лолите"), Нильс Бор останется в Дании, Арнольд Шварценеггер станет кинозвездой немецкой УФА и т.д. Конечно, экономическое и технологическое развитие США происходит быстрее, чем во многих странах Европы, но нет того американоцентризма в рамках Запада в целом, который наблюдался особенно в первые послевоенные десятилетия нашей реальности. Париж – столица моды, философии и литературы, в Германии развивается космическая программа (первый космонавт отправлен в космос в 1953 году усилиями Космического центра в Пенемюнде), Женева – столица Лиги наций (ряд стран то покидает ее состав, то вновь вступает, но не США, которые принципиально сохраняют свой суверенитет), философская Львовско-Варшавская школа по прежнему базируется в Варшаве и Львове и т.д. Центр тяжести Западной цивилизации распределен более равномерно. 1950-е годы начинаются долгожданной Тихоокеанской войной (это еще одна закономерная развилка, и допустим, мы выбрали такой вариант). Увязшее в войне с Китаем, которому активно помогают СССР и США, японское правительство желает одним ударом решить проблему легитимации своих завоеваний: японо-китайский фронт проходит примерно там, где он был в реальной истории в 1944 году. В январе 1950 атакован Пирл-Харбор, произошла высадка японских войск на Филиппинах и Гуаме. У властей СССР в это время может появиться соблазн ударить в тыл Японии, но осторожный Сталин предпочитает продолжать политику помощи Китаю, однако, вместо Чан Кайши главным ее получателем становится Мао. Перипетии Тихоокеанской войны 1950-1956 годов отчасти повторяют реальную кампанию на Дальнем Востоке и в Океании 1941-1945, однако, вокруг сражающихся Японии, Маньчжурии, ванцзинвэевского Китая с одной стороны и США с Филиппинами – с другой много нейтралов, каждый из которых желает своей выгоды от развития событий. Британское общество, конечно, больше симпатизирует США, но это не мешает продолжению торговых контактов с Японией в обмен на обещания японской стороны о некоторых преференциях в будущем японоориентированном Китае. Франция и Нидерланды опасаются за безопасность своих владений в регионе и проводят политику строгого нейтралитета. Германия обнаруживает, что особых интересов в регионе не имеет, хотя контакты с Японией и противостоящим ей Китаем сохраняются, но они мало на что влияют. СССР видит в этой войне шанс для долгожданного превращения военного столкновения империалистических держав в революционный взрыв и расширения сферы социализма до Южных морей. Советская пропаганда клеймит японскую военщину, но поддержка США достаточно условная (полноценного советского-американского союза против Японии и здесь не получается). В войне участвуют 3,6 млн. американских солдат, из которых погибнут 200 тысяч. В 1950-1956 годах умирает Сталин, Европа переживает экономический бум, в Великобритании создается атомное оружие (1952). О последнем подробнее. Британский ядерный проект имел место быть еще в начале 1940-х, но его темпы могли привести к чему-то определенному только десятилетием спустя. Все же количество беглых физиков-ядерщиков в Великобритании больше, чем где бы то ни было. Создание Великобританией нового ядерного оружия открывает ядерную гонку между "великими державами", и первыми догоняют золотого медалиста США (серебро) и СССР (бронза – спустя несколько месяцев после американской бомбы; сыграл роль советский шпионаж в Великобритании). В 1956 году США применяют новое оружие против Японии, которая силится, впрочем, безуспешно, создать свою бомбу. Не то, чтобы впечатление от Хиросимы и Нагасаки (может быть Токио) так уж подействовало на остальные правительства, но при Лиге наций возникает Атомный комитет, который пытается (как и в свое время воздушные бомбардировки) запретить применение нового оружия. Помимо Великобритании, США и СССР членами ядерного клуба становятся Германия (1958) и Франция (1960). Разработки ведут Польша, Швеция, Швейцария, Италия и Испания. Однако, ядерные арсеналы всех стран невелики (всего несколько десятков боеголовок). В нашей реальности война на Тихом океане завершилась американской оккупацией территории современной Японии. Здесь же такие игроки, как Великобритания и Франция, которые не испытывают в отношении японской военщины никаких сантиментов, но и не желают превращения Японии в сателлита США, становятся посредниками при подписании мира, и американские войска высаживаются лишь на Окинаве и в Корее – вся Корея отошла в американскую зону оккупации, и поэтому для Корейской войны спустя несколько лет просто нет никаких оснований. В 1956 году (уже при Хрущеве) РККА (она по-прежнему так именуется) под командованием Жукова и Власова (!) наносит удар по Квантунской армии. Если это случится ранее применения американцами ядерного оружия, РККА гарантированы тяжелые и кровопролитные бои (хотя опыт турецкой кампании все же усиливает советскую армию). Отдельный вопрос о ее призывном характере; думаю, пехота перейдет на призыв, но остальные рода войск сохранят свой полупрофессиональный характер. Если же вступление СССР в войну произойдет после ядерных ударов, то повторится кампания 1945 года нашей реальности, и к моменту капитуляции Японии СССР займет Карафуто, Курилы и Маньчжурию. В 1956-1960 в Китае идет банальная гражданская война между коммунистами и Гоминьданом. Разумеется, СССР активнейшим образом поддерживает первых, а США и Великобритания – вторых (у американского правительства может появиться соблазн поддержать Гоминьдан не только оружием и военными советниками). США временами находятся в шаге от войны с СССР. Япония в условии нарастания советской угрозы разворачивается к США и подписывает в 1960 Договор о взаимном сотрудничестве и гарантии безопасности, который позволяет размещать на японской территории за пределами Окинавы американские военные базы. Советские замыслы в отношении Японии включают план создания Японской Демократической Республики на Хоккайдо во главе с японскими коммунистами. В Китае СССР играет по-крупному – ставка велика: крупнейшая страна мира должна стать советской. Великобритания также категорически недовольна советской экспансией. Франция склонна к компромиссу (все же СССР – часть системы безопасности в Европе). В 1960 году коммунисты побеждают в Китае, в Японии в 1957 проведены демократические выборы, на которых побеждают наследники старых либеральных и консервативных партий, ориентированных на союз с США, а англо-советско-франко-польский пакт в Европе фактически потерял силу. В 1959 в Пекине провозглашена КНР. США держит крупные войсковые контингенты на Филиппинах, в Японии, Корее и на Тайване. Происходит экономический подъем этих стран. В 1961 году начинается "Польский кризис". Эпоха Хрущева (в отличие от реальной истории) здесь становится эпохой войны с Японией и противостояния политике США на Востоке (в Китае) и остальному Западу – в Европе. Хрущевский волюнтаризм нацелен теперь на Польшу, которую провозглашают самым слабым звеном в цепи империалистических держав. Ставка здесь делается... да, на украинское антипольское движение. СССР поддерживает "жидо-бандеровцев" против "белопанов". К этому времени Польша осуществляет свой проект создания унии с Литвой, эти страны фактически создают конфедерацию, а Литве в порядке компенсации отходят все земли Западной Белоруссии и Виленщины по границам еще 1795 года между двумя нациями Речи Посполитой. Польская сторона мало что теряет в этой рокировке, поскольку в Литве теперь живет огромное польское меньшинство, и его особые права специально оговорены в Статуте Унии 1955 года. СССР теряет своего единственного реального союзника в вероятной войне с Польшей, но усиливает коммунистическую пропаганду в Прибалтике (включая Литву). В 1962 году советско-польский конфликт обостряется. СССР требует расторжения Польско-Литовской Унии 1955 года, но с сохранением границ Литвы сообразно Статуту Унии, а также передачи в состав Украинской ССР всех польских территорий до Буга и Сана. Польское правительство категорически отвергает ультиматум и ускоряет работы над ядерной бомбой. Советские спецслужбы активно забрасывают на польскую территорию диверсантов из числа надднепрянских украинцев и местных галичан. Польша разрывает дипломатические отношения с СССР и начинает мобилизацию. В ответ ядерные ракеты СССР (еще очень несовершенные, своего Гагарина в СССР еще нет) нацелены на Львов, Краков и Варшаву. Надежда советского руководства на то, что европейские страны не будут рисковать войной с ядерной державой ради сохранения территориальной целостности многонациональной Польши, оказалась несостоятельной. В Германии, которая по идее должна была стать главным союзником СССР в разделе Польши, победила партия "общеевропейцев", которые сочли продвижение границ СССР на Запад крайне нежелательным для "европейской христианской цивилизации" (в конце 1950-х Хрущев расправился с остатками РПЦ). Польшу активно поддерживают Великобритания и США, а также практически все остальные европейские страны – французские и бельгийские демократы, итальянские монархисты и неофашисты, короли Румынии, Греции, Югославии и Венгрии (в 1957 после смерти Хорти в Венгрии наконец-то избрали королем Отто Габсбурга, который проводит либерализацию режима), царь Болгарии, оживляются последние дожившие до 1962 белоэмигранты. Хрущев стучит по трибуне Лиги наций башмаком и демонстративно выводит СССР из ее состава (после того, как вернул СССР в состав Лиги наций в 1954 после смерти Сталина, а до того СССР исключен как агрессор в 1946). Советские дипломаты в Париже клянутся, что ни один советский солдат не проник в Польшу, в то время как поляки демонстрируют допросы пленных офицеров-диверсантов. В Польше раздаются призывы к депортации всех украинцев и белорусов в СССР. Хрущев ставит новый ультиматум и уже грозит ядерной атакой. В ответ британские войска прибывают в Гдыню и Данциг. Германия также начинает мобилизацию. К 1962 году у СССР всего 40 ядерных боеголовок (у США, Великобритании, Германии, Франции и Италии – в 15 раз больше), к тому же начало войны в Европе неминуемо приводит к американскому удару на Дальнем Востоке. Хрущев отступает. Польское правительство обязуется создать украинскую культурную автономию и начать переговоры о территориальной автономии, но не об унии по образцу литовской. США вводят санкции против СССР. Кризис 1962 года меняет мировую политику. Советская угроза осознается большинством европейских стран, во главе которых еще с 1920-30-х стоят жесткие антикоммунистические режимы. В 1963 году в Варшаве подписан Пакт о стабильности в Европе, направленный против влияния СССР. В Польше, Латвии, Литве, Эстонии, Румынии, Югославии, Венгрии, Словакии, Болгарии, Греции и Албании по-прежнему запрещена деятельность коммунистических партий. Также осознана ядерная угроза, ее масштаб и последствия. Уничтожать целые города в Европе западным политикам как-то не хочется. Начинается выработка соглашения о неприменении ядерного оружия и его нераспространении. В СССР в 1964 "за волюнтаризм" (читай, за польскую авантюру) снимают Хрущева. В 1964-1967 в стране масштабный социальный кризис. Дефицит продуктов и сокращение заработных плат приводит к массовым волнениям (типа Новочеркасска в нашей реальности). Диссидентская антикоммунистическая субкультура окрашивается в православно-старообрядческие тона (после окончательной ликвидации РПЦ в 1959 религиозные организации в СССР сохраняются лишь в виде катакомбных церквей, а также подпольных протестантских групп). Кстати, в СССР в 1960-х более 4 млн. евреев, но религиозности среди них почти не наблюдается, и советская идишеязычная культура конкурирует с идишеязычной культурой евреев Центральной Европы. Брежнев после 1964 года проводит куда более миролюбивую внешнюю политику и занят погашением очагов внутреннего недовольства.

ВЛАДИМИР-III: Тем временем Мао Цзэдун, крепко утвердившись у власти в КНР, начинает ссориться с "советскими ревизионистами". В 1964 году Мао высказывается в защиту Хрущева, а китайская делегация на XXIII съезде КПСС выступает против "капитулянтской" политики в отношении Запада. Китай начинает создание своей ядерной бомбы. В приграничных с Кореей районах Китая создаются партизанские отряды из местных корейцев, которые проникают за Ялуцзян (Амноккан), а в 1981 году в Корее происходит крупное коммунистическое восстание, подавленное с помощью американских войск. В 1969 году советско-китайская ссора приводит к расколу коммунистических партий на "промосковские" и "маоистские", а в 1971 и 1975 на границах СССР и Китая происходят вооруженные конфликты. В 1976 году накануне смерти Мао Китай создает ядерную бомбу. Несмотря на конфликт с СССР, китайское руководство вовсе не склонно к сближению с США. После смерти Мао руководство в КПК переходит к "банде четырех", а их в 1977 свергает Линь Бяо, который устанавливает режим личной власти. Причем, очень левацкий. Культурная революция начинается именно с его подачи. Его сын Линь Лиго уже в 1980-х делает Китай мало отличимым от КНДР нашей реальности. Единственная слабость "любимого вождя" - он фанат Битлз. В 2000 году 55-летний Линь Лиго все еще "Председатель Китая" и генералиссимус. Таким образом, единственная успешная попытка расширения социалистического лагеря терпит неудачу. К концу 1970-х СССР смирился со своей ролью единственного "государства рабочих и крестьян" в мире (Китай обвиняют в неотроцкизме и левачестве). Запад позитивно воспринял раскол мирового коммунизма, но отношения с Китаем враждебные. Великобритания сохраняет свою колониальную систему, главной частью которой является Британская Индия. Еще с начала 1960-х КНР разжигает повстанческие войны в колониях европейских держав в континентальной Азии и на Филиппинах; эта практика продолжается и даже усиливается при Линь Лиго, причем, наличие крупных повстанческих коммунистических армий на Филиппинах, в Нидерландской Индии, Индокитае, в Сиаме, Бирме, Британской Индии настолько пугает местные элиты, что те готовы смириться с колониальным статусом своих стран, а колонизаторам такое положение дел выгодно, и поэтому повстанческие войны маоистов продолжаются десятилетиями. Сохранен также Британский Мандат Палестина. Хотя эмиграция евреев из Европы в Палестину продолжается, она незначительна, и ни о каком провозглашении Государства Израиль речи не идет. Время от времени происходят арабо-еврейские столкновения, некоторые еврейские группировки занимаются террором в отношении британских колониальных властей, но накал страстей меньше, чем в нашей реальности. В арабских странах даже сохранились еврейские диаспоры, особенно в Ливии, Алжире и Тунисе, где они стали опорой колонизаторов-французов. Еврейское население мира увеличивается с 16,7 млн. в 1939 до 20 млн. к 2000 году, и из них в Палестине проживает лишь 2 млн. (а также 2 млн. мусульман и 500 тысяч христиан – не только арабов, но и европейцев, англичан и немцев – сохранилась даже немецкая колония в Хайфе, созданная темплерами еще в XIX веке). Мало-помалу еврейское население Центральной Европы эмигрирует на запад, в т.ч. в США. Среди евреев СССР (4 млн. к 1970, 4,5 млн. - к 1989 году) в 1970-х усиливаются оппозиционные в отношении советских властей настроения, и также происходит миграция на запад. К 2000 году независимыми арабскими государствами формально являются Египет, Ирак, Йемен, Ливия, Ливан, Марокко, Саудовская Аравия, Сирия и Трансиордания. Алжир – фактически часть Франции. Арабское восстание за независимость 1954 года и последующая война стимулировали формирование феномена "франко-алжирцев" во французской внутренней политике, которые в 1958 году совершают переворот (почему бы не во главе с де Голлем?) и сохраняют Алжир (а равно другие колонии) в составе Франции – это и есть "четвертая республика" в отличие от "третьей" (1870-1958). Тунис – протекторат Франции. Судан – под египетско-британским контролем, причем, в 2011 британское правительство отделает от него Южный Судан, а Северный готовит к воссоединению с Египтом. Сохраняются Рио-де-Оро – Испанская Сахара и Испанское Марокко. Аден, Хадрамаут, Оман, Договорной Оман, Бахрейн, Катар и Кувейт – под британским контролем. Соответственно, контролируя местную нефтедобычу, правительство Великобритании успешно борется с ценовой политикой ОПЕК – эта организация создана в 1960 в Багдаде в составе Ирака, Ирана, Ливии (с 1962), Саудии и Венесуэлы. В мировой нефтедобыче по-прежнему господствуют семь крупнейших транснациональных компаний, так называемые «Семь сестёр»: Exxon, Royal Dutch Shell, Texaco, Chevron, Mobil, Gulf Oil и British Petroleum. Даже если Саудовская Аравии (ее политика, скорее, антибританская, чем пробританская) пожелала бы наказать Великобританию за поощрение еврейской колонизации в Палестине, инструментов влияния у нее гораздо меньше, чем в нашей реальности. ОПЕК остается организацией, объединяющей небольшое число нефтяных экспортеров (из других стран к ней в 1973 году примкнул Эквадор, а Ирак вышел из ОПЕК в 2003). В Ливане сохраняется французское влияние, в Ираке – до 1958 и с 2003 – британское. В Египте революция 1952 года, похоже, весьма вероятна, но египетский режим лишен мировой поддержки (Движения неприсоединения не существует, а СССР в 1950-х занят другими направлениями). В итоге в 1956 национализация Суэцкого канала оборачивается англо-французской интервенцией и оккупацией (на неопределенный срок) Зоны Суэцкого Канала и всего Синая (США, празднующие победу над Японией, остаются равнодушны к событиям в регионе). В Ливии происходит переворот и приходит к власти Муаммар Каддафи (свергнут, как и в нашей реальности в 2011). После свержения монархии в 1958 в Ираке правят разного рода диктатуры, происходит (1980-1988) война с Ираном, захват Кувейта (1990), войны с Великобританией (1991 и 2003). В 2003 году Саддам Хусейн свергнут, и в Багдаде пришло к власти пробританское правительство, но ситуация нестабильная (шииты, ориентирующиеся на Иран, появляется ИГИЛ и др. группировки; курды Северного Ирака требуют независимости, и в 2015 ее, наконец, получают). Роль США на Ближнем Востоке минимальна, но сотрудничество с саудовцами (в пику британцам) также делает Вашингтон игроком в регионе (к тому же протестантское лобби поддерживает независимость евреев Палестины). Италия до 1969 удовлетворяет свои нефтяные потребности за счет Ливии, Франция – за счет Алжира и Габона, Испания – за счет Рио-Муни, где нефть находят на 50 лет раньше. Британское позиции в Персидском заливе позволяют вообще "купировать" рост цен на нефть, и никаких существенных нефтяных кризисов в 1973-1975 и 1979-1980 не происходит, хотя, конечно, ирако-иранская война приводит к их некоторому росту. Здесь следует отвлечься на краткое описание финансовой системы Британской империи. Хотя ВВП Британской империи (с Канадой, Индией, Нигерией и др.) уступает объему ВВП США, именно британская экономика является основой мировой. Фунт стерлинг – ключевая валюта. С 1940 года действует американо-британское соглашение о курсе фунта в отношении доллара – 4,03 долларов за 1 фунт стерлингов. Оно не меняется десятилетиями. Также десятилетиями ведутся переговоры о возрождении золотого стандарта 1920-х годов. Соглашение 1940 года замедлило инфляцию доллара. Если в реальной истории в 1941-2000 цены в США выросли в 12 раз, то здесь рост будет в 10 раз меньше. Никакой ямайской системы! Соответственно, фунт за эти 60 лет инфлировал не в 27 раз, а всего на несколько процентов. Иные валюты проще примерить именно к фунту стерлингов (доллар если где и популярен, то в основном в Центральной Америке и на Филиппинах). Цены на нефть (в шиллингах за баррель): 1950 - 14 1960 - 14 1970 - 17 1980 - 31 1990 - 24 2000 - 26 Люди почти во всех странах мира по прежнему оперируют "тяжелыми" валютами с покупательной способностью, близкой к середине ХХ века. Например, в США средняя зарплата в 2000 году – 3500 долларов в год (в 1940 - немногим более 1000), ее реальный рост за 60 лет – 190% - т.е. почти в 3 раза. В государствах, терпящих военные поражения (Италия, Япония) или переживающих кризисы (Бразилия, Турция) случаются инфляционные всплески, но в целом мировая валютная система стабильна. Некоторые страны, однако, переживают длительные инфляционные волны, когда с их экономикой не ладится (Германия в 1940-х, Франция – в 1950-х). Китай отнюдь не становится вторым полюсом мировой экономики, как в нашей реальности, но у Великобритании есть Индия, чья роль в мировом производстве возрастает с каждым десятилетием. В СССР в 1950 году рубль приравняли к 1 шиллингу и 3 пенсам, потом – в 1961 (после деноминации) – к 5 шиллингам 5 пенсам. Формально цены в СССР не растут, но в реальности все гораздо хуже. В 1960-х начинается добыча сибирской нефти, однако, низкие цены на рынке не дают "нефтефунтов" в том количестве, которое советское правительство получало в реальной истории 1975-1982 годов. Конечно, страна не понесла многочисленных людских и материальных потерь: население СССР в 1950 – 190 млн. человек, в 1959 – 221 млн., в 1970 – 256 млн., в 1979 – 278 млн., в 1989 – 304 млн. И это в границах 1939 года. Сохраняется совсем иная демографическая структура населения – больше мужчин, нет огромного послевоенного процента молодых незамужних женщин, среди врачей, учителей также больше представителей мужского пола, а среди чиновников низшего звена мужчины значительно преобладают. До сих пор люди удивляются, встретив милиционершу или социального работника женского пола. Довольно заметный процент женщин – домохозяйки. У сколько-нибудь состоятельных (по советским меркам) семей есть домработницы из молодых колхозниц. Но экономика развивается вовсе не так быстро как предполагается и публикуется в виде официальной статистики. Уровень жизни в СССР в 1938 был на 25% ниже, чем в "панской" Польше, и в 2,5 раза ниже, чем во Франции, а к 1989 году уровень жизни ниже реальноисторического на 6%, а на селе – на 25%. После 1972 года об экономической несостоятельности социализма уже говорят в коридорах власти, а с 1976 начинается тянучая позднесоветская депрессия, схожая с аналогичной депрессией в советской Польше нашей реальности. Зарплаты не растут, а выплачиваемые деньги трудно отоварить по причине дефицитов. Рабочие и служащие все менее мотивированы результатами труда. Косыгинская реформа провалилась, а пойти на крайние меры – допущение официальной безработицы и конкуренции между предприятиями – не позволяет идеология. Застой в этом варианте истории приобретает более тяжелый характер сравнительно с нашей реальностью. Во внешней политике – сплошные разочарования. Внедриться в Латинскую Америку, где происходят бурные процессы внутриполитических кризисов во всех странах региона на фоне соперничества США, Великобритании, Германии и даже кое-где Испании, советской дипломатии не удается. Фидель Кастро, перуанская АПРА и Альенде ориентируются не на Москву, а на Берлин, Мадрид или Лондон. На Западе коммунистические партии превратились в мелкие сектантские группы, лишь во Франции и Италии коммунисты получают устойчивое представительство в парламентах. В 1984 году СССР начинает активно поддерживать курдских партизан в Турции, а в 1979 – вторгается в Афганистан. Резко усиливаются антисоветские настроения в мусульманских фундаменталистских кругах. Великобритания с территории Индии поддерживает афганских моджахедов, а также уйгурских сепаратистов в КНР. В 1984 году в СССР приходит к власти условный "Горбачев" (если деятельность первого после развилки поколения политиков еще можно просчитать на персональном уровне, всех советских и постсоветских руководителей, родившихся после 1920 года, следует считать условными фигурами). В центре его политики не ядерное разоружение (хотя СССР накопил за 28 лет до 1000 ядерных зарядов – столько же у Великобритании и по нескольку сот у США, Германии, Италии, Франции и КНР), а экономические реформы и попытка "врастания" в мировой порядок, в капитализм. Поскольку курсы мировых валют по прежнему стабильны и ориентируются на фунт стерлингов, инфляция рубля относительно невелика: в 1997 его курс падает до 248 за 1 фунт, а в 2000 – до 116,7 после деноминации 10: 1 и дефолта 1998 года. Средняя заработная плата в 2000 году всего 3186 рублей, что равно 27,3 фунтам (110 долларам в месяц).

ВЛАДИМИР-III: Теперь коротко о странах: Европа в 1940-1950-х гг (примерно до 1965). АЛБАНИЯ. После поражения Италии в войне с Грецией происходит гражданская война между разными группировками. При поддержке Франции и Великобритании в 1946 к власти возвращается король Ахмед Зогу, но его смерть (1961) приводит к новой гражданской войне. Просоветские коммунисты, профранцузские либералы, пробританские консерваторы и монархический "Легалитет" продолжают воевать друг с другом до тех пор, пока в 1964 в стране не высаживается объединенный англо-франко-итальянский десант. Албания становится республикой. БЕЛЬГИЯ. Парламентаризм, пацифизм, сохранение Конго и Руанды-Урунди в своей экономической (прежде всего) орбите. Отсюда относительно высокий уровень жизни. В 1944-1948 создан Бенилюкс – некий прообраз ЕС нашей реальности. БОЛГАРИЯ. Как и во всех авторитарных странах, многое зависит от долголетия "вождей". В Болгарии, однако, нет персонального авторитаризма. Царь Борис правит до 1943 (я далек от конспиратологических версий его смерти, аналогичные инфаркты происходили и с венгерскими главами правительств, хотя... если бы не было войны, психологический климат был бы получше), затем царь Симеон (1937 года рождения – в 2000 ему только 63 года), его политика мало чем отличается от нашей реальности: Симеон – либерал, и поэтому плавно в 1960-1970 в стране возвращаются демократические свободы и происходит переход к парламентскому правлению. Много крови попортит ВМРО – Внутренняя Македонская Революционная Организация, которая фактически ведет партизанскую войну на болгаро-югославской границе. ВЕНГРИЯ. После смерти Хорти монархисты в результате мощной кампании добиваются своего – на престол восходит прибывший из Бельгии 45-летний Отто фон Габсбург. Он также либерал и сторонник Пан-Европы. В Венгрии происходит общая либерализация, а автономия карпатских русинов (украинцев) из фикции превращается в реальность. Но в целом венгерское общество по-прежнему консервативное и шовинистическое. Сохраняется напряженность в отношениях с Югославией и Румынией, происходят пограничные конфликты со Словакией. Венгрия смотрит, скорее на Великобританию, чем на Францию, не забывая германский вектор внешней политики. Отношения с Италией хуже, чем до 1938. ГЕРМАНИЯ. Смерть Гитлера (1939), бегство Гесса (1941), свержение Бормана и "младоконсервативная революция" (1944). Первый немецкий космонавт (около 1953). После экономического кризиса 1940-х в 1950-х наблюдается экономический рост и "новое грюндерство". ГРЕЦИЯ. Военная диктатура Метаксаса продолжается до января 1941 (опять конспиратологическая версия об "отравлении" Метаксаса врачами-англичанами, но в январе 1941 опасаться за переход Греции в германские союзники было бы наивно). Его сменяет Козирис. В нашей реальности он застрелился в апреле того же года, здесь может прожить еще лет 20, но это не страхует Грецию от новых военных переворотов и даже гражданских войн. Победители в войне с Италией требуют политических реформ, а коммунисты поднимают восстание в 1946 на фоне советско-турецкой войны, но оно жестоко подавлено. Страна в целом сохраняет пробританскую ориентацию. ДАНИЯ. Реальность, но без НАТО, хотя и с сильным британским вектором во внешней политике. ИСПАНИЯ. Реальность во главе с Франко. Возможен многолетний конфликт с Францией на почве фактической поддержки французским правительством антифранкистской эмиграции. ИТАЛИЯ. К 1950 году политическая система Италии стабилизировалась. Монархия сохранена, но наряду с Францией Италия – с самая «левая» страна Европы. Коммунисты и социалисты играют огромную роль в политической, общественной и культурной жизни. Однако, именно в Италии к 1960-м годам складывается знакомое нашей реальности течение «еврокоммунизма», и это грозит расколом с московском центром коммунистического движения. Непрерывная борьба политических партий друг с другом, частые правительственные и парламентские кризисы. Неофашисты создают несколько активных партий и пытаются взять реванш. Во внешней политике – ориентация на Великобританию и Францию. ЛАТВИЯ. Тот же режим К.Ульманиса (до 1942 года), затем его преемники. Отношения с СССР – враждебные, с Германией (до 1944) – настороженные, с Великобританией – более-менее дружественные. ЛИТВА. Аналогичный националистический режим А.Сметоны (до 1944). Затем его преемники. Вышеупомянутое сближение с Польшей и создание Конфедерации Речи Посполитой Двух Народов (1955-1958). Во время Польского кризиса 1962 года подавляющее большинство литовских и литовско-белорусских политиков поддержали Польшу. НИДЕРЛАНДЫ. Создание Бенилюкса. Сохранение Нидерландской Индии в обмен на некоторые конституционные реформы в интересах верхушки индонезийского общества. НОРВЕГИЯ. Близко к реальной истории. ПОЛЬША. Режим генерала Рыдз-Смиглы сохраняет в неприкосновенности санацию. Однопартийность. Подавление оппозиции. Полонизация восточных кресов. Католический консерватизм. Антисемитизм (часть евреев эмигрирует на запад, хотя даже в 2000 году в Польше по-прежнему до 3 млн. еврейского населения). В нашей реальности Рыдз-Смиглы умер от сердечного приступа в 1941 году (55 лет) в ходе подпольной борьбы против германской оккупации. Здесь он вполне может дожить до 1962 года и пережить хрущевские ультиматумы. Главный соперник Рыдз-Смиглы В.Сикорский – до конца жизни малоизвестный военачальник времен Великой войны. Проблема белорусского национального меньшинства отчасти решена польско-литовской унией, но украинский вопрос обостряется в 1950-х годах (чем, естественно, пользуется советское правительство). Умеренная эмиграция польских граждан на запад (Франция, Бельгия, Великобритания). ПОРТУГАЛИЯ. Близко к нашей реальности. РУМЫНИЯ. Режим королевской диктатуры, установленный в 1938, вполне может продолжаться и после смерти Кароля (1953) и перехода власти к Михаю (Михай дожил до 2017 года). Оба короля придерживаются пробританской и профранцузской ориентации. Не смотря на диктатуру и корпоративный (с 1939) парламент, в стране полулегально действует оппозиция. А СССР в 1940-1950-х активно поддерживает коммунистов и другие левые силы (засылка диверсантов, пропаганда). Евреев плавно выдавливают из страны (значительная часть эмигрировавших в Палестину в 1940-х евреев – именно из Румынии). СЛОВАКИЯ. Клерикально-фашистский режим Тисо может существовать десятилетиями. Сохраняется влияние Германии (даже после 1944). Отношения с Венгрией враждебные. ФИНЛЯНДИЯ. Без двух войн с СССР и вынужденного потепления отношений (линии Паасикиви – Кекконена) сохраняются враждебные отношения с СССР. В 1962 году в Финляндию готовы прибыть французские и британские войска. Линия Маннергейма укрепляется и модернизируется (есть даже идея создания в Выборге ядерной базы Великобритании). В целом Скандинавия 1940-1960-х гг – под сильным влиянием Великобритании и в составе стерлингового блока. ФРАНЦИЯ. Третья республика со всей ее министерской чехардой продолжается до 1958. На фоне алжирской войны Де Голль (либо условный Де Голль), оказавшись во главе правых консерваторов и сторонников сохранения Алжира любой ценой, совершает военный переворот и правит до 1969 года. Высокие темпы экономического роста. Новый расцвет французской литературы и кинематографии. Париж (наряду с Римом) – столица всеевропейской политической эмиграции. Сохраняются дружественные отношения с Польшей, Румынией, отчасти с Югославией. С Германией – ни дружбы, ни вражды. Никакого ЕЭС и даже отдельных соглашений об угле и стали подписано быть не может. В 1950-х Франция очень много внимания уделяет освоению колоний. Через Сахару проложена железная дорога. Алжир по-прежнему французский. Не смотря на восстания в Индокитае и, в конечном счете, расширение автономии местных королевств, эти страны сохраняются в орбите французского влияния. ЭСТОНИЯ. Режим, аналогичный латвийскому, но с существенным нюансом: К.Пятс был агентом советской разведки и даже получал крупную зарплату от советской разведки (это уже не криптоистория, а факт). Это, правда, не уберегло его от помещения в психиатрическую клинику в нашей реальности, где он дожил до 1956 года. Допустим, он и здесь умирает в 1956, и возникает проблема преемника (Лайдонер умер еще в 1953). Отношения с СССР до 1962 года получше, чем у Латвии и Литвы. В конце 1930-х наблюдался существенный экономический рост, который может продолжаться и в следующем десятилетии. ЮГОСЛАВИЯ. Смягченный вариант королевской диктатуры. Выборы с минимальным участием оппозиции. Автономия Хорватии (провозглашенная еще в 1939 до развилки с Пактом Молотова – Рибентроппа). В целом страна относительно стабильна. Король Петр II доживает до 1970, когда он умирает от цироза печени (и в нашей реальности тоже). Но напряжение растет, и это скажется после. Ориентация в конце 1930-х прогерманская, но ни о каком союзе с Германией речи нет. Отношения с Италией гораздо хуже, поэтому в итало-греческой войне провозглашен нейтралитет. С Венгрией – договор о ненападении. Попытки реанимировать Балканскую Антанту не приводят к какому-либо результату. Совсем забыл БОГЕМИЮ И МОРАВИЮ. Протекторат Германии. Подавление всех внутренних форм оппозиции. Эмигрантские антигерманские центры в Лондоне и США. После 1944 года контроль со стороны германских властей существенно смягчен, но однопартийность сохраняется. Равно как и запрет на деятельность коммунистов и социал-демократов. Хотя в самой Германии с 1945 СДПГ действует легально. Также следует добавить, что в 1962 году в Великобритании создается Сеть Интернет. Первоначально для быстрой связи с колониями и отдаленными гарнизонами. Курирует эту систему Форин-офис. Поэтому Интернет – детище не военных, как в нашей реальности в США, а дипломатов. После успешного старта германского космического корабля (1953), созданного Вернером фон Брауном, у двух десятков стран возникают космические программы (в т.ч. у Италии и Польши). В отличие от нашей реальности космос воспринимается не в военно-стратегическом ключе, а как врата к новым ресурсам (всерьез рассматриваются проекты добычи на Луне, а затем и на Марсе, астероидах и других крупных планетах Солнечной системы полезных ископаемых). Можно даже спрогнозировать Лунную гонку с учетом того обстоятельства, что ни США, ни СССР не получили фору в виде трофейных германских разработок, а Вернер фон Браун, видимо, ни разу не побывает в США (в СССР может приехать на какой-нибудь симпозиум). Ядерное оружие к 1965 году у 5 стран: Великобритании, США, СССР, Германии, Франции, к которым вскоре присоединятся Китай, Польша и Испания. Но ядерные арсеналы невелики. И кроме ядерной бомбардировки Японии ни разу не использовались. Таковы основные направления НТР к 1965 году.

ВЛАДИМИР-III: В нашей реальности революционный взрыв контркультуры 1968 года был определен послевоенным развитием стран Запада, стал своего рода и реакцией на успешное экономическое развитие, и результатом его же. Западная контркультура была подчеркнуто леволиберальная, сексуальная, пацифистская, антибюрократическая и антиколониальная. Это было первое послевоенное поколение. Будет ли это иметь место здесь – в этой реальности без второй мировой войны? На мой взгляд, в 1950-х годах экономическое положение Европы заметно улучшится. В Великобритании, Скандинавии и Эстонии этот процесс начнется еще в 1940-х. Отсюда рост зарплат, некоторый бэби-бум и расширение социальных программ. Но! сохранение во многих странах Европы жестких военных и авторитарных диктатур, болезненно реагирующих на свержение фашизма в Италии, сохранение крупных армий и милитаризации обществ, сохранение национальных конфликтов (польско-украинского, чешско-немецкого, венгеро-румынского, сербо-хорватского). Следовательно, в событиях 1968 года этой реальности проявится типичный бунт "детей" против "отцов" - Европы социалистическо-либеральной против Европы консервативно-националистической. Кстати, промосковские коммунисты (как и в нашей реальности) не смогли вовремя сориентироваться и как-то выпали из процесса. Все началось с Франции и с деятельности французских левых интеллектуалов, которые противостояли достаточно мягкому (по европейским меркам) авторитаризму Де Голля. В мае 1968 полыхнуло в Париже. Почти одновременно – в Праге (требования полной независимости от Германии и социальных реформ). Затем – Варшава, Загреб, Белград, Бухарест, Вильнюс, Рига, Таллинн, София, в меньшей степени Будапешт. В странах Центральной и Юго-Восточной Европы, где не было просоветской индустриализации, с 1920-х сохранялось многомиллионное бедное и необразованное крестьянство, которое служило опорой консервативных, монархических сил и военных режимов, а также религиозных организаций. Но города региона и по уровню жизни, и по своей ментальности существенно отрываются от села. Возникает "революционная ситуация" борьбы города и деревни. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что если в январе 1968 в той или иной степени авторитарными были 14 европейских стран ("младоконсерватизм" в Германии, "дирижизм" - во Франции, "санация" - в Польше, "новое государство" - в Испании и Португалии и т.д.), и лишь в Болгарии и Венгрии после 1957-1960 произошли демократические реформы, то к 1971 году демократическая волна смыла 9 режимов. Сохранились лишь клерикальный фашизм в Словакии, корпоративные режимы в Испании и Португалии (оба рухнули в 1974-1975 гг), отчасти выжил режим в Германии и королевская диктатура в Югославии (Петра сменил его сын Александр). Но в Германии в 1973 году к власти приходят социал-демократы, а Югославия в 1971 году распадается. О последнем подробнее. Хорватское национальное движение не было удовлетворено автономией 1939 года и продолжало сепаратистскую пропаганду, опираясь на Италию, а затем – на Германию. В декабре 1970 после смерти югославского короля Загреб восстал. Потребовалось пять месяцев боевых действий полупартизанского характера со стороны хорватских формирований и дезертиров из общей югославской армии и две международные конференции, чтобы в мае 1971 года Белград признал независимость Загреба, а заодно и Словении, которая оказывалась отрезана от югославской территории новой независимой Хорватией, чьи границы соответствуют границам автономии 1939 года. В Германии центром молодежных протестов стал Гамбург, в меньшей степени Вена и Берлин. Требования: сокращение армии и военных расходов, примирение с Францией и Польшей, увеличение расходов на образование. Хотя Эрнст Юнгер, который считался едва ли не идеологом военного, а затем полувоенного "младоконсервативного" режима 1944 года, в целом отнесся к протестам отрицательно, он лично возглавил символическую "делегацию примирения" на германо-французской границе и посетил Париж. Юнгер высказывает идеи создания германо-французского союза, который бы противостоял экономической гегемонии Британской империи. Богемия и Моравия хотя и не получила полную независимость, существенно расширила полномочия своих властей. В Польше режим санации пал, то же самое произошло в Прибалтике и Румынии. Во всех странах Европы (кроме Словакии) проводятся демократические выборы, и в большинстве стран политические силы, связанные с привящими до того режимами, терпят поражение. Однако, хотя, например, в Польше к власти в 1969 пришли левые силы, это ничуть не изменило национальную политику в Восточной Галиции и на Волыни. А в Румынии конференция народов страны в декабре 1970 не смогла принять никаких существенных решений. Во Франции "Четвертая республика" Де Голля сменилась "Пятой республикой" - к власти пришел Помпиду, и полномочия президента существенно урезаются. Причина революций в странах Европы – загнивание авторитарно-идеологических режимов, которые возникли между 1922 и 1938 годами и относительно неплохо себя чувствовали в середине века. Но количественные изменения – рост населения (в 2000 году в Европе к западу от границ бывшего СССР – т.е. границ СССР 1938 года – проживает 572 млн. человек, что на 38 млн. больше, чем население тех же территорий в нашей реальности), увеличение доли горожан, рост уровня жизни (1950-е годы были достаточно успешны в экономике почти всех стран Европы) – привели к изменению общественных настроений. А после смерти своих творцов режимы перешли в большинстве случаев в руки гораздо менее компетентных и решительных лидеров (Гитлера сменили Борман и Гесс, Пилсудского – Рыдз-Смиглы). Впрочем, Шарль де Голль также не смог ничего поделать. Религиозные организации (там, где они играли какую-нибудь роль в качестве опоры режима) при этом легко и просто "предали" "вождей наций". Впрочем, уже в 1972 году наступает реакция, и воздействие "стиля ретро" (известного из нашей реальности 1970-х) на общество будет куда более сильным. А это восстановило равновесие. В нашем мире контркультура 1960-х оказала на общественные отношения куда более сильное влияние, причем на дальней дистанции – спустя 20, 30, 40 лет. Здесь мир в целом (хотя бы внешне) более консервативен и традиционен. К началу ХХI века на т.н. "Западе" - т.е. к западу от границ бывшего СССР – нет легализации гомосексуализма, гораздо меньше переживаний по поводу неравноправия рас, в Ирландии, Испании, Италии, Португалии и других странах по прежнему запрещены разводы и аборты. Роль женщин в производстве и общественной жизни (в т.ч. в бывшем СССР) заметно меньше. Хотя в Испании и Португалии после демократизации 1974-1975, в 1980-1981 годах вновь к власти пришли военные режимы, а в Греции военный режим установился в 1974 году, нигде больше возврата к прежним порядкам не произошло. Эпоха жестких режимов в Европе закончилась, в т.ч. благодаря воздействию на население средств массовой информации, чем пользовались все правительства. В Германии после непродолжительного правления социал-демократов (1973-1980) установилась двухпартийная система, хотя младоконсерваторы регулярно получают поддержку от других правых и центристских партий. В Италии сохраняется, не смотря на кризисы 1970-х, режим парламентской монархии с частыми сменами кабинетов министров. В Польше – качели "левые+либералы" против консерваторов. Монархии также сохранились в Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии (в Испании король в 1981 остался заложником военных). Появились на карте мира Греческая и Албанская республики. Словения и Хорватия создавались как республики (Хорватия – во главе с харизматическим лидером вплоть до его смерти). Франция к концу века фактически вернулась к порядкам Третьей республики. Страны Балтии (Латвия и Эстония) создали региональный Совет, а затем примкнули к Скандинавскому Сообществу под эгидой Великобритании. Единый Европейский Союз остался мечтой Отто Габсбурга, Юнгера и некоторых французских политиков, но кризисы в отношениях между европейскими странами уходят в прошлое. Конфликты сохраняются лишь на Балканах и в отношениях Ирландии и Великобритании. Движение 1968 года распалось на три разных потока. Во-первых, левые либералы, которые выдвигают идею ПанъЕвропы, во-вторых, левацкие группировки (в т.ч. террористические), но не ориентирующиеся на Москву, даже враждебные ей, в-третьих, достаточно мощное экологическое движение (с середины 1970-х зеленые партии представлены в большинстве парламентов стран Европы). Что же в это время происходит в США? В нашем мире с 1940-х Америка является системным центром Запада и, соответственно, всего мира, средоточием военных, экономических, дипломатических, культурных, научных сил. Здесь же, поскольку не было войны, "центр тяжести" Западной цивилизации, хотя и сместился немного к Атлантике, но в США это смещение ощущалось неизмеримо меньше, чем в нашей реальности. Британская Империя, отчасти трансформировавшаяся в Британское Содружество, по-прежнему остается системным центром. Гораздо большую роль играют Франция, Германия, Испания. Изоляционизм во внешней политике США соперничает с двумя направлениями: латиноамериканским, где США с переменным успехом соперничают с Великобританией в степени влияния на политику стран региона, и восточноазиатским, где после разгрома Японии у США появился новый враг – КНР. В Токио, Сеуле, Тайбее, Маниле – проамериканские режимы. Великобритания, Франция, Нидерланды сохраняют свои колониальные владения в Юго-Восточной Азии. КНР стремится дестабилизировать ситуацию в Восточной и Юго-Восточной Азии путем поддержки повстанческих движений, а поэтому в Индонезии, Вьетнаме, Сиаме (он официально продолжает носить это название), на Филиппинах, в Малайе десятилетиями тлеют гражданские войны, развязанные маоистами. Опять же, следует напомнить, что европейским и американским колонизаторам эта ситуация, как не парадоксально, выгодна, поскольку подобные конфликты не являются смертельными для колониальных систем, но создают в "туземном" обществе соответствующее напряжение и стимулируют ориентацию верхов на сохранение присутствия колонизаторов как стабилизирующего фактора. Одним словом, зона влияния и расходы на нее у США есть. Также не стоит забывать о «сдвиге» Тихоокеанской войны США и Японии с 1941-1945 в 1950-1956, что неизбежно приведет к продолжению многих тенденций Нового курса Рузвельта из 1930-х в 1940-е без тех изменений, которые на них наложила Вторая мировая война. Если персональный состав советской элиты в 1940-1990 гг. почти не отличается от нашей реальности, в США могут случится существенные флуктуации. Рузвельт доживает в этой реальности до 1945 года и умирает, довольный собой и своим Новым курсом. Внутри страны видим Америку, в большей степени сохранившую колорит 1930-1950-х годов. Население в 2000 году на 6 млн. меньше, чем в нашей реальности (275 млн. вместо 281), и эта недостача – как раз критическая масса перемещенных лиц времен второй мировой и их потомков, которые остались в Старом Свете и повлияли на жизни и ментальность американцев в гораздо меньшей степени. Да, есть Адорно, Зворыкин, Эйнштейн и Лео Силард, но нет Набокова, Керенского, Роланда Эмериха, Геделя, братьев Манн и Эврил Лавинь (которая останется канадской певицей). Маленькие американские городишки продолжают жить своей традиционной жизнью, но даже в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе мало думают о заграничных делах. США так и не вступили в Лигу наций, довольствуясь ролью в Панамериканском Союзе и Организации Восточно-Азиатской Обороны (сюда входят проамериканские режимы Восточной Азии). Президент США крайне редко пересекает Атлантику (в Токио и Маниле бывает гораздо чаще), а численность американских вооруженных сил не превышает 1 млн. человек, из которых треть дислоцирована на базах за Пацификой. Американское общество не пережило ни нервозности превращения в сверхдержаву (конец 40-х в нашей реальности), ни масштабных кампаний 1950-1970-х гг. По-прежнему в южных штатах сохраняется расовая сегрегация (это вызывает отток афроамериканского населения в крупные города Севера и Запада), гомосексуалисты воровато собираются в частных клубах, а в гостиницах от семейных пар требуют брачное свидетельство. Европейцы (британцы, прежде всего) смотрят на американцев как на наглых и невоспитанных выскочек-провинциалов, те – на европейцев – как на заумных снобов. Количество Нобелевских лауреатов из США достаточно велико, но не так велико, как в нашей реальности. Например, за 2000-2018 годы граждане США получили нобелевские премии не 115 раз (наша реальность), а всего 86 раз, британские подданные (в этой реальности, включая живущих и работающих во всем Содружестве) – 49 раз, японцы – 19, французы – 13, немцы – 12, швейцарцы – 9 раз. Голливуд смотрят в Европе и Азии, но меньше, чем в нашей реальности. С ним успешно конкурирует французское кино, неореализм в 1940-1960-х, продукция германской УФА, а с 1980-х – британские кинофирмы. В целом, от США зависит в мире гораздо меньше, чем в нашей реальности: также, как в 1930-х страна по прежнему экономический гигант, но ее военная и дипломатическая мощь, хотя выше, чем в 1940, но несравнимо меньше, чем в мире, где случилась Экономические отношения с Британской империей у Америки очень непростые. С 1950-х Великобритания в поисках новых рынков обратила внимание на США, а с 1980-х (создание в Британской Индии, Индокитае и Нидерландской Индии мирового промышленного комплекса с дешевой рабочей силой – аналог Китая нашей реальности) дешевый ширпотреб стал еще активнее теснить внутриамериканских производителей. Таможенные пошлины мало помогают делу. С 1964 года на каждых президентских выборах один из самых больных вопросов: торговый договор с Британским Содружеством. В обеих основных партиях есть ультрапротекционисты и "реалисты" (последние заявляют о необходимости учитывать реальность – торговый оборот Британской империи в 2,4 раза превышает по объему торговый оборот США, который уступает также германскому). Т.о. США развернуты в Тихий океан (что способствует ускоренному развитию Калифорнии, Орегона и Вашингтона) и имеют паритет в ядерном вооружении (по 1200 боеголовок) с КНР. Итак, к 1980 году имеем: Британская Империя (Содружество) - "холлистский" комплекс множества стран и народов (27% населения мира к 2000 году). Оплот "старого либерализма" и "старого консерватизма", а также свободной торговли (внутри Содружества). Хотя в арабских странах (Египет, Ирак, Йемен) происходили антибританские революции, британское влияние на Ближнем Востоке достаточно велико. К экономической системе Британской империи примыкают Скандинавия и ряд стран Латинской Америки, несмотря на сохранение Доктрины Монро. В 1958 создана Федерация Вест-Индии, в 1953 – Федерация Родезии и Ньясаленда, в 1967 – Федерация Восточной Африки, с 1965 усиливается сингапурский центр британских владений в ЮВА. Британская Индия становится мировым производителем. Крупные финансовые центры в Тель-Авиве, Сингапуре и Гонконге. Европа – 26 стран, большая часть из которых перешла от авторитарных режимов к умеренной демократии. При этом интеграционные тенденции наблюдаются только на региональном уровне (Бенилюкс, Балтия, Скандинавия), высока степень культурного разнообразия, а миграция из стран "третьего мира" (т.е. в сущности, из колоний) минимальна. Колониальные администрации легко регулируют миграционные потоки и отбирают лишь относительно образованную и полезную метрополиям часть мигрантов. Еще в 1930-х во Франции проживало 200 тысяч арабов, к 2000 году эта цифра едва превышает полмиллиона. Индийцы, африканцы и арабы в Великобритании. Индонезийцы – в Нидерландах. Конголезцы – в Бельгии. Германия черпает трудовые ресурсы из Центральной Европы (Богемия, Словакия, отчасти Польша и Югославия). США относительно замкнутая страна, впрочем, занятая освоением Тихоокеанских просторов. Попытки создать экономический блок с Канадой, Австралией и Новой Зеландией безуспешны. С 1961 года действует американо-британское соглашение о "сдерживании" Китая, но в целом политика Великобритании в Азии самостоятельна. В Латинской Америке – чехарда диктатур и военных переворотов. Альенде и перуанская АПРА ориентировались на Германию. Фидель Кастро – на Испанию (что неудивительно, если посмотреть на его биографию – в юности питомец иезуитского колледжа и сын плантаторов Фидель был радикалом, но к коммунистам никакой склонности не имел, наоборот, интересовался политикой Муссолини и Примо де Риверы; в 1950 он вступил в Партию кубинского народа (ортодоксы), которая отличалась популизмом и антиамериканскими настроениями; правда, поскольку Испания Франко вряд ли станет защищать Кубу в тех масштабах, что и СССР, а Великобританию Фидель не заинтересует, скорее всего, в 1961 его свергнут американские наемники, и он погибнет, став брендом типа Че Гевары; последний и в этой реальности будет левым радикалом, лишь в 1955-1959 сотрудничая с Кастро). Перон ведет свою политику, но его свергают пробритански настроенные военные. В 1964 в Бразилии также приходит к власти пробританский военный режим. Мексика сохраняет в целом нейтралистскую политику. США контролируют Венесуэлу, Колумбию, Чили (после 1973), а также все "банановые республики" Центральной Америки. Влияние СССР в Латинской Америке (без кубинского плацдарма) минимально. Действуют очень малочисленные просоветские компартии, уступающие в степени влияния на рабочее движение троцкистам и даже маоистам. Поскольку волна дипломатического признания СССР в Латинской Америке в 1943-1946 связана со второй мировой войной, здесь ее не будет, большинство консервативных режимов не признают СССР до его распада, а дипломатические отношения с рядом стран будут установлены уже гораздо позже (с Бразилией – в 1961, с Венесуэлой – в 1970, с Колумбией – в 1968). Африка, за исключением Египта, Либерии, Ливии, Марокко и Эфиопии – колониальный заповедник. Население растет гораздо медленнее, бедность и голод корректируют демографию (СПИД появляется, но за пределами Африки его распространение ограничено, по-прежнему 95% инфицированных – африканцы). В ЮАС приходит к власти Националистическая партия, и в 1961 году ЮАС становится режимом апартхейда ЮАР с Намибией в придачу. В 1966-1968 независимость дополнительно получают два королевства – Свази и Лесото. Великобритания сохраняет систему "косвенного управления" (отсюда сохранение древних африканских королевств, чьи принцы учатся в Оксфорде), Франция пытается "цивилизовать туземцев", что на практике приводит к апартеиду населения африканского массива колоний Франции – оно более-менее четко делится на 6 групп: белые (французы, итальянцы и другие), магрибинские евреи с их особым статусом, натурализованные арабы и берберы, натурализованные черные африканцы, ненатурализованные арабы и берберы, ненатурализованные черные африканцы – последние две группы составляют подавляющее большинство населения колоний. Бельгия интернационализирует Конго. Португалия вела войны с повстанцами в Гвинее и Анголе, после революции 1974 начались переговоры об автономии или даже о независимости. В целом континент является сырьевым придатком Европы. Население Африки к 2000 году – не более 420 млн. человек. В Азии – в Турции военные режимы, которые находятся в состоянии вражды с СССР и ориентируются на "Большую Европу" (само собой, никому в Европе не хочется советской экспансии в этом направлении), в Сирии – баасистский режим, тоже самое в Ираке, Трансиордания сохраняет пробританскую ориентацию, правительство Саудовской Аравии по-прежнему враждебно Великобритании и ориентируется на США, другие нефтяные эмираты – под протекторатом Великобритании. В Китае – разгар культурной революции. Япония, Корея, Тайвань и отчасти Филиппины переживают экономический расцвет. В Британской Индии сохраняются все мелкие султанаты и княжества под британским контролем, но Калькутта, Бомбей, Дели становятся крупнейшими производителями электроники, стали, автомобилей, текстиля и прочего ширпотреба. Это очень нравится индийской и индо-мусульманской буржуазии (Reliance Industries, Tata Steel Limited и Tata Motors занимают куда более видное место в рейтингах мировых компаний, чем в нашей реальности).

ВЛАДИМИР-III: СССР погряз в позднем застое, который уже все, не стесняясь, именуют кризисом... Как мы помним, в этой альтернативе СССР не воевал ни с Финляндией, ни с Германией, не было расширения его границ на Запад, зато война с Турцией 1946 восстановила границы 1914 на Кавказе, а участие в добивании Японии (1956) вернуло Южный Сахалин и подарило Порт-Артур с Курилами. Тува по ряду причин так и не вошла в состав СССР (ни она, ни МНР не признаны дипломатически ни одной страной мира, кроме СССР; Китай с самого начала правления коммунистов также не признает суверенитет Монголии). Разумеется, хотя две войны потребовали сил и средств, понесенные потери (не более 300-400 тысяч погибших и миллиона раненых) ни в какое сравнение не идут с потерями в ВОВ. Сотни советских городов остались неразрушенными, культурные памятники – нетронутыми, 20 млн. людей осталось в живых (прибавьте сюда их потомков). Сохраняется пестрый национальный состав во многих республиках, благо депортаций народов (кроме турок-месхетинцев в 1946) также нет. Ленинград не понес потерь в блокаду, и вообще отсутствие войны оказало существенное влияние на его развитие. Еще в 1935 году по перспективному плану развития предусматривалось прекращение строительства городских кварталов севернее Кондратьевского проспекта и Ланского шоссе и перемещение административного и инфраструктурного центра на юг – ориентируясь на Московскую площадь, которая (с шикарным Домом Советов – он и сейчас сохранился, будучи построенным буквально накануне 1941 года) становится главной площадью города. От нее во все стороны прокладываются широченные проспекты, разбиваются парки, создаются новые площади. В отличие от Москвы в Ленинграде не возникала необходимость первоочередной реконструкции центральных районов и магистралей. Это обстоятельство предопределило размещение нового жилищного строительства Ленинграда на практически свободных территориях. Проектирование новых жилых комплексов и отдельных зданий осуществлялось на основе всесторонне разработанных проектов застройки больших кварталов и целых районов, хотя и здесь реальное строительство зачастую располагалось прежде всего вдоль главных магистралей. В первую очередь застраивались Автово, расположенное на юго-западе (за Кировским заводом), район Московского шоссе, расположенный за заводом «Электросила», район Щемиловки, ограниченный дуговой магистралью и Невой, и район Малой Охты на противоположном берегу Невы, примыкающий к будущему мосту им. Володарского. Т.о. к 1950 году город радикально изменил свою конфигурацию, а "аристократический центр" (севернее Обводного канала) постепенно начал превращаться в пешеходную музейно-туристическую зону. В 1945 году пущена первая линия метро, в 1950 – вторая (Синяя линия), в 1957 – третья. Город продолжает быстро расти к югу, и к 1980 его южные пределы доходят до Пушкина и Колпино (Шушары – давным-давно городской квартал, подобно московским Черемушкам). В 1952 году Сталин одобрил план строительства "хрущевок" (именно так! Корбюзье предложил советскому правительству этот проект еще в 1952 в нашей реальности, поэтому, проживи Сталин еще лет пять "хрущевки" были бы "сталинками"), и новые кварталы Юго-Запада и Ульянки застраиваются комбинировано – на фасаде квартала - "сталинки", внутри - "хрущевки". Метро проложено до Павловска и Петродворца. По переписи 1989 года население города достигает 6 млн. Казалось бы, все прекрасно, одни плюсы. Но нет, не в коня корм. Советская экономика несет все негативные черты социалистической системы: чрезмерное централизованное планирование, повторяющиеся дефициты и перекосы в производстве, отсутствие материальной заинтересованности в результатах труда. Сохраняется (почти как 1930-х) существенная разница в уровне жизни города и села. СССР не получил ни ленд-лизовские технологии, ни трофейные германские. Космическая программа оказалась куда скромнее, и на Луну советский человек впервые вступил лишь третьим (после американцев и немцев, но ранее англичан). Не было и того импульса к развитию регионов Урала, Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии, который дала эвакуация заводов и трудовых ресурсов в годы войны. Лишь в 1954 (под маркой освоения целины) началось комплексное развитие "восточных районов". Война с Японией, сотрудничество, а затем вражда с Китаем ускорили эти процессы. Хотя в 1960-х осваивается западносибирская нефть, советский нефтяной экспорт не приносит сколько-нибудь крупных доходов. Технологическое отставание от Запада к 1980 уже настолько очевидно, что принимается специальная инновационная программа (по степени демагогии граничащая с Продовольственной программой 1982 года из нашей реальности). Мировой системы социализма нет, и советский социализм все больше воспринимается в качестве эндемичной формы развития территорий бывшей Российской империи. В 1979 году советские войска вторгаются в Афганистан. Это - "последний шанс" системы, поскольку путь в Европу оказался закрыт в 1962, Китай "потерян" в 1964-1969, а в Латинской Америке Москву ждали одни разочарования. Появление советских войск у границ Британской Индии, естественно, крайне негативно воспринято в Лондоне (да и в других европейских столицах). Против СССР Лига наций вводит санкции (США остаются в стороне, хотя саудовское лобби требует "покарать марксистских безбожников"). Этому предшествует исламская революция в Иране (исламское движение, приведшее к свержению шаха, начинается еще около 1943 года, и нет никаких оснований отвергать его развитие в этом многополярном мире), в которой также (хотя и безосновательно) усматривали советское влияние. В Ираке с 1958 антибританский режим, который смотрит в сторону Москвы. Аналогично в Сирии с 1962. Советское вторжение в Афганистан стало точкой перелома либеральных и левых тенденций в Европе. В 1980 военный переворот в Португалии, в 1981 – в Испании вернули эти страны к режимам, схожим с корпоративным фашизмом середины ХХ века. Британская антикоммунистическая и антисоветская пропаганда приобретает глобальный характер. Единственный успех советской внешней политики – достройка газопроводов в Центральную Европу. В 1982 умирает Брежнев, Андропов начинает пытаться "закрутить гайки", и в 1984 без всякого перерыва по его рекомендации генеральным секретарем ВКП(б) (она сохраняет свое название) становится Горбачев. В чем специфика политики перестройки в данной реальности? Еще в XVII-XVIII веках модернизаторская тенденция в России стояла перед выбором – какую из европейских моделей предпочесть? Алексей Михайлович и его преемник склонялись к польской, Петр возлюбил Голландию и Скандинавию (что ничуть не мешало воевать со Швецией и "поднимать заздравный кубок" за шведских "учителей"), были еще британская, французская и немецкая модели. Здесь – то же самое. Одни ратуют за парламентаризм (конечно, с советской спецификой) а ля Великобритания или Канада, другие – за парламентскую форму правления, близкую к французской, третьи ориентируются на германский пример (особенно, на опыт германской социал-демократии в 1973-1980 и более успешную реализацию "скандинавского социализма" в Швеции и Дании), есть и американофилы. Как уже говорилось ранее, в центре проблематики политики перестройки будет стоять не разоружение и предотвращение ядерной войны, а проблемы экономики. Пять экономических моделей (начиная с хозрасчета и бригадного подряда) приняты, опробованы и отвергнуты. В 1987 усиливается товарный дефицит. Появляются талоны. Забастовки, которые в СССР случались еще с 1976 года, учащаются – особенно шахтерские в 1989. Главное требование: повышение заработной платы, что еще сильнее увеличивает дефицит. Само собой, происходят национальные конфликты. Но здесь своя специфика. В СССР нашей реальности огромную идейную роль в антисоветской пропаганде играли прибалты. Здесь Прибалтика, "восточные кресы Польши" и Бессарабия с Буковиной – за пределами СССР. И роль главного силы по расшатыванию Союза сыграют грузины, а также украинцы. Все это может привести к войне (по типу югославской нашей реальности, или а ля 2014 год той же реальности), но в этот момент все республики СССР тяготятся этой надстройкой и считают, что в независимом виде провести экономические реформы будет проще и легче. В 1990 все республики СССР (их 11) принимают декларации о суверенитете, а в 1991 (ну уж пусть дата будет именно такой) СССР распадается. Этнические конфликты на Кавказе перерастают в войны, причем, Армения расширяется от Карса до Степанокерта. Думаю, вероятность передачи Хрущевым Крымской АССР Украине есть, но она мала. Скорее всего, Крым так и останется в составе РСФСР и после 1991 года граница между Украиной и Россией пройдет по Перекопскому перешейку. Но в Украине (население 17 областей от Хмельницкого до Луганска) большое русское этническое меньшинство, и Донбасс вполне может сыграть роль, аналогичную нашей реальности, допустим в 2014 году этого мира. Также существует проблема с Молдавской АССР, которая за все годы советской власти никуда не делать из состава УССР (после образования Николаевской и Кировоградской областей, Одесская область превратилась в небольшую территорию вокруг собственно Одессы). Доля украинцев в населении МАССР растет, доля молдаван (они все чаще называют себя румынами) сокращается, но автономия сохраняется (как в РСФСР сохраняется Еврейская АО, хотя евреев – их в РСФСР в 1989 более миллиона – там почти нет), и в 2014 году она может стать еще одной горячей точкой российско-украинского конфликта. Население Украины в момент распада СССР – 48 млн. (в т.ч. украинцы – 34,9 млн, русские – 9,2 млн., евреи – 2 млн). Еще 6 млн. украинцев – в Польше (в нашей реальности на той же территории - 7,5 млн. человек, разница объясняется ассимиляцией и эмиграцией западных украинцев из Польши), 4 млн. в России, 1 млн. в Венгрии и Румынии, 1 млн. в Средней Азии. В годы перестройки население РСФСР открывает для себя "Россию, которую мы потеряли", украинцы уверены, что зря подписали союзный договор в 1922 году (в отсутствие жертв ВОВ жертвы голодомора воспринимаются в Киеве даже гораздо больнее нашей реальности). В белорусской среде появляются сторонники воссоединения с Литвой, в Средней Азии просыпается пантюркизм. В Российской Федерации в 1990-х (во главе с "условным Ельциным") – все прелести бандитского капитализма и борьбы либералов с посткоммунистами и патриотами. Поскольку РПЦ к концу 1950-х полностью уничтожена, в 1988 – еще при Горбачеве – Константинопольский патриархат снова дает епископов, в 1990 происходит восстановительный собор и т.д. Но в 1990-х позиции православия слабы и на какое-то время главным религиозным трендом в России становится протестантизм, а более образованная часть общества проявляет симпатии к католицизму. Обрушение советской идеологии воспринимается в Европе и США как "долгожданно-предсказуемое", но влияние этого процесса на мировую политику гораздо меньше, чем распад системы социализма в 1989-1991 в нашей реальности. "Ельцинская" Россия старается выстроить отношения с европейскими странами, мало-помалу склоняясь к союзу с Германией. Украина сохраняет враждебные отношения с Польшей (проблема Западной Украины), но сближается с другими европейскими странами, даже с Румынией – после окончательного признания границы по Днестру. Маленькая Белоруссия (там даже столицу хотели перенести из Минска в Могилев) зависает между крупными державами, но в 1994 году "условный Лукашенко" перетворяет ее в свой колхоз. Армения и Грузия враждуют с Турцией. Абхазия и Южная Осетия добиваются независимости. Нагорный Карабах в 1995 присоединен к Армении вместе со всеми отвоеванными собственно азербайджанскими территориями. В ходе гражданской войны в Таджикистане побеждают сторонники Объединенной оппозиции, а Ленинабад (Худжант) отходит к Узбекистану. На протяжении всех 1990-2000-х Таджикистан – горячая точка, но в Москве предпочли бросить эту территорию и отвести войска на южные границы Узбекистана. Меняется политическая карта и в других частях света. В 1994 году восстание в мексиканском штате Чиапас привело к его независимости. В начале 1980-х независимости после трех референдумов добилась Западная Австралия. В 1984 британские власти Индии выделили в независимый протекторат Белуджистан с возможностью его территориального расширения за счет Ирана и Афганистана. В 1991 после разгрома Великобританией и США Ирака независимость обрел Иракский Курдистан. Квебек, однако, независимости не получил. Лига наций в целом куда лояльнее относится к изменениям границ, чем ООН. Германия в 1979 году упросила Португалию о сдаче в аренду Кабинды на 99 лет. Польские проекты колоний в Мозамбике и на Мадагаскаре успехом не увенчались. Гонконг по-прежнему британский, Даман, Диу, Восточный Тимор и Макао – португальские. Американская оккупационная администрация островов Рюкю (Окинавы) сохраняется и поныне. На архипелаге существует движение за создание отдельного государства. Ментальность человека в этом мире без второй мировой базируется, прежде всего, на продолжении тех процессов общественной жизни, которые были оборваны войной, и на совсем иных условиях вызревания процессов, которые в нашей реальности радикализировала вторая мировая война. Болезненный, но очень яркий в культурном отношении период 1920-1930 не был оборван войной 1940 года, но как-то сам завершился, исчерпался к концу 1940-х. Экономический подъем улучшил уровень жизни в большинстве европейских стран (Великобритания – 1940-1950-е; Скандинавия и Прибалтика – 1940-1950-е; Франция – 1960-1970-е; Германия – 1950-1960-е; Италия – 1980-1990-е; Польша – 1950-1960-е), а развитие средств массовой информации позволило правящим системам (любым – и демократическим, и недемократическим) купировать "восстание масс", хотя 1968 мог поставить под сомнение это достижение. Советский эксперимент уже в 1940-х не вызывает особого интереса, а к 1980 СССР – почти экзотика в глазах европейцев к западу от Шепетовки. Влияние США на Европу столь же мало. Уровень жизни среднего европейца уже в 1950-м году достигает уровня 1960 в нашем варианте истории. И хотя в США люди по-прежнему живут богаче, чем в Европе, но ненамного. Экономический рост Европы в 1940-1960-х более плавный, но более устойчивый, сравнительно с США, по причине сохранения источников колониального сырья и более обширного потребительского рынка. Уже в 1940-х в Европе происходит телевизионная революция, а в 1980-х (лет на 10 ранее нашей реальности) – компьютерная. Не смотря на нелады с британским законом 1885 года, Алан Тьюринг – символ этой революции. Поскольку не было ни войны, ни ее юридическо-идеологических последствий, никакого табу на восприятие фашизма или национал-социализма в Европе не существует. Хотя в 1944 национал-социалистический режим в Германии свергнут, он не осужден, а фашистские и парафашистские режимы других стран Европы в большинстве доживают до 1968 года. После в большинстве стран (исключение – Словакия, Испания и Португалия) формируется достаточно консервативная парламентская система, а разочаровавшиеся в политике либералы уходят в большинстве в сферы культуры, искусства и т.д. Левые присутствуют во всех странах и даже иногда приходят к власти (лейбористы в Великобритании в 1964, но не в 1945! социалисты во Франции в 1981, социал-демократы в Германии в 1973 и т.д.) Другое дело – скандинавский социализм, при котором наблюдается почти монопольное правление левых в Дании, Норвегии и Швеции. Европейцы не затронуты интеграционными процессами, известными из нашей реальности. Великобритания вообще воспринимает себя как атлантическую, а не европейско-континентальную страну, и в эту же сторону смотрят скандинавские и прибалтийские страны. В 1963 году происходит попытка создать блок консервативных славянских режимов Восточной Европы на антисоветской основе (Польша, Югославия, Болгария), но безуспешно. Однако Польша и Румыния получают от Лиги наций гарантии своих восточных границ. В Европе, помимо других последствий несостоявшейся второй мировой, не будет 40-летнего разделения на Западную Европу и Восточную – под советским контролем. Запад, в сущности, начинается уже в Нарве и Черновцах. Польше, Чехии, Эстонии не придется выпадать на соответствующее время из общеевропейской среды, а потом мучительно наверстывать упущенное (как в нашей реальности за последние 30 лет). Не смотря на отсутствие каких-либо бюрократических структур единой Европы и соответствующего законодательного, в т.ч. таможенного, режима, идея единого европейского пространства от Дублина до Кишинева живет в умах интеллектуалов: французов, немцев, поляков, греков. Революции 1968 года шли именно под лозунгом единой Европы (запоздалая реакция на "военную тревогу" 1962 года, когда европейцы (даже ненавидящие друг друга немецкие и французские патриоты) осознали свое единство перед лицом советского ядерного шантажа). Но это городская среда (в Восточной части Европы – с сильным еврейским элементом (из 28 млн. человек городского населения Польши по-прежнему 3 млн. - евреи). А в сельской среде все также силен клерикализм, консерватизм и патернализм. Это опора патриотических консервативных партий. Например, в Польше городское население составляет 49%, а сельское – 51%. В СССР, наоборот, культурная среда немного беднее, нет прибалтийских и иных "западенских" элементов. Например, Банионис так и останется гражданином Литвы, Раймонд Паулс – Латвии, никогда не будет снят сериал "Долгая дорога в дюнах", столь же проблематично появление фильма "Табор уходит в небо", а "Безымянная звезда" будет экранизирована французским или румынским кинорежиссером, причем съемки будут где-нибудь в Молдавии – в Окнице, например, где останавливается дизель-электропоезд, а не на станции Шувалово в окрестностях Ленинграда.

ВЛАДИМИР-III: Теперь вообразите советскую культуру, ментальность – но без Великой Отечественной войны. Да это преступление против России)))) Ее – нынешней 2019 года – просто нет без войны 1941-1945 (хотя там-то воевала совсем другая страна – СССР, защищая ценности, которые в современной России караются уголовным кодексом). А вот нет и все. Войны 1938-1939 с Японией, 1946 – с Турцией и опять 1956 – с Японией, конечно, попадут в советскую мифологию, официоз, кинематографию и литературу, но масштаб событий несопоставимо мал – и по числу участников и по результатам. Гражданская война в Испании ушла в далекое прошлое, герои собственной гражданской войны повымирали вместе с Буденным (к 1973 году; кстати, Гайдар имеет все шансы дожить до 1980-х и стать крупным советским писателем, первого ряда). Но если СССР еще как-то переживет отсутствие блокады Ленинграда и Сталинградской битвы, то настоящее опустошение ждет постсоветскую Россию, особенно Россию путинскую. Если у реальноисторической России сейчас по большому счету НИЧЕГО, кроме ВОВ, нет, то там – без штурма Берлина – у России не будет вообще ничего. Даже еще хуже: в СССР все послевоенные годы безотказно работала формула: фашисты = немцы = нелюди = вечные враги на все времена в обличье всех других нерусских стран и народов (это уже в российском исполнении после 2000 года), чему были основания (см. количество жертв войны). Но здесь Гитлер для большинства граждан СССР – абстрактный ненавистник коммунизма и рабочего движения, которого убил столяр Эльзер, и который имеет почитателей в современной Германии, но о котором БСЭ может сообщить не больше, чем о Муссолини или Салазаре. Враги СССР и до 1939, и после – буржуины, фашизм – лишь их цепной пес, польские паны, угнетающие Степана Бандеру, японские милитаристы, душманы на жаловании у британских империалистов – после 1979 года. Негусто. Поэтому коммуно-патриотические тенденции здесь будут слабее, а слом советского этоса в 1984-1991 – масштабнее и породит куда более непримиримое противоречие между "красными" и "белыми". Хотя... если после 1964 в советском руководстве окончательно возобладают автаркические тенденции (в идеологии в т.ч.), здесь может начать развиваться тенденция, схожая с реальноисторическим северокорейским чучхе и его гиперпатриотизмом. Но СССР – не КНДР, и будет интересно посмотреть на перестройку и постперестройку в отдельно взятой стране. Зато на КНДР из нашего мира больше смахивает Китайская Народная Республика – без западных инвестиций, без поддержки США в соперничестве с СССР, слаборазвитая и изолированная от остального мира, в т.ч. по идеологическим соображениям. Иде6ологические соображения также препятствуют правящему в КНР режиму как-либо поддерживать антисоветский режим в России после 1991 года. За сибирскими границами у России – враждебная страна, претендующая, к тому же на территории, отторгнутые в 1858-1914 годах. Следует добавить, что европейским странам на столетие вперед (прав был Альфред Деблин, который предсказывал долгий послевоенный мир) хватит впечатлений от первой мировой (ее здесь называют Великая война, а в СССР – Мировая Империалистическая война). Собственно, это не противоречит ментальности французов и англичан нашего варианта истории, для которых первая мировая в смысле поминовения важнее второй. Еще одна специфическая черта альтернативы: олимпийское движение. В нашей истории СССР был признан МОК в 1947, но советские спортивные власти предпочли не рисковать в 1948 (не было достаточной подготовки) и дебют советской сборной состоялся лишь в 1952 (Хельсинки) – 2 место по общему медальному зачету после США, а с 1956 – 1-е место, которое СССР делил с США вплоть до распада. Здесь все будет иначе. МОК не признает СССР никогда – вплоть до распада в 1991, хотя условный "Горбачев" будет вести переговоры и почти договорится к 1990 об участии в Олимпиаде 1992. Но в 1992 участвует Объединенная команда СНГ, а с 1996 – отдельные команды постсоветских стран. КНР вообще никогда не будет принимать участия в Олимпиадах (во всяком случае, до 2019 года). Разумеется, Германия будет сохранять сильные позиции в 1940, 1944, 1948 и т.д., хотя временами американскую и немецкую сборные будут теснить англичане. Относительно сильные сборные – у Японии и Италии. В 1992 Объединенная команда СНГ впервые на Олимпиадах (в СССР в пику "буржуинам" проводились Спартакиады раз в 5 лет) – и очень хорошо себя показывает, но не завоевывает первое место – 3-е после США и Германии. Места проведения летних Олимпиад: 1940 – Хельсинки (перенесена из Токио) 1944 – Лондон 1948 – Балтимор 1952 – Амстердам 1956 – Мельбурн 1960 – Рим 1964 – Токио 1968 – Мехико 1972 – Мюнхен 1976 – Монреаль 1980 – Лос-Анджелес 1984 – Сеул 1988 – Барселона 1992 – Кейптаун 1996 – Атланта 2000 – Афины 2004 – Сидней 2008 – Торонто 2012 – Лондон 2016 – Рио-де-Жанейро Таким образом, большая часть игр проводилась в США и Британской Империи. Религиозный состав населения этого мира определяется его этническим составом, местами весьма отличным от текущей реальности. Не было второй мировой и почти всех, связанных с нею этнических чисток и миграций. Не было деколонизации и демографического взрыва в "третьем мире", соответственно, наблюдаются отличия в этно-конфессиональной структуре населения отдельных стран. В Китае - государственный атеизм и почти полное искоренение религий (кроме традиционных культов). В итоге получаем (во всемирном масштабе) к 2000 году: Все население стран мира - 4105 млн. человек. христиане - 1485 млн. человек (36,1%) мусульмане - 670 млн. человек (16,3%) индуисты - 531 млн. человек (12,9%) буддисты - 140 млн. человек (3,4%) синтоисты - 100 млн. человек. традиционалисты - 88 млн. человек. иудаисты - 20 млн. человек (включая нерелигиозных евреев) сикхи - 14 млн. человек. даосы - 3 млн. человек. прочие - 19 млн. атеисты и неверующие - 1035 млн. человек (25,3%) Атеисты и неверующие проживают преимущественно в городах. Площадь СССР в 1923-1938 гг составляла 21571,2 тысяч кв. км. В т.ч. на 1.1.1939 года РСФСР - 16813,4 тысячи кв. км. УССР - 451,8 тысячи кв. км. БССР - 125,6 тысячи кв. км. Казахская ССР - 2794,7 тысячи кв. км. Узбекская ССР - 370,0 тысяч кв. км. Киргизская ССР - 198,5 тысячи кв. км. Таджикская ССР - 143,1 тысячи кв. км. Туркменская ССР - 488,1 тысячи кв. км. Азербайджанская ССР - 86,6 тысячи кв. км. Армянская ССР - 29,7 тысячи кв. км. Грузинская ССР - 69,7 тысячи кв. км. Также правительство СССР претендовало на территорию Бессарабии (44,4 тысячи кв. км), которая на всех советских картах этого мира до 1991 была окрашена в цвет РСФСР (или СССР) и заштрихована. Надо заметить, что в 1930 году советские картографы насчитали 21271,9 тысячи кв. км. советской территории, а в 1940 - почему-то всего 21154,0 тысяч кв. км. Также существовала путаница в расчетах территорий союзных республик, например, в 1930 году площадь Таджикской ССР (с тех пор не изменившейся) оценивалась в 161,3 тысячи кв. км, а площадь Туркменской ССР - в 443,6 тысячи кв. км. Что касается площади Узбекской ССР, то она уже в 1950-х несколько выросла за счет пустынных районов Казахской ССР и района Пскемского хребта – также из состава Казахстана. Поскольку здесь не будет никакого расширения СССР на запад, то территориальные изменения произойдут лишь в результате советско-турецкой (1946) и советско-японской (1956) войн. В 1946 году от Турции будет отторгнута территория бывших времен Российской империи Карской области, части Эриванской губернии и юга Батумской области, которая окончательно отошла к Турции в 1921 году в ходе "размежевания" с Грузинской и Армянской ССР, за которыми стояли представители правительства РСФСР (именно тогда турецкое правительство Кемаля выговорило независимость Нахичевани от Армении). Теперь СССР предъявил претензии на границы 1914 года и в ходе "летней войны" получил территорию 26,8 тысячи кв. км, из которой к Грузинской ССР отошла вся южная часть быв. Батумской области и небольшой северный "кусочек" Карской области – всего 6,1 тысячи кв. км., а к Армянской ССР – все остальное – 20,7 тысячи кв. км. Хотя территория Армянской ССР разом выросла на 70%, армянское руководство требовало также юг Батумской области с выходом к Черному морю, но тут уж Лаврентий Павлович Берия настоял на своем. Таким образом, в 1946 году территория Грузинской ССР – 75,8 тысячи кв. км., а Армянской ССР – 50,4 тысячи кв. км. Общая территория СССР – 21598,0 тысяч кв. км (надо уточнить, когда додумались включать в состав СССР акватории Белого и Азовского морей, кажется, до ВОВ этого не было). В 1956 году за счет присоединения Карафуто и Курильских островов приросла (на 52,0 тысячи кв. км.) территория РСФСР. Теперь она равняется 16865,4 тысячи кв. км. А общая территория СССР - 21650,0 тысяч кв. км. На этом, собственно, история территориального расширения СССР заканчивается, поскольку Тува (Танну-Тувинская Народная Республика), а также МНР сохранят независимость, особенно после прихода к власти в Китае коммунистов, которые сами на них претендуют. В Лигу наций ни Тува, ни Монголия никогда не войдут - даже после распада СССР и прихода к власти в этих странах некоммунистических правительств. Китай при Мао и позже продолжает претендовать на их территории, а поэтому оба правительства - Тувы и Монголии - продолжают опираться на поддержку посткоммунистической России этого мира. Далее – при распаде СССР – происходит некоторая перекройка границ постсоветских государств. В ходе армяно-азербайджанского конфликта (он никуда не делся) Армения официально присоединяет Нагорный Карабах и территорию между ним и собственно Арменией. Территория Азербайджана (включая Нахичевань) сокращается до 74,0 тысяч кв. км., а территория Армении – вырастает до 62,9 тысяч кв. км. Правда, после 1993 года в Нахичевани (при поддержке Армении) может прийти к власти оппозиционный Алиеву Азербайджанский народный фронт (или нечто вроде того), и появится еще одно государство. Абхазия и Южная Осетия отбиваются еще в 1990-1993 от грузинских войск, и в 2000 году территория Грузии равняется 61,8 тысячи кв. км. В 1990-1991 наблюдается некоторое шевеление в Молдавской АССР в составе УССР, но до масштабов Приднестровской войны из реальной истории не доходит. В 1992-1993 годах в ходе гражданской войны в Таджикистане "ленинабадский клан" проигрывает борьбу за власть, и в Душанбе приходит к власти Объединенная оппозиция. При этом Худжанд со всей областью к северу от Зерафшанского хребта отходит к Узбекистану, и теперь территория Таджикистана – 117,6 тысячи кв. км., а территория Узбекистана (который получил в 1950-х годах лишь часть вышеуказанных территорий из состава Казахстана) - 457,0 тысяч кв. км. Территория Казахстана - 2733,2 тысячи кв. км. Крым в 1954 году не был передан в состав УССР, хотя Крымский канал проложен. Что касается территорий восточноевропейских стран, то они, как правило, остаются неизменными с конца 1930-х, но в некоторых случаях меняются: Финляндия - 388,3 тысячи кв. км. (включая Карельский перешеек, часть Карелии и Петсамо). Эстония - 47,5 тысячи кв. км. (включая Нарву и Изборск). Латвия - 65,8 тысячи кв. км. (включая Пыталовскую волость). От Литвы в 1939 году Германия отторгает Мемель – 2,8 тысячи кв. км. Ее территория сокращается до 52,8 тысячи кв. км., но по договору 1955 года об унии с Польшей территория Литвы вырастает за счет присоединения Виленского, Новогродского, Полесского и части Белостокского воеводств Польши - всего до 148,9 тысяч кв. км. На этой территории в 1939 году проживало 7,4 млн. человек (в т.ч. 36,6% белорусов, 29,0% литовцев, 21,6% поляков, 8,9% евреев – примерно те же пропорции сохраняются и к концу ХХ века). Территория собственно Польши в этом кондоминиуме составляет (включая Тешин, полученный при разделе Чехословакии в 1938 году) – 293,4 тысячи кв. км. Площадь Богемии и Моравии – 49,0 тысяч кв. км. Площадь Государства Словакия – 37,7 тысячи кв. км. Площадь Королевства Венгрии в 1938-1939 увеличивается на 24,0 тысячи кв. км. - до 117,0 тысяч кв. км. Но никаких Венских арбитражей не будет, и территория Румынии по-прежнему включает Южную Добруджу, Трансильванию и Бессарабию – всего 294,9 тысячи кв. км. После распада в 1971 большой Югославии территория малой Югославии – 164,1 тысячи кв. км., территория Хорватии – 67,2 тысячи кв. км., территория Словении – 16,2 тысячи кв. км. Территория Греции (включая полученный в 1943 Додеканес) - 132 тысячи кв. км. Территория Болгарии – 103,1 тысячи кв. км. Территория Турции после 1946 года – 754,2 тысячи кв. км.

ВЛАДИМИР-III: ВСТАВНАЯ НОВЕЛЛА ПРЕЗИДЕНТЫ США В МИРЕ БЕЗ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. Снижаясь с глобального уровня этой альтернативы на уровень отдельных стран, обнаруживаешь, что отличия от нашей реальности в США едва ли не большие, чем в странах Европы, и как не странно, гораздо больше, чем в СССР, особенно на персональном уровне. Если в СССР продолжительность жизни Сталина и борьба за власть в конце его жизни почти никак не зависят от участия СССР в войне, а затем приход к власти Хрущева, Брежнева и последних глав КПСС накануне распада СССР не определялись той же второй мировой, в США ряд глобальных, а также исключительно местных причин либо гарантированно повлияют, либо могут с большой долей вероятности повлиять на персональный состав правительства, прежде всего – на то, кто будет избран президентом. Во-первых, само по себе неучастие США во второй мировой войне по причине ее отсутствия уже окажет заметное влияние на последние годы правления Рузвельта. Во многом 1941-1945 годы в истории США будут подобны 1930-м, а именно, будет сохраняться умеренный изоляционизм во внешней политике (гибель Гитлера 8 ноября 1939 года будет воспринята как божья кара на голову неоязычника, но экономические связи с Германией сохранятся и усилятся), продолжится реализация проектов первых сроков правления Рузвельта, возможен левый крен в администрации и усиление борьбы с крупным капиталом. Поскольку войны в 1941 и последующих годах не будет (несмотря на растущую обеспокоенность ситуацией в Китае и усиление помощи Чан Кайши), сохранится безработица, не будет военного экономического роста в 1941-1944 гг., не будет массового притока женщин на производство (в нашей реальности, впрочем, не такого уж крупного: в 1940 доля женского труда в экономике США – 25,2%, в 1944-1945 – 29,2%; в абсолютных цифрах рост на 5 млн.), не будет даже закрепления, вплоть до господства, роли США в торговле со странами Латинской Америки. Если в 1939 году доля США в экспорте Аргентины составляла 12%, Бразилии – 36%, Перу – 30%, Мексики – 74%, Венесуэлы – 16%, и в ходе второй мировой войны повсеместно существенно выросла, то здесь этого не будет, и Великобритания с Германией сохранят, а затем увеличат свое экономическое присутствие в регионе (доля Германии в 1939 в экспорте Аргентины – 6%, Бразилии – 12%, Мексики – 6%, Перу – 15%). Война с Японией 1950-1956 сдвинута в иную историческую эпоху, и это не замедлит сказаться на раскладе политических сил внутри США. В 1940 году вице-президент США Г.Уоллес будет настроен на продолжение и углубление реформ Нового курса, его платформа будет пользоваться успехом в северных штатах среди левых интеллектуалов и рабочих, а также на западе США в фермерской и городской среде. Против «уоллесов» (помню, в своем очень давнем очерке я назвал гипотетический рост популярности Уоллеса в 1940-х «радиацией уоллесов») выступят консервативные демократы и весь Юг США. Если Уоллесу удастся остаться вице-президентом на срок 1945-1949, он становится в апреле 1945 президентом и… оказывается очень левым президентом довольно правой страны. С ним будут бороться все: республиканцы, консервативные демократы, нарождающиеся диксикраты, его решения будут саботироваться, появятся правые популисты в качестве реакции на левый крен правительства (например, демократ Эстес Кефовер в своей енотовой шапке). Будут, однако, и сторонники Уоллеса. Например, министр внутренних дел США Г.Икес. Если Уоллес пойдет на президентские выборы 1948, что почти 100-% вероятно, против него объединятся все правые и даже центр, и он гарантированно проиграет выборы, как и в РИ в 1948, получив лишь голоса выборщиков в нескольких северных и западных штатах (Нью-Йорк, Калифорния, Дакота, Миннесота). Полусоциалист в президентском кресле еще долго будет жупелом американской политики. Вероятность того, что, как и в РИ, вице-президентом в 1944 и президентом в 1945 станет Трумэн, больше. Трумэн получит в наследство страну, больше смахивающую на США 1938, чем на реальноисторические США 1945. Экономика растет, но медленно, безработица не опускается ниже 10%, в мировой политике роль США по-прежнему незначительна, регулярная армия США вряд ли превысит 500 тысяч солдат и офицеров. Трумэн корректирует Новый курс в сторону компромисса с большим бизнесом и усиливает поддержку Китая против Японии. Тот санкционный путь в отношении Японии, который США проделали между августом 1939 и ноябрем 1941 в РИ, здесь займет целых десять лет, но итог тот же – не допустить усиления Японии за счет завоевания и подчинения Китая. А поскольку для успешной борьбы с Японией необходимы союзники, американское правительство сначала пытается создать коалицию из Нидерландов и Франции, которые должны быть заинтересованы в безопасности своих владений, а также доминионов Великобритании – Австралии и Канады. Но Великобритания сохраняет нейтралитет в отношении Японии, а после 1940 в британской внешней политике даже появляется настроение в пользу возрождения союза с Японией 1902-1920 гг., а Франция занята в других регионах. Сможет ли Трумэн создать коалицию с СССР? Скорее всего, к концу 1940-х будет ограниченное сотрудничество в военной сфере (помощь Китаю) и гораздо более значительное сотрудничество в экономической сфере – попытка США компенсировать потери в Латинской Америке за счет советского рынка. Победит ли Трумэн в 1948 году? С этого поворотного момента начинаются серьезные расхождения в альтернативной истории США. Во внешней политике альтернативного 1948 года, помимо проблем с Китаем и Японией, у США большие проблемы за счет экспансии Великобритании на южноамериканских рынках (этот процесс начался еще в 1930-х, и вообще Доктрина Монро не распространялась на внешнюю торговлю, и позиции Великобритании на латиноамериканских рынках вплоть до 1939 года были устойчивы, за вычетом 1920-х годов). Режимы многих латиноамериканских стран делятся на американских «сукиных сынов» и таких же «сукиных сынов» Британской империи. Аргентинский режим до 1943 будет ориентироваться на Великобританию, бразильский (Варгас постарается продлить свою диктатуру до физической смерти) – на США. Вероятен новый раунд региональных войн, в которых одна из сторон будет получать поддержку от Великобритании, другая – от США. Т.о. «американские ястребы» будут ругать не далекий и абстрактный СССР, а Британскую империю и агрессивных японцев. Во внутренней политике, кажется впервые, в 1948 Трумэн заговорил о расовой сегрегации и борьбе с ней. Этот камень породит лавину уже в 1950-х и приведет к самому существенному изменению общественно-политического строя в США за 100 лет. Но все это в реальноисторических условиях 1945-1948 гг – разгром расистского режима Германии, полемика с СССР и теми левыми силами, которые на него ориентируются, общая демократизация политических систем в 1940-х. Здесь же Гитлер, как говорится, пришел и ушел, но консервативно-реакционная Европа никуда не делась, и даже антифашистский переворот в Италии 1943 не имел последствий в масштабе континента. Это как раз говорит в пользу тезиса о меньшей значимости лидера сравнительно с тенденцией (последняя надежнее, и менять лучше ее, чем убирать или спасать лидера). Разумеется, диксикраты (как и в РИ) встретят в штыки любые попытки отменить сегрегацию в южных штатах, и у Трумэна на выбор два варианта: а) начать кампанию всерьез и надолго (но при этом демократы сразу лишаются поддержки южных штатов, на 20 лет раньше реала); б) ограничиться «общими разговорами о вреде табака» (как почти и произошло в реальной истории в кампаниях 1948 и 1952) – в этом случае Трумэн сохраняет голоса южан. В первом случае Трумэн вряд ли привлечет голоса либеральных республиканцев, но точно потеряет голоса южных штатов. Здесь начинается история особой роли Сторма Термонда в истории США. Этот мощный старик, чья политическая деятельность продолжалась до 2003 (!) года, в 1948 создал, в сущности, сепаратистскую Партию борьбы за права штатов под лозунгами сохранения расовой сегрегации и баллотируясь от нее на президентских выборах 1948 года получил немало (39) голосов выборщиков на Юге США. Если в этой альтернативе Термонд заручится поддержкой еще хотя бы 38 выборщиков (Флориды, Джорджии, Теннеси и Северной Каролины), он воспрепятствует победе Трумэна, и выборы президента перенесут в Конгресс, где у северных демократов за Трумэна также нет большинства. Имеем жесточайший внутриполитический кризис, сравнимый с кризисом 1860 года. Скорее всего, Трумэн пойдет по второму варианту – ограничится общими разговорами. Все зависит от того, в какой момент будет принято это решение: если сразу же после президентских выборов, то в Демократической партии фактически возникает устойчивая и самостоятельная фракция «диксикратов», которая будет влиять на американскую внутреннюю политику до начала XXI века. Итак, допустим, Трумэн – все-таки президент (шансы у Дьюи меньше) 1948 года. В 1950 наконец начинается война с Японией (скорее всего с чего-либо, аналогичного атаке на Пирл-Харбор). У США – только один тихоокеанский театр военных действий, но и японская сторона сохраняет отношения с Великобританией, Нидерландами и Францией (Сиам останется нейтральным), а поэтому сосредотачивает усилия на разгроме американских сил на Филиппинах и островах Тихого океана. В нашей реальности за период с 1941 по 1945 годы в Вооруженных силах США прошли службу 16 112 566 человек, из которых погибли 418 тысяч и 130 тысяч попало в плен. Разумеется, такой масштабной мобилизации в этой войне не произойдет. Если основываться на цифрах тихоокеанской кампании ВМВ, то США направит на фронт 3,6 млн. человек, из которых за 5-6 лет погибнут 200 тысяч. Например, в январе 1945 года в реальной истории на тихоокеанском театре военных действий 1800 тысяч американских солдат, 18 тысяч самолетов и 596 боевых кораблей противостояли 3100 тысячам японских солдат при 6500 самолетах и 122 боевых кораблях. Может показаться правдоподобным, что эта альтернативно-историческая Тихоокеанская война будет по своей технике и стратегии ближе к Корейской войне нашей ветки реальности, но, скорее всего, в 1940-х без ВМВ развитие военного искусства не достигнет тех позиций, которые определили ход Корейской войны. Правительство СССР за эти годы проведет маленькую, но отнюдь не победоносную «летнюю войну» с Турцией и будет укреплять позиции в Китае. В 1956 у США появляется атомное оружие (через 4 года после Великобритании), происходят атомные бомбардировки, и Япония капитулирует. СССР принимает самое непосредственное участие в завершающем этапе войны, благодаря чему получает Южный Сахалин, Курильские острова, Маньчжурию и претендует на Корею и Хоккайдо. В США это вызывает крайнее недовольство (не только правых): мы воевали, а они пришли на готовое! Тем более, что военного союза в годы войны между США и СССР не возникает, и даже предложение американцев о создании военно-воздушных баз на Камчатке отвергнуто. Поскольку Великобритания, Франция, Германия сохраняют нейтралитет и легитимизируют Японию как одну из воюющих сторон, речь в 1956 идет не о безоговорочной капитуляции Японии, а о мирном договоре по типу Версальского 1919 – Япония лишается всех завоеваний после 1879 года и сокращает вооруженные силы до минимума. Президентские выборы 1952 нашей реальности и той отличаются тем, что в этой АИ в 1952 году США ведут войну. Войсками на Тихом океане командует Дуглас Макартур, а Эйзенхауэр сидит где-то в штабе на второстепенной должности, и кроме жены известен мало кому. Да, в этой американской истории Эйзенхауэра нет. У Трумэна есть шанс выиграть выборы, но здесь ему не везет, точно также, как в реальноисторической ситуации Корейской войны. Кто-то пускает слух, что президент знал заранее о японской атаке (допустим, на тот же Пирл-Харбор) и не предпринял необходимых мер. Этот слух (преследовавший в нашей реальности Рузвельта) портит репутацию Трумэна настолько, что он или проигрывает выборы, или отказывается в них участвовать. Если демократы зададутся целью вернуть в партию диксикратов, компромиссной фигурой может стать ненавистный Трумэну сенатор от Теннеси Кефовер, если продолжат кампанию за расовое равенство, - будет исторический Эдлай Стивенсон. Демократический кандидат противостоит не Эйзенхауэру, а какому-нибудь штатскому республиканскому деятелю. Кстати, им в равной степени могут быть молодой Ричард Никсон или Роберт Тафт (оба – консервативные республиканцы). В первой случае – Кефовер – демократы выигрывают, во втором – Стивенсон за десегрегацию – опять срабатывает фактор Юга, Термонд опять набирает свои 70-80 голосов выборщиков и отдает их Тафту или Никсону в обмен на отказ от десегрегации. При этом республиканцы в 1950-х (кроме выборов 1952) в меньшинстве в Конгрессе. Ху из мистер Кефовер? Прожил недолгую жизнь (1903-1963). Южанин, но умеренный (не подписал т.н. Южный манифест против расовой интеграции в 1956). Кстати, именно он станет первым южанином-президентом, а не Картер. Против монополий. Против детской преступности и порнографии. Религиозный ханжа в самом прямом и худшем смысле этого слова. Если этот человек станет президентом, Америке гарантировано 8-летие борьбы за нравственность, религиозных проповедей и борьбы с монополиями. Он будет на словах поддерживать десегрегацию, но до дела так и не дойдет, прежде всего из опасения потерять поддержку в родном штате. Ричард Никсон нам более-менее известен (чего от него ожидать), и в этой альтернативе он станет 39-летним президентом Тихоокеанской войны, а затем постарается максимализировать выигрыш США: создание постоянных военных баз в Японии и Корее, поддержка Чай Кан-ши против коммунистов, подписание экономических соглашений и создание экономического блока с участием Японии, Тайваня, Кореи и Филиппин. Сумеет ли он «сохранить Китай»? Станет ли гражданская война в Китае 1956-1960 между Гоминьданом и коммунистами аналогом несостоявшейся в этой альтернативе Корейской войны, в результате чего граница между Республикой Китай и КНР пройдет по окрестностям Пекина, отделяя Маньчжурию от остального Китая? Я решил в пользу «потери Китая» Америкой, и вот почему (вне зависимости от того Тафт, Кефовер или Никсон станут президентами в 1953): в США к 1956 наблюдается усталость от войны и нежелание вступать в новую – на сей раз с СССР за «японское наследство», СССР же наоборот вступает в последний месяц войны со свежими силами и готов вложиться в распространение коммунизма в Азии, если уж в Европе не вышло. Здесь возможен всплеск антикоммунистических и антисоветских настроений в США, но он не станет мейнстримом, и уж точно ничего похожего на «охоту на ведьм» начала 1950-х в РИ. В области гражданских прав Никсон столкнется с той же проблемой, что и любой демократический кандидат: хочешь поддержки диксикратов, выхолости десегрегацию. Сама по себе низовая кампания за гражданские права также будет смазана переносом войны – вряд ли в 1955 году Мартин Лютер Кинг будет во время войны затевать автобусный бойкот. Наконец, правый республиканец Роберт Тафт (1889-1953) – если выберут его, рискует повториться ситуация 1945 года: 31 июля 1953 новоизбранный президент умирает, и его вице-президент правит до 1957 – не исключено, что губернатор Калифорнии Эрл Уоррен. Уоррен – либеральный республиканец. Вот уж этот-то будет продвигать расовую интеграцию на совесть. Опять поднимутся диксикраты (на выборах в Конгресс в 1956 они получат не менее 82 мест в Палате Представителей и 19 мест в Сенате – сужу по количеству подписантов Южного Манифеста), и выборы 1956 Уоррен рискует проиграть – опять Кефоверу. Да, несмотря на победу в войне, которая даст в этом победном году преимущество любому другому президенту, идущему на второй срок. Что-то мне подсказывает, что из этих трех выиграет в 1952 и 1956 Кефовер (демократическое президентство продолжится до 1961 – с 1933!), и к концу 1950-х бедные голливудские актрисы потеряют право целоваться в кадре, не то что носить короткие юбки, зато много внимания будет уделяться антитрестовскому законодательству и борьбе с преступностью. Диксикраты вернутся в коалицию Демократической партии, но за счет отмены расовой интеграции. Может ли Кефовер назначить Эрла Уоррена в Верховный Суд США? Сомнительно. Вот на таких тонких струнах висит история, как в кошмаре Стивена Кинга.

ВЛАДИМИР-III: Далее. Чем дальше мы отдаляемся от развилки, тем меньше вероятность того, что известные нам люди сделают или скажут то, что они сделали в нашей реальной истории. Поэтому с определенного момента можно говорить не о конкретных исторических героях, а о тенденциях, олицетворяемых «условными фигурами», которых мы обозначаем (для удобства) знакомыми именами – «условный Кеннеди» или «условный Рейган». Немного напоминает философию истории Гегеля, согласно которой «мировой дух», развертывающийся в процессе исторического развития, выражается и олицетворяется конкретно-историческими личностями. Аналитическая философия скривит губы при виде такого обращения с причинно-следственными связями, но диалектика позволяет варьировать роли исторических личностей, которые не могут прыгнуть выше головы и должны действовать в конкретно-исторических условиях. Около 1960 года США – по-прежнему немного провинциальная страна на карте мира, хотя война 1950-1956 гг. и появившиеся обязательства по ту сторону Пацифики, усиливают глобалистские тенденции в американской внешней политике. Европа осталась в состоянии 1930-х годов с некоторыми изменениями, но в Восточной Азии ситуация коренным образом изменилась. В 1960 возникает огромная и потенциально сильная Китайская Народная Республика в союзе с СССР. Следующими кандидатами в члены мировой системы социализма становятся Корея и Япония. Хотя европейские державы без энтузиазма восприняли победу США над Японией, усиление позиций коммунистов в регионе испугало всех, и американское правительство получило согласие Европы (прежде всего Великобритании и Франции) на проведение стратегии сдерживания в отношении СССР и КНР. В самой Европе в это время возникает Западноевропейский союз (1948), объединяющий Великобританию, Францию, Бельгию, Нидерланды и Люксембург, и направленный на закрепление ситуации «окружения» Германии. В 1954 к союзу присоединяется Италия, а в 1955 союз подтверждает гарантии границ Югославии, Румынии и Польско-Литовского Содружества, возникшего в том же году. Это означает выдавливание СССР из европейской политики, наметившееся около 1946 года (советско-турецкая война). Правоконсервативное правительство Германии недовольно ее изоляцией, но из союзников может полагаться только на Словакию и Венгрию. Польша за 20 лет существенно усилилась. США к этому всему тоже не имеют никакого отношения. В Лиге наций они не состоят и НАТО создать, естественно, не могут. В Латинской Америке правительство США сохраняет влияние на Панамериканский союз и создает на его основе Организацию Американских Государств (1948). Впрочем, влияние США на континент не абсолютно. Например, в 1950 году правительства Боливии, Бразилии, Венесуэлы, Гаити, Гватемалы, Гондураса, Доминиканской Республики, Колумбии, Коста-Рики, Кубы, Никарагуа, Панамы и Сальвадора ориентируются на США, но Перу, Уругвай и Чили сохраняют ориентацию на Великобританию, а Аргентина и Мексика (первая – под властью правосолидаристского режима Х.Д.Перона, вторая – под властью социалистического режима наследников Мексиканской революции) дистанцируются от США, а Парагвай и Уругвай также сохраняют внешнеполитический нейтралитет. В регионе заметно влияние Испании и вообще правого фалангизма. Что касается политики Великобритании, то она не то, чтобы враждебна США напрямую, но связана с давним экономическим соперничеством держав в регионе. В 1958 году правительство Великобритании создает доминион Федерация Вест-Индии, который сохраняется до наших дней, несмотря на попытки отдельных островов (Тринидад, Гренада) его покинуть. В США развивается ядерная энергетика (Кефовер не мог не создать знаменитый ядерный центр в своем родном штате, но на 10 лет позже нашей реальности), космическая индустрия, первые компьютерные разработки, но все это вторично в отношении европейских аналогов (Интернет изобрели британцы, они же создали первую ядерную бомбу в 1952, а в космос первым вышел германский космонавт в 1953). Разумеется, американская экономика по-прежнему первая в мире, но это не 60% в реальноисторическом 1946 году и не 41% в том же реальноисторическом 1950. Большая часть производимого в США потребляется внутри страны, и сохранение европейских колониальных систем в Африке и Азии не позволяет создать долларовую зону по аналогии с ВТО. Британский фунт стерлингов по-прежнему главная мировая резервная валюта. Кстати, почти все проамериканские режимы в Латинской Америке – диктатуры. Думаю, что в отличие от реальности, когда победа антифашизма в Европе привела к свержению 5 диктаторских режимов в Латинской Америке (Бразилия, Венесуэла, Гватемала, Сальвадор и Боливия), многие диктаторы способны сохранять власть еще десятилетиями: Варгас до 1954, Медина Ангарита до 1953 и т.д. по аналогии с режимом Сомоса в Никарагуа. В 1952 Батиста берет власть на Кубе и в знак солидарности с США объявляет войну Японии (это символическое объявление войны поддержали все проамериканские режимы Карибского моря), но в 1953 против него поднимает восстание Кастро. Фидель Кастро этого мира – не примкнувший к советскому блоку коммунист, а правый фалангист, симпатизировавший Франко (как и было в реальности). Его борьба – это борьба с американским и британским империализмом за независимость стран Латинской Америки, для чего следует установить тоталитарные режимы, подобные режиму Государства Испания. Че Гевара также может сдвинуться вправо, даже по сравнению со своим первоначальным солидаризмом. В целом «теология освобождения» в Латинской Америке будет более правой, хотя и не консервативной. Способна ли Испания Франко, только пришедшая в себя после гражданской войны, поддержать эти движения (как откликнулся СССР в 1961-1962), или ограничится ролью платонического наблюдателя? В нашей реальности испанский режим был очень зависим от США, но здесь и этого не будет, что, правда, вовсе не означает какие-то практические действия Франко с целью взять реванш за поражение в 1899 году. Будет много антиамериканской и прокастровской пропаганды, будут какие-то добровольцы, но и только. В США, естественно, вмешательство Испании в кубинские дела будет воспринято как агрессия в отношении американских интересов, и могут возродиться настроения 1898 года, а также начнется поддержка испанской республиканской эмиграции. Одним словом, пока американцы дерутся с японцами и теряют Китай, Кастро организует повстанческую войну и берет Гавану в 1959 году. В СССР, кстати, о нем напишут, как о ставленнике испанских фашистов, и забудут, кроме дотошных латиноамериканистов (да, еще одна черта обеднения советского этоса без ВМВ – в нем не будет фиделистской эстетики 1960-х). Естественно, потерпеть рядом с собой враждебный режим ни один президент США (вне партийной принадлежности) не сможет. Уже в 1960 начнется подготовка к интервенции. Но пока – на повестке дня президентские выборы 1960 года. В нашей реальности в 1960 году молодой и перспективный Кеннеди с его программой новых рубежей победил консервативное наследие Эйзенхауэра, олицетворяемое его вице-президентом Никсоном. Правдоподобно, - как сказал бы любой придирчивый историк, если бы вся эта реальная история была чьей-то альтернативноисторической выдумкой. Здесь все наоборот. Демократы правят с 1933 года и достали уже (особенно в лице Кефовера) все население страны так, что проголосовали бы за любого республиканца, даже за сокрушительно проигравшего праймериз в 1960 крайне правого Голдуотера. Любой демократический кандидат (Кеннеди в т.ч.) в этой реальности 1960 будет таким же заведомым аутсайдером, каким в нашей реальности был Стивенсон в 1952, а вот Никсону (наиболее вероятному кандидату республиканцев) просто повезет, как ему повезло в нашей реальности в 1968, когда тоже уже надоели демократы. Как выражался герой Стивена Кинга, история любит гармонию. И еще один важный нюанс: поскольку оба кандидата – республиканец и демократ – обещают наконец-то реализовать равенство прав в отношении афроамериканцев, Южная демократическая партия окончательно отделяется от Демократической партии, сливается с Партией за права штатов в устойчивую Южную коалицию и ставит вопрос ребром: или отказ от десегрегации, или политический кризис. Южные штаты создают ситуацию (кстати, это уже реальная история выборов 1960), при которой их выборщики не связаны обязательством голосовать за конкретного кандидата. Поэтому они на итоговом голосовании выборщиков обуславливают свое решение позицией кандидата (в нашей реальности таких нашлось 15, здесь их будет до 100). Опять крупный внутриполитический кризис, при том, что большинство американцев в 1960 все же волнует внешняя политика: потеря Китая и перспектива потерять Латинскую Америку, если фиделистский вариант франкизма получит распространение. Поэтому Никсон со спокойным сердцем обещает диксикратам не форсировать расовую интеграцию и передать вопрос в Верховный Суд США и получает их голоса. А вот любой демократический кандидат отныне, после потери поддержки Юга, будет настаивать на десегрегации. В Конгрессе 1960 года у демократов (из 437 мест по причине вхождения в состав Союза Гавайев и Аляски) 156 мест, у республиканцев – 175, у диксикратов – 106. Трехпартийность в США стала реальностью. Таким образом, в 1960 Демократическая партия, лишившись балласта диксикратов, резко левеет (что можно сравнить разве что с временами Клинтона и Обамы в нашей реальности), а южные штаты приобретают страховку от принятия нежелательных законов. Но это все потом, а в начале 1961 года новоиспеченный президент Никсон отдает приказ об интервенции на Кубу. Вот, хотел, искренне хотел, как тот герой Стивена Кинга, избавить США от позора Вьетнамской войны (Вьетнам здесь – протекторат Франции), но не судьба: вместо Вьетнамской войны получите Кубинскую. Не все ли равно, где гибнуть героям романа Стивена Кинга: во вьетнамских джунглях или в горах Сьерра-Маэстра? Вначале проваливается высадка антикастровцев в Заливе Свиней, и в июле 1961 происходит открытая интервенция войск США под предлогом нарушения прав собственности американских резидентов. Небольшая кубинская армия совместно с массовым ополчением оказывают ожесточенное сопротивление. После падения Гаваны и гибели Кастро начинается новая партизанская война во главе с Че Геварой. Боевые действия продолжаются до 1965 года и стоят жизни 58 тысячам американских солдат. Естественно, кубинцев гибнет в несколько раз больше. Марионеточное правительство не контролирует большую часть не такой уж большой страны. Американский контингент достигает 100 тысяч солдат и офицеров одновременно. Никто в мире не симпатизирует США. Европейские страны считают недопустимым интервенцию в страну – члена Лиги наций (да, против США могут быть введены санкции). В Испании и Мексике возникают центры кубинской эмиграции. Все латиноамериканские общества в той или иной степени настроены против США. Лига американских государств переживает кризис. Антиамериканская революция происходит в Доминиканской республике. В ряде стран появляются антиамериканские повстанческие движения. В ходе партизанской войны кубинское сопротивление левеет, но СССР по-прежнему безучастен, в т.ч. по причине конфликта Кастро с местными промосковскими коммунистами (как и было в нашей реальности). У СССР в это время Польский кризис, и вообще другие приоритеты. Сможет ли Никсон исправить свою ошибку? В нашей реальности он смог остановить Вьетнамскую войну, поэтому не исключено, что в 1964 свою избирательную кампанию он построит на обещании остановить войну под лозунгом: «Я совершил ошибку, я ее исправлю». Избиратели верят (в 1964 демократический кандидат кажется еще хуже, чем в 1960), и – надо же – Никсон сдерживает обещание (в отличие от Джонсона в нашей реальности в 1965). Поскольку никакой опоры, даже среди антикастровцев, у США на Кубе к 1965 не остается, войска покидают остров, и там создается после некоторой гражданской войны (Че Гевара против Рауля Кастро) второе издание режима Кастро, только немного левее и без ориентации на Испанию. Раулю Кастро ближе скорее уж аргентинский перронизм. Раз уж заговорили о Лиге наций, следует заметить, что в этой реальности она сохраняется вплоть до наших дней, будучи по прежнему международной организацией победителей в первой мировой (там ее называют просто мировой) войне и их попутчиков. К осени 1939 году в состав Лиги наций входили Австралия, Аргентина, Афганистан, Бельгия, Болгария, Боливия, Британская Индия (которая к 1950 году становится доминионом), Великобритания, Гаити, Греция, Дания, Доминиканская республика, Египет, Ирак, Иран, Ирландия, Канада, Китай, Колумбия, Куба, Латвия, Либерия, Литва, Люксембург, Мексика, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Панама, Польша, Португалия, Румыния, Сиам, СССР, Турция, Уругвай, Финляндия, Франция, Швейцария, Швеция, Эквадор, Эстония, ЮАС и Югославия. В нашей реальности в 1942 году Лигу покинула Гаити. Здесь (в этом варианте истории) из Лиги исключат СССР (в 1946; восстановлен в 1950), Кубу (в 1961 по причине оккупации американскими войсками и непризнания ее марионеточного правительства), а место Китая сохранит (до наших дней) тайваньский режим. Япония, Корея и Филиппины, будучи американскими союзниками после 1956, в Лигу не вступят, но могут вступить ранее состоявшие: Бразилия (после Варгаса в 1954, что, впрочем, ненадежно, если случится проамериканский переворот в 1964), Германия (в 1973), Италия (в 1945), Эфиопия (в 1945), Куба (в 1966) и точно вступят бывшие колонии Великобритании и Франции: Сирия (в 1946), Иордания (в 1946), Марокко (в 1956), ставшие доминионами Вест-Индия (в 1959), Родезия и Ньясаленд (в 1953), Восточная Африка (в 1960), Лесото (в 1966), Свазиленд (в 1968) и Ливия (бывшая итальянская колония, в 1955). После распада СССР в 1992 в состав Лиги войдут все новые государства на его территории, кроме Туркменистана. ЮАС в 1961 году становится республикой и выходит из Лиги наций в 1973 году по причине введения санкций за сохранение системы апартхейда (правда, в Родезии и Ньясаленде режим доминиона близок к апартхейду, но нареканий в Лондоне не вызывает). Литва после вхождения в Унию с Польшей (1955) сохраняет особый «совещательный статус» в Лиге наций. Помимо кубинского вопроса Никсону пришлось решать расовый вопрос. К 1964 году Демократическая партия превращается в твердых сторонников полного равноправия афроамериканцев с белыми. На Юге есть люди, которые поддерживают эту позицию, но их мало. Республиканская партия по-прежнему занимает нейтральную позицию (мы за, но, если все будут согласны…), а диксикраты упорно против, вплоть до озвучиваемых планов выйти из состава страны и создать Республику Новая Америка (в пику проекту движения афроамериканской организации Малкольма Икса по созданию Новой Африки план создания режима апартхейда по аналогии с ЮАР). С 1962 года начинаются расовые бунты, причем в основном за пределами Юга, куда продолжается начавшийся еще в 1920-х отток негритянского населения. Южные штаты покинуло 55% афроамериканцев, но 45% продолжали оставаться там. В 1965 году Верховный Суд наконец принимает «соломоново решение» (американские острословы заметили, что оно действительно «соломоново», т.к. предполагает разрубание, на сей раз страны). А именно признано приоритетное право законодательных органов штатов вводить или отменять сегрегационные законы. Т.е. отныне территория США делится на штаты с сегрегацией и с запретом на нее. Среднего американца, который привык к тому, что в каждом штате, и даже округе свои законы и своя предельная скорость на дорогах, этим не удивили, но протесты продолжались, особенно в тех штатах, где происходил реальный процесс отмены местными властями сегрегации: к 1970 таковыми стали Мэриленд, Делавэр и Оклахома. Зато теперь законодательные органы отдельных штатов получили право действовать в отмене тех или иных ограничений без оглядки на федеральные власти (чьи законы и решения в области прав человека стали носить рекомендательный характер), и это превратит Калифорнию к концу ХХ века в самый вольный штат в США – полную противоположность Югу с его сохраненными традициями. А на Юге восторжествовал Термонд с его концепцией защиты прав штатов, и теперь на президентских выборах уже было по три основных кандидата, которые набирали сопоставимое количество голосов выборщиков, но диксикраты, не имея в принципе шансов провести своего кандидата в президенты, отдавали голоса тому претенденту из двух старый партий, которого считали более приемлемым. Казалось бы, кризис должен заставить две партии объединиться и нивелировать влияние диксикратов, но до 2004 года это не удавалось ни разу. В отместку федеральные администрации (в равной степени демократические и республиканские) стали сворачивать на Юге федеральные программы развития, что вызвало критику на местах, так как темпы развития Юга стали существенно замедляться. Даже появился проект переноса космодрома с мыса Канаверал в Пуэрто-Рико. Если «федерал» и само по себе в США звучит как ругательство, то в южных штатах оно стало ругательством в квадрате. Случилось то, о чем предупреждали некоторые историки, кто говорил, что в случае отделения Юга от Севера США еще в 1860-х Юг превратился бы в отсталую аграрную латиноамериканскую страну. В целом, рост уровня жизни в Южных штатах был к 2000 году в два раза медленнее, чем в среднем по стране, а самые быстрые темпы демонстрировали тихоокеанские штаты. Но жизнь продолжалась. Американская культура развивалась. В 1950-х эру джаза сменила эра рок-музыки, битники издеваются над усилиями администрации Кефовера блюсти нравственность, в 1960-х, поскольку не было Карибского кризиса и связанного с ним надлома американской литературы, продолжается ее развитие, в т.ч. на Юге. В этой стране нет страха перед ядерной войной (кризис 1961 года вокруг Польши далек от среднего американца), хотя много внимания уделяется освоению космического пространства и борьбе с курением. Вместо теорий заговоров, связанных с убийством Кеннеди, процветают иные теории: например, знал ли Трумэн о подготовке нападения на Пёрл-Харбор? или был ли Хемингуэй сторонником Кастро? Процветают Голливуд и Диснейленд. Среди мигрантов, прибывающих в США, меньше, чем в нашей реальности, выходцев с Ближнего Востока и Индии и больше из Европы и Восточной Азии. В связи с ростом еврейской миграции из Европы (к 2000 году в США до 9 млн. евреев – мигрантов из Восточной Европы; почти половина еврейского населения планеты) крупные города снова начинают приобретать колорит еврейских кварталов начала ХХ века. Стивен Кинг в своем самом лучшем романе прав: его наблюдатели (именно наблюдатели, а не какие-то банальные патрульщики времени), чем дальше смотрят в будущее, тем больше развилок и вариантов приходится им отслеживать, и в конце концов такая работа уже непосильна для человеческих способностей. Аналогично и здесь – в данной альтернативе – можно более-менее четко отследить первые 20-25 лет после развилки, но дальше количество условий, факторов и вариантов становится таким огромным, что всего не отследить. Знаменитый спор о двух вариантах последствий любого изменения хода событий: эффект бабочки, обоснованный Анри Пуанкаре и Эдвардом Лоренцом, и популяризированный Рэем Брэдбери, или «резиновые помочи», которые описал Пол Андерсон, и которые сводятся к тому, что ход событий в конце концов возвращается в «нормальное русло», не смотря на все попытки что-либо изменить, на мой взгляд, имеет лишь относительное значение, потому что изменение изменению рознь, и если одни вмешательства способны изменить ход событий всерьез и надолго, то другие создают лишь небольшую флуктуацию, которая быстро затухает в обозримом будущем. В конечном счете, все зависит от того времени, которое мы отсчитываем от момента альтернативного события – очень многое зависит от положения наблюдателя (например, любой человек 1780 года очень удивился бы скорому исчезновению в 1797 году Светлейшей Республики Венеция, ведь она существовала с 797 года и была эталоном стабильности, но человека 1880 года это событие никак бы не удивило). Не стоит также недооценивать невозможности тех или иных событий, даже чисто физически. В случае мира без второй мировой войны мы наблюдаем интересные феномены сохранения многих явлений, которые в нашем мире перечеркнула вторая мировая война, но, с другой стороны, новые события вторгаются в этот архаичный мирок из 1930-х годов и заставляют его реагировать, иногда весьма неожиданно. Я не могу поручиться, что за период 1940-2000 годов не случится никаких «черных лебедей», не произойдет чего-то совершенно из ряда вон выходящего, и новое эпохальное событие разделит ход времени, как его делили в реальноисторическом ХХ веке сначала первая, а затем вторая мировые войны, но, как говорится, я не могу знать того, чего не знаю, и остается продолжить сохранившиеся тенденции с учетом всех новшеств и создаваемых этими новшествами условий. Не стоит думать, что ход событий обязан ломать устаревающие структуры и отменять нечто только на основании его древности. Приведу два примера: когда в реальноисторическом 1953 году подписывали перемирие в Корейской войне, мало кто мог с уверенностью заявить, что возникшее в результате перемирия статус-кво продлится 70 лет и, по всей видимости, еще какое-то время, и второе: хотя почти все британские владения в Карибском море получили независимость, а Тринидад и Тобаго стали республикой, небольшая британская колония Ангилья так и осталась колонией, хотя в 1967-1969 пыталась стать независимой республикой. Можно возразить, что принцип нерушимости границ, принятый в ООН (хотя и не всегда соблюдаемый), уменьшил вариабельность событий, и в конце ХХ века уже никто не вел войн с целью завоеваний и присоединений, а в мире Лиги наций такие войны не только возможны, но и, по большому счету, не имеют противоречий с международным правом. Зато процесс распада более крупных государств на мелкие вполне уживался с Уставом ООН. Еще одно обстоятельство обнаруживается, когда начинаешь оценивать вероятность того или иного события из реальной истории в канве истории альтернативной. Многие события просто не будут иметь место, поскольку для их свершения не будет вообще никаких условий, другие произойдут, но их масштаб неизбежно будет меньшим, опять же по причине отсутствия «топлива» для увеличения масштаба события (т.е. условий, которые в нашем варианте истории этому благоприятствовали), и, наконец, будут события, чей удельный вес и масштаб существенно увеличатся в условиях альтернативной истории. Например, отсутствие второй мировой войны однозначно уменьшает количество и масштаб конфликтов в мире во второй половине ХХ века, если, конечно, чего-либо подобного не случится в 1950-х, 1970-х или 1990-х годах, и наоборот – если бы в XIX веке случился конфликт, по масштабам сопоставимый с Первой мировой войной, шлейф сопутствующих такому конфликту событий: революции, экономические кризисы, новые конфликты с целью реванша – этот шлейф существенно изменил бы более-менее ровное и спокойное течение «великого века» 1870-1913 гг. Видимо, именно умеряющая роль дипломатии стала парадигмой альтернативы В.М.Рыбакова в «Гравилете «Цесаревич». Следует определить такие уменьшения и увеличения, а также исключения этого мира, и уже от них отталкиваться при его описании. Ни США, ни СССР не стали сверхдержавами. Германия и Европа в целом не были разделены. Колониальные системы европейских стран (за вычетом региона Ближнего Востока) не исчезли и сохранились вплоть до конца ХХ века. Не возникла ООН (и, скорее всего, даже в 2000 году нет Европейского Союза). Не было массового уничтожения еврейского населения Европы и не возникло Государство Израиль. Принципиальное отсутствие этих событий влечет за собой либо отсутствие, либо уменьшенный размер связанных с ними событий-последствий. Например, в сохранившемся Британском Мандате Палестина будут периодически случаться арабо-еврейские конфликты, а также будет разрастаться антибританская борьба еврейских (и арабских тоже) националистических организаций за независимость, но никаких войн Израиля с арабскими странами не произойдет, а еврейская миграция в Палестину не достигнет тех масштабов, которых она достигала в нашей истории после 1948 года. Итало-греческая война, которая развивается автономно и не зависит от перипетий несвершившейся большой войны в Европе, приводит в точности к тем же результатам, к каким она могла привести именно в данных условиях – к поражению итальянских войск, внутриполитическому кризису в Италии и к свержению Муссолини, но затем сказалась специфика политической ситуации в Европе 1943 года без второй мировой войны, а именно вмешательство Антанты с одной стороны, и Германии с другой было опосредованным, и конфликт на Апеннинском полуострове стал напоминать гражданскую войну в Испании, с тем отличием, что антифашисты, хоть и медленно (июль 1943 – ноябрь 1944), но шли к победе. Другой пример – Тихоокеанская война между Японией и США. Мир в Европе 1 сентября 1939 года ее не отменяет, поскольку истоки конфликта за Китай лежат немного в иной плоскости, и вообще в 1941-1945 годах реальной истории эти два конфликта (европейский и восточноазиатский), не смотря на их связанность, имели существенные отличия по многим признакам и обстоятельствам. В данной альтернативе Тихоокеанская война происходит в 1950-1956 годах, и если бы она случилась по «нашему» расписанию – в 1941-1945, у нее было бы больше черт сходства с нашей реальностью, но здесь этот «перенос» войны на 9 лет кое-что меняет в ее ходе и результатах. Если в нашей реальности война началась в условиях вакуума, возникшего после поражения Нидерландов и Франции в 1940 и ослабления Великобритании, и желания Японии этот вакуум заполнить, равно как и желания США этому помешать, то в условиях мира в Европе, сохранения Великой Франции и не менее Великой Британии, старт конфликта будет длительное время откладываться, и он произойдет уже в несколько иную эпоху. Казалось бы, если бы в 1950 году у США была ядерная бомба, это предотвратило бы нападение Японии, но в том-то и дело, что ядерного оружия в 1950 нет ни у США, ни у кого бы то ни было в мире (оно появляется только в 1952 в Великобритании, а в США – в 1956), а нейтралитет европейских держав в этой войне создает дополнительные интриги. Пример, прямо противоположный: если в нашей реальности правое движение борьбы за права штатов на Юге США не развилось в 1948-1968 в кризис двухпартийной системы США, и сторонники расового равенства победили, то здесь, без импульса победы не только над германским национал-социализмом, но и над всей правой Европой в 1945, движение за десегрегацию и права афроамериканцев не сумело достичь главной своей цели – победы в бывших рабовладельческих штатах, а количество людей, мирящихся с джимкроуизмом, было в США гораздо больше нашей реальности, и твердая позиция южан против каких-либо реформ привела фактически к появлению устойчивой третьей партии, которая ставила поддержку двух главных партий в зависимость от их позиции в отношении десегрегации. В конце концов, либералы и прогрессисты в республиканских и демократических администрациях первой половины ХХ века вполне мирились с практикой американского Юга. Однако, важное решение Верховного Суда США в 1965 году («приоритет решений местных органов власти в вопросах прав человека над решениями вышестоящих органов власти») в следующие 10 лет запустит по всему миру самую неожиданную тенденцию. В нашей реальности ничего подобного точно не было.

ВЛАДИМИР-III: Итак, США 1960-х годов. Если в нашем варианте истории «демократические» 1960-е стали реакцией на «республиканские» 1950-е, то здесь все наоборот: в 1950-х продолжается демократическая эра с креном в южный консерватизм, а пришедший к власти в 1961 республиканец Никсон выглядит на этом фоне почти прогрессистом. В этом варианте истории 1960-е годы в США – это Кубинская война (не менее кровопролитная, чем Вьетнамская), выход в космос, расовые бунты, контркультура и появление мощных левых движений, которые к концу десятилетия полностью изменили облик Демократической партии. Кубинская война существенно подорвала влияние США в Латинской Америке. Несмотря на то, что режим Кастро относился к крайне правым, на его защиту встали практически все политические течения континента, включая промосковских коммунистов и усилившихся троцкистов. Аналогичную реакцию вызвала попытка СССР в 1961 (синхронность? стивенкинговская гармония?) расчленить Польшу: против СССР объединились все европейские политические режимы от либеральных до крайне правых и все партии от социал-демократов и далее направо, а Германия наконец-то урегулировала отношения с изначально враждебным ей Западноевропейским союзом. Усилилось экономическое и политическое проникновение в Латинскую Америку Великобритании, Германии и Испании. Проамериканские режимы к 1965 году сохранились лишь в Центральной Америке, Колумбии, Бразилии (где военный переворот привел к власти антибританскую группировку) и Гаити. Аргентина, Чили, Уругвай. Парагвай, Перу, Боливия и Эквадор ориентировались на Великобританию, а Мексика и Венесуэла заявляли о нейтралитете. В Доминиканской Республике свергнут проамериканский режим, и неудачная попытка американской интервенции привела к появлению открыто антиамериканского режима, причем не правого, как на Кубе, а левого. Внутри США сформировалось крупное антивоенное движение. В 1962 первый американский астронавт вышел в космос (в Германии в 1953, в СССР – в 1961, в Великобритании – в 1965, во Франции – в 1982). Вообще отношение к освоению космического пространства во всех странах мира более экономическое, чем в нашем мире, больше внимания уделяется перспективам добычи полезных ископаемых на ближайших планетах и астероидах. Расовые бунты продолжались в условиях категорического нежелания южных штатов что-либо менять в сложившемся порядке вещей, который южные демократы именовали «равенство в разделенности», в то время как остальная часть страны стала избавляться от дискриминационных законов практик. Это настолько развело в разные стороны южан и остальных американцев, что стали поговаривать о «южном реванше» за гражданскую войну и о фактической автономии Юга в масштабах страны. Решение Верховного Суда США 1965 снизило уровень принятия законов о правах человека фактически до уровня отдельных общин, обладавших законодательными властями. Теперь каждый городок мог принимать любые законы в области прав человека, какие ему заблагорассудится. Во главу угла теперь ставился территориальный принцип, и даже появились указатели границ, на которых те или иные законы перестают действовать. Это работало отнюдь не только в пользу сохранения расовой дискриминации: некоторые штаты и города приняли наиболее либеральные законы, на пробивку который на общенациональном уровне ушли бы десятилетия. Принцип территориальности прав человека оказал колоссальное влияние на Старый Свет, а к 2000 году – и на весь мир в целом. Не смотря на то, что принципы континентальной романо-германской правовой системы резко отличались от прецедентной англо-саксонской, конфликты города и села в 1968 году вынудили юристов во многих европейских странах с правыми режимами и сохранявшейся правой политической культурой начать выделять правовое пространство городов в особые зоны, где действовали законы и принципы, приемлемые для горожан, чей кругозор и образ жизни за 20-30 лет существенно изменились по сравнению с эпохой 1930-х, вызвавшей появление правых авторитарных режимов в Центральной и Юго-Восточной Европе. Эти новые правовые зоны получили наименование «градшафты» (позаимствованное из романа А.Деблина), и все это выглядело, как рефеодализация правового пространства. Впрочем, законодательство градшафтов редко касалось экономической или военной сфер, и нельзя сказать, что такая практика ослабила принявшие ее государства. Поначалу во Франции, Италии, странах Бенилюкса и Скандинавии правовая практика градшафтов не прививалась, но уже в 1990-х годах и там появляются такие комплексы. Город и село в Европе отделились друг от друга. В городах развивалась модернистская контркультура, космополитическая и либеральная – эдакий возврат в либеральный XIX век, а в сельской и полусельской местности мелких городков бытовал уклад, сходный с режимом диктатур 1930-1950-х гг. Парламенты национального уровня не могли отменять правовой режим градшафтов, но и градшафты не могли вмешиваться в правовой строй «ландшафтов» (т.е. окружающих земель). Больше всего правительства волновал вопрос о снижении боеспособности вооруженных сил по причине пацифизма горожан, но практика показывала, что армии отлично формируются на основе призыва в ландшафтах и добровольного комплектования в градшафтах. Процент сельского и полусельского населения в большинстве европейских стран даже в 2000 году был относительно велик. Таково было влияние правовой системы США на Европу. Контркультура в США пришла из Европы, где в крупных городах (впоследствии ставших в правовом отношении градшафтами) новое поколение, выросшее в 1940-1960-х годах в условиях политической стабильности и гораздо более высокого уровня жизни, чем в нашей реальности (ведь Европе не пришлось восстанавливаться после самой разрушительной в ее истории войны), восстало против поколения своих родителей, создавших антилиберальные режимы в 1930-х, и вообще против буржуазности среднего класса. В США дошли лишь отголоски этих движений, но то, что дошло, сомкнулось с антивоенным и антирасистским движением, которое резко изменило облик Демократической партии. В нашей реальности развод севера с югом в рамках Демпартии занял долгий срок, за который сменилось два поколения политиков и избирателей – фактически с 1948 по 2000 год, но даже в 2000 году Альберт Гор получил в 13 южных штатах, где победил Буш Младший, 14,3 млн. голосов избирателей из общего количества 51 млн. голосов. Здесь же уже к 1960 развод Южной демократической партии с Демократической партией оформлен, а к 1968 году количество южан, голосующих за Демократическую партию снизилось в несколько раз по сравнению с временами Кефовера – первого и последнего президента-демократа южанина. Эта диспропорция быстро привела к полевению Демократической партии, присоединению к ней мелких американских социал-демократических партий, которые стали играть роль идеологических кокусов внутри партии, и резкой поляризации демократов в отношении достаточно консервативных республиканцев. Эти последние, конечно, желали получить утерянных демократами на юге диксикратов, но диксикраты застраховались от попыток десегрегировать Юг путем процедуры непредрешенности отдачи голосов своих выборщиков вплоть до голосования в коллегии выборщиков. Кстати, эта практика стала расширяться, и к 2000 году ни один из кандидатов точно не мог рассчитывать на всех своих выборщиков из каждого штата. Подобные вещи наблюдались и в нашей реальности (например, в 1964 демократы Алабамы отказались поддерживать Джонсона). Это сделало американские выборы еще более непредсказуемыми и породило ряд проектов изменения системы голосования – вплоть до введения прямых выборов, но в этом вопросе большинство штатов были категорически несговорчивы. В 1960 Никсон победил… хорошо, пусть будет Джон Кеннеди, а в 1964 он же одержал верх над Хьюбертом Хамфри, который шел уже под весьма левыми лозунгами, в т.ч. с лозунгом полного расового равенства. Джонсон в этом варианте истории так и останется сенатором от Техаса, который в 1960 потеряет свое место и не сможет вернуться в политику. Кеннеди после поражения в 1960 также потеряет место сенатора от Массачусетса, но вернется на то же место в 1965 и доживет… пусть Стивен Кинг будет прав – до 1983 года, как и обещали ему астрологи. Но после 1964 для Никсона наступают непростые времена. В нашей истории в качестве еще вице-президента, а тем более в качестве президента его преследовали всевозможные скандалы, один из которых стоил ему поста президента. Не исключено, что нечто подобное с ним случится около 1966 или 1967 года, и дослуживать за него срок придется его вице-президенту – допустим, Агню. В 1968 свою кандидатуру от демократов выдвигает Роберт Кеннеди, и его, да, убивают (стивенкинговский герой оказался неправ: спасение Джона Кеннеди при определенных обстоятельствах не гарантирует безопасности его родственникам). Получаются какие-то «марсианские» (т.е. сумасшедшие) выборы: только что со скандалом ушел в отставку Никсон под угрозой импичмента, его преемник Агню тоже под подозрением (реальные дела 1973 года по подозрению в преступном сговоре, взяточничестве, вымогательстве и налоговом мошенничестве), но он выдвинул себя в президенты в борьбе с Рейганом и Рокфеллером, на другом фланге убит Роберт Кеннеди, его в качестве кандидата сменил левак-полусоциалист Юджин Маккарти (который к тому же пацифист и призывает уйти из Кореи, Японии, Филиппин и Тайваня, как ушли с Кубы), а Хамфри тоже забирает влево, ну и на юге местная Демпартия выдвинула Джорджа Уоллеса, который выступает за «сегрегацию сейчас, сегрегацию завтра, сегрегацию навсегда». Прибавьте сюда расовые бунты под лозунгом «Отомстим за Мартина Лютера Кинга!», пацифистские марши и контрмарши противников десегрегации на Юге. Ну и крайне непопулярный торговый договор с Британской империей, заключенный Никсоном в 1965, вокруг которого затем каждые 4 года будут кипеть страсти. Если бы в США в этот момент нашелся бравый генерал вроде Шарля де Голля в реальноисторической Франции 1958 года, история США сделала бы самый крупный в ХХ веке зигзаг. Но такого генерала нет, и любая попытка военного переворота в такой большой и сложной стране как США обречена (как в фильме «7 дней в мае»). Америка этого мира, несмотря на несколько войн 1898-1965, гораздо менее милитаризированная страна, чем в нашей реальности, над ней не висит советская угроза, а ее ВПК гораздо слабее, да и численность вооруженных сил не 3 млн. человек, а всего 1 млн. Поскольку выбрать президентом Маккарти (совершенно не похожего на своего более известного из нашей ветви реальности однофамильца) Америка не готова, чертыхаясь, американцы голосуют за Спиро Агню. Он получает 287 голосов выборщиков, Маккарти с Хамфри в качестве вице-президента – 166, а Уоллес – 85 (в т.ч. в Техасе и Флориде). С приходом к власти Агню расследование его делишек продолжается, что грозит расколом уже самой Республиканской партии. Я думаю, в любой альтернативной истории этот человек (первый грек на посту президента) был бы обречен. Хотя в 1972 году опять повторяется история 1968 – расовые бунты, раненый, но не сломленный Уоллес, непримиримость южных и северных демократов в отношении друг друга, а также начавшийся в 1971 затяжной экономический спад, который должен был рано или поздно наступить после долгого цикла роста экономики в 1940-1960-х, и Агню снова вне конкуренции, 10 октября 1973 года Конгресс принудительно отправляет его в отставку, а сам Агню обвиняет в своих злоключениях еврейское лобби (вполне реальный факт). Два президента-республиканца за 6 лет отнюдь не добровольно покинули свои посты: один прослушивал телефонные разговоры конкурентов, другой мошенничал с налогами, но у демократов дела идут настолько плохо, что они получают в 1972 всего 17 голосов выборщиков (реал!), а всему виной новая, по сути социалистическая, программа партии. В 1972 под эгидой Демократической партии и лейбористов Британской Империи создается Прогрессивный Интернационал (в нашей реальности – в 2012), который, конечно, правее Социалистического рабочего интернационала (партии стран континентальной Европы), но гораздо левее любого классического либерализма. Вице-президент Нельсон Рокфеллер становится президентом. Магнат против социалистов! Рокфеллер считался либералом, но он мирится с самыми откровенными формами сегрегации и расизма на Юге. Он борется с расовыми бунтами и с экономическим кризисом. Его государственным секретарем стал Киссинджер, с которым они дружили всю жизнь. Семья Киссинджера успела бежать из Германии до развилки, и он делает в США свою карьеру, известную из нашей ветви истории. Итак, в 1961-1973 США пережили крупный и острый политический кризис, первым событием которого считается вторжение на Кубу. Внешнеполитическое влияние страны за этот период заметно ослабло. Чем воспользовалась Британская Империя, завершившая перестройку своей колониальной системы в систему самоуправляемых сообществ с ограниченным в пользу Великобритании суверенитетом. Теперь она состоит из Королевства Великобритании и Северной Ирландии, Индийской Империи, Доминионов Австралийского Союза, Бирмы, Вест-Индии, Восточной Африки, Гвианы, Канады, Маврикия, Мальты, Новой Зеландии, Родезии и Ньясаленда, Цейлона, к которым прибавится Западная Австралия, государств под защитой: Бахрейна, Дубая, Катара, Кувейта, Омана, Мандатной Территории Палестина, а также колоний, из которых самая крупная – Федерация Нигерии. В этом процессе потерян ЮАС, ставший ЮАР, и 2 южноафриканских королевства – Басуто и Свази, но в целом система выжила и даже сохранила контроль над Суэцким каналом, который в 1956 оккупирован англо-французскими войсками вместе со всем Синайским полуостровом (как раз в этот момент США и СССР увлечены дележом японского наследства). Также существует категория «союзных государств Британской Империи», в число которых входит Греция (с 1940), Непал, Трансиордания, а американские британофобы подозревают (новая теория заговора), что и США вошли в это число после подписания торгового договора в 1965. Отношения с Египтом (с 1952) и с Ираком (с 1958) враждебные. Кризисы способствуют развитию изящных искусств, и Америка не исключение. Американская литература и кинематограф в 1960-1970-х годах пережили взлет и расцвет, сравнимый, разве что с модернистским расцветом германского искусства 1920-х. Поскольку не было того психологического пресса Карибского кризиса, под который попала американская литература, ничто не мешает развиваться многим тенденциям, заглохшим после 1962, не только полноценно развиваться, но и выстраивать новую американскую литературу, не похожую на реальноисторическую. В 1960-х получил широкое развитие психологический роман, происхождение которого ведут от «Над пропастью во ржи». На Юге усилилась тенденция к «сегрегации литературы» (так критики именовали тягу к отделению южной литературы от общеамериканской), и в моду опять вошла тема «утраченного дела Конфедерации»: появляются десятки романов о гражданской войне 1860-х, реабилитирующие конфедератов, а неоаболиционисты (еще одна литературная тенденция) и афроамериканские авторы откликаются таким же количеством контр-романов, все это экранизируется и вызывает бурю откликов и конфликтов, доходящих до физических столкновений в местах обсуждения рецензий и фильмов, на которые рецензии написаны. Сайнс фикшн продолжает бурно развиваться, как и фэнтези, а в 1970-х американскую литературу буквально затапливает т.н. «социологический роман», пришедший из Европы, который сосредотачивает внимание на «местах скопления людей», тем самым выступая против голливудского культа семьи и дома. Левые писатели, близкие к Демократической партии, по мотивам Кубинской войны создают роман-покаяние, стремящийся ввести американского читателя в мир человека Латинской Америки, «реставрировать доктрину Монро как единение всех людей Западного полушария» (из рецензии на один такой роман). Афроамериканская литература отвечает на вызов сегрегации созданием культа своей отдельной сущности, новоафриканской литературы, которая выражала бы ценности и образ мысли именно афроамериканского сообщества и не ассоциировалась у остального мира с общеамериканской культурой и литературой. Что касается Голливуда, то демократическая общественность прилагает много усилий к созданию альтернативного, неголливудского кино, более социально заостренного (как это будет выглядеть, можно представить на примере ПЛЕЗАНТВИЛЯ 1998 года). Уже в 1970-х Нью-Йорк становится конкурирующим киноцентром и столицей кино новой американской волны. Более раннее появление рэпа стимулировало развитие поэзии. Развивается этническая литература и кинематография: латиноамериканская, еврейская, китайская. Американские писатели продолжают получать нобелевские премии по литературе также часто, как и в 1930-1960 гг. Не стоит думать, что политический кризис, начавшийся в 1961 году, так уж негативно влияет на экономическое развитие и научно-технический прогресс в США. В 1950-х это страна больших автомобилей и низкой безработицы, в 1969 году американцы обогнали немцев, высадившись на Луне (правда, Германия уже имела на орбите вокруг Земли космическую станцию на 60 человек – о которой мечтал Вернер фон Браун еще в 1930-х), в 1963-1964 созданы спутники телевизионной связи и видеотелефон, а в конце 1960-х администрация Агню с целью хотя бы не отстать от Великобритании в развитии информационных технологий (уже в 1964 ВВС пользовалась телетекстом) создала т.н. «кремниевую долину» в Калифорнии. Тогда же принята стратегия технического перевооружения медицинских учреждений за федеральный счет. В 1971 именно в США изобретен микропроцессор, что сделало возможным массовое появление персональных компьютеров – британские информационные сети как-то обходились без них. Поскольку в ходе лунной гонки вслед за американцами на Луне высадились немцы (1970), а затем – в 1973 – второй советский луноход уже имел человеческий экипаж, и к концу ХХ века в нескольких местах Луны велись работы по созданию баз, теория заговора насчет того, что на Луну никто не летал, распространения не получила. Хотя какой-нибудь индийский религиозный лидер, вроде Свами Прабхупады, мог посетовать на то, что вместо борьбы с голодом в бедных странах колонизаторы привозят с Луны «кучу камней» (реальное высказывание). С целью освоения Луны в 1960 году заключен международный договор, который провозгласил ее территорию ничейной землей, но с возможностью строительства земных станций на расстоянии не менее 100 км от уже существующих. Это сходно с правовым статусом Антарктиды в нашей истории, но здесь Антарктида окончательно разделена в 1940-х годах по секторам, которые формально присоединены к Чили, Аргентине, Великобритании, Германии, Норвегии, Франции, Австралии, Новой Зеландии и США, а СССР в Южном полушарии не досталось ничего. Президент США Рокфеллер, будучи либеральным республиканцем, боролся с кризисом, и некоторые историки считают, что именно он заложил основы рейганомики, но другие это категорически отрицают. В области внешней политики у Рокфеллера получилось примирение с Кубой, в основном за счет того, что ее правое правительство было куда менее принципиально в своем антиамериканизме и так и не смогло заручиться поддержкой других великих держав. База Гуантанамо была закрыта еще в 1965. Политическая эмиграция противников Рауля Кастро (он досидит во власти до наших дней) оказалась в несколько раз меньше, чем социальная эмиграция в нашей ветви истории. Зато режим Революционной партии в Доминиканской республике стал приобретать черты тоталитарного, что вызовет в 1978 гражданскую войну и совместную интервенцию войск Американского Союза. Кстати, именно Куба в 1966 инициирует создание Движения неприсоединения. В нашем мире главными создателями его стали крупные страны Азии, получившие независимость, и Югославия в своем противостоянии СССР (первый пробный камень – Бандунгская конференция в 1955). Здесь инициатива придет из Западного полушария и от лица достаточно правого режима, ориентирующегося на аргентинских пероннистов. В 1966 году в Гаване делегации Кубы, Аргентины и Эфиопии создали Движение неприсоединения, которое требовало от своих членов отказа от ориентации на «великие державы» (включая СССР и США). В 1970 к Движению присоединились Египет, Либерия, Ливия и Марокко. В 1973 – Афганистан, Ирак, Йемен, Перу, Саудовская Аравия, Сирия, Чили, в 1976 – Панама (до 1989), в 1979 – Боливия, Иран и Никарагуа, в 1983 – Колумбия и Эквадор, в 1989 – Венесуэла, в 1993 – Сиам и Узбекистан. В 1980 Афганистан исключен по причине советской оккупации (по инициативе Кубы!) В 1991 Аргентина вышла из Движения. Отсутствие в организации европейских стран сразу же превратило ее в клуб государств тропиков, большинство проблем которых сводилось к задолженности европейским (преимущественно британским) и американским банкам, а среди ее членов появляются не только правые, но и левые режимы.

ВЛАДИМИР-III: Рокфеллер сразу же заявил, что не будет баллотироваться на пост президента в 1976, и это создало особую интригу в Республиканской партии. Лидер республиканцев в Палате представителей Джеральд Форд выдвинулся против бывшего губернатора Калифорнии пробивного Рональда Рейгана (демократы тут же съязвили, что им бы следовало выставить против актера Рейгана не менее продувного Мики Руни). В нашей варианте истории за Фордом стояли его президентские полномочия, и то он едва одолел на национальном съезде Рейгана. Здесь Рейган легко и просто побеждает Форда (Стивен Кинг именно это имел в виду в своем антиутопическом романе). Если с республиканцами все более-менее ясно, Демократическая партия в 1976 была буквально русским витязем на распутье. Проект сделать кандидатом южанина и вернуть голоса на Юге, как это произошло во времена Кефовера, отпал сам собой, и Картер на всю жизнь остался всего лишь членом Сената штата Джорджия (даже губернатором он стать не мог). Левый крен и потеря избирателей вызывали озабоченность в партии и скверные прогнозы насчет того, что Америка станет в итоге не трехпартийной, а однопартийной страной, где республиканцы, один другого хуже, будут раз за разом побеждать за неимением альтернативы. Была принята стратегия отвоевания избирателя среднего класса, прежде всего в быстро развивающихся штатах – Калифорнии, Вашингтоне и Техасе. В Техасе в начале 1970-х произошла известная «техасская революция». Развитие промышленности, в результате чего на смену нефти и хлопку пришла электроника и космические ракеты, рост городов, а также изначально смешанный (в отличие от других южных штатов) состав населения – все это привело к сдвигу общественного сознания в пользу принятия законов о равенстве, и к 1972 году большинство общин штата законодательно закрепили отмену сегрегации в школах, на транспорте, в политике и общественной жизни, а на выборах 1972 года в Конгресс США от Техаса избрана афроамериканка Барбара Джонсон, раннее неудачно баллотировавшаяся в Палату Представителей штата и в его Сенат (человек года по версии журнала «Тайм» в 1975). У одного из политических консультантов родилась идея выдвинуть Джонсон на пост вице-президента от демократов, что было сочтено сильнейшим политическим ходом (потенциально – первая женщина-вице-президент и первая афроамериканка-вице-президент), обещало все или почти все голоса афроамериканцев и означало начало осуществления демократической стратегии «отвоевания Юга». Если с вице-президентом партия определилась еще до национального съезда, то с президентом не клеилось. Рассмотрены и отвергнуты 20 кандидатур (в т.ч. даже профсоюзный лидер мексиканского происхождения Сезар Чавес), и наконец едва ли не по жребию определен действующий губернатор Калифорнии Джерри Браун. Таким образом, в президентской гонке сошлись два калифорнийских политика, и некоторые комментаторы предупреждали, что кампания может превратиться в домашние свары калифорнийцев. Калифорния, действительно, за 20 лет после Тихоокеанской войны совершила колоссальный рывок в своем развитии, сопоставимый с развитием Восточноазиатских тигров. В 1976 Калифорния – локомотив развития страны, самый развитый и богатый штат США, а местное законодательство – самое либеральное в стране. Участие калифорнийского демократа в выборах стало сигналом того, что Демократическая партия возвращается на центристские позиции. Юджин Маккарти этого стерпеть не смог и выдвинулся в качестве независимого кандидата в своей Миннесоте. Южные демократы выдвинули крайне бесцветную личность, но за ней шли избиратели 11 штатов. В ходе избирательной кампании главным вопросом стал поиск выхода из экономического кризиса. Дело в том, что, поскольку, ни бреттон-вудской, ни ямайской системы не было создано, в мировой торговле по-прежнему работали схемы 1930-х годов, британский фунт стерлингов по-прежнему сохранял статус главной мировой валюты, почти без инфляции, а двусторонняя торговля требовала заключения многочисленных отдельных договоров между странами мира. В Европе в 1960 началась работа по созданию Европейской ассоциации свободной торговли, но даже в 1975 ее состояние еще далеко от норм известного нам ЕЭС-ЕС, которого здесь не будет никогда. Небольшой всплеск цен на нефть в начале 1970-х ни в какое сравнение не шел с нефтяным кризисом 1970-х в нашей истории. 4 доллара по-прежнему равнялись 1 фунту, и, хотя американская экономика по своему объему превышала экономику Британской Империи, по объему торговли США существенно отставали, и договор 1965 года должен был урегулировать платежные балансы между долларовой (США, Центральная Америка и восточноазиатские тигры) и стерлинговой зонами. Дискуссии вокруг этого договора в американской политике стали приобретать нездоровый характер. Скептики вообще требовали его отмены, поскольку считали договор неоколониалистским и нарушающим суверенитет США. Возникла Чайная партия, которая самим своим названием не намекала, а прямо говорила о необходимости разорвать узы с Великой Британией. Наоборот, политики американского Юга смотрели на вещи трезвее. Каждый раз оппозиция (республиканская или демократическая) поднимала вопрос об отмене или существенной коррекции договора, а власть (тоже без партийного различия) указывала на свои усилия по «правильному» соблюдению договора. Договор сохранился до нашего времени. В остальном демократы предсказуемо требовали усиления государственного вмешательства в экономику а ля Новый курс, а Рейган выдвинул прямо противоположную программу – снижение налогов и государственных расходов и приватизация. Незадолго до выборов демократические власти штата Огайо в рамках соблюдения гражданских прав приняли закон, позволяющий всем афроамериканцам США проголосовать на президентских выборах на территории штата (в южных штатах они по-прежнему лишены избирательного права). Это решение вызвало массовый поток избирателей (по оценкам до 1 млн. человек), организованный афроамериканской Демократической партией свободы, что спровоцировало множество конфликтов, тем более, что часть «избирателей-паломников» не успела добраться до Огайо и проголосовать. Эти события послужили в качестве сюжета для двух фильмов (1978 и 2018 гг). Чуда на выборах снова не произошло: 2 ноября 1976 Рейган получил 241 голос выборщиков (в т.ч. в Виргинии и Оклахоме), Браун – 186 (включая голоса выборщиков Миссури и Техаса), южный кандидат, имя которого настолько быстро забылось, что не может быть приведено, - 101, а Маккарти умудрился выйти на первое место в родной Миннесоте и взять 10 голосов. В Калифорнии Рейган обошел Брауна с минимальным количеством голосов. Опять возникла патовая ситуация, так как ни один из кандидатов не дотягивал до необходимых 270 голосов, и всем стало понятно, что политический кризис продолжается, и выхода из него нет. Один из политиков-северян даже в сердцах воскликнул, что «если южане не прекратят свою обструкционную политику, янки сами отделятся от Юга, чтобы Юг не мешал нам жить!» Рейган, который был ближе всего к победе, вступил в переговоры с южанами в поисках недостающих 29 голосов, но беда к нему пришла оттуда, откуда никто не ожидал – случилось то, что могло случиться, но еще ни разу не происходило. А именно: выборщики штатов, где Рейган победил на президентских выборах, но тех, чьи праймериз высказались за кандидатуру Джеральда Форда, отказались голосовать за кандидатуру Рейгана, а некоторые даже допустили поддержку демократического кандидата (Браун с учетом поддержавшего его Маккарти нуждался еще в 74 голосах выборщиков). Таких выборщиков набралось 93 (Айова, Аляска, Вермонт, Иллинойс, Коннектикут, Мичиган, Мэн, Нью-Джерси, Нью-Хемпшир, Северная Дакота) – они представляли Новую Англию и Средний Запад, где сильны либеральные республиканцы. Подобное случалось и ранее, но не в таких пугающих масштабах. Прошел слух, что отказники действуют по наущению администрации Нельсона Рокфеллера, который недолюбливал Рейгана. Отказники объединились в Линкольновский кокус, и у Рейгана осталось всего 148 голосов – еще меньше, чем у Брауна, причем выборщики-южане, даже все вместе взятые, помочь ему стать президентом не могли. Кризис обострился, когда Рейган заявил, что выборщики нарушили конституцию и не имеют права голосовать по-своему. По всей стране начались митинги сторонников Рейгана под лозунгом «Верните Рейгану наши голоса, которые вы у него украли!» Опять начались столкновения на расовой почве и даже на религиозной, поскольку католики преимущественно поддержали Брауна, а белые протестанты – Рейгана. Во время процедуры голосования в коллегии выборщиков 13 декабря 1976 года «линкольновцы», которые так и не смогли договориться о единой платформе, голосовали вразнобой, даже не по штатам, и в результате Браун получил 268 голосов (не добрав 2), Рейган – 260, а остальные выборщики воздержались. Конечно, в законодательстве США и на этот случай существовала прописанная процедура, и вопрос передали на рассмотрение Палаты Представителей. Она тоже была переизбрана в 1976, но в конце декабря новые конгрессмены еще не вступили в должность, и вопрос начал решать старый (1974 года избрания) состав Палаты. В истории США такое случалось в 1800 и 1824 годах, и можно уже было говорить, что в США не трехпартийная, а пятипартийная система. В декабре 1976 года в Палате Представителей Конгресса США наличествовало 218 демократов (включая представителей левых партий Нью-Йорка и Среднего Запада), 145 республиканцев, 71 южный демократ (южные демократы в Конгрессе уже стали терять Техас, да и в других штатах появляются в некотором количестве республиканские конгрессмены) и 1 член Общества Джона Берча – тот самый Ларри Макдональд, которому светит через 7 лет погибнуть в сбитом советским истребителем корейском «боинге», он же – поклонник Франсиско Франко, сторонник австрийской экономической школы и ярый противник движения цветных и государственных программ в экономике. Но голосование по кандидатуре президента в Конгрессе происходит по штатам, т.е. все конгрессмены, представляющие какой-либо штат, должны подать один объединенный голос. Таким образом голосов всего 50, а победителю набрать нужно 26. Голосов тех штатов, где доминировали демократы, было достаточно для избрания Брауна, но, как назло, накануне заседания Палаты Представителей один из конгрессменов-демократов гибнет в автокатастрофе, когда он спешит в аэропорт для того, чтобы срочно вылететь в Вашингтон (американское общество получило очередную порцию теории заговора, а один и правых сенаторов даже заявил, что «это Божья рука не допустила избрания бесчестного Джерри»). В итоге Браун получил голоса 25 штатов, Рейган – 23, и еще 2 штата воздержались. Процедура зашла в тупик. Президент США предложил подождать созыва 95-го Конгресса 3 января 1977 года, с чем политики и разошлись встречать Новый год. Массовые митинги в поддержку Рейгана, Брауна и Джонсон, как и столкновения на этой почве, не прекращались. И, когда новый состав Палаты Представителей собрался, зарегистрировался и приступил к обсуждению выборов президента, теперь уже за голову схватились демократы: в новом Конгрессе за Брауна высказались только 22 штата (Айова, Вайоминг, Вашингтон, Висконсин, Гавайи, Западная Виргиния, Индиана, Калифорния, Колорадо, Коннектикут, Массачусетс, Миссури, Мичиган, Мэриленд, Невада, Нью-Джерси, Нью-Йорк, Оклахома, Орегон, Пенсильвания, Род-Айленд и Техас), за Рейгана – 21 штат (Айдахо, Алабама. Аляска, Арканзас, Вермонт, Виргиния, Делавэр, Джорджия, Канзас, Кентукки, Луизиана, Миссисипи, Мэн, Небраска, Огайо (даже оно!), Северная Дакота. Северная Каролина, Теннеси, Флорида, Южная Дакота и Южная Каролина), а 7 штатов предпочли сохранить нейтралитет (Аризона, Иллинойс, Миннесота, Монтана, Нью-Мексико, Нью-Хэмпшир, Юта). Последующие пять раундов голосований также ни к чему не привели, кроме взаимных оскорблений и нападок. Количество демократов-южан, поддерживающих Рейгана, уменьшилось, но Брауну это никак не могло помочь, поскольку он выдвинул программу полной отмены сегрегации на федеральном уровне и ревизии решения Верховного Суда от 1965 года, но здесь уже против него выступили многие крупные города, успевшие за 10 лет реализовать многие локальные законодательные инициативы в области прав человека. Дорого бы я дал за возможность понаблюдать за этими событиями, логически вытекающими из того, что Вторая мировая война предотвращена, фашизм не осужден, прочие правые идеологии процветают, и Американский Юг мертвой хваткой держится за сегрегацию. Поскольку вопрос кандидатами в президенте в Палате Представителей решен быть не мог, Рокфеллер махнул рукой и обратился к 12-й поправке к Конституции США, которая предусматривает в случае невозможности избрать в Конгрессе президента избрание в Сенате вице-президента из двух главных конкурентов на эту должность и принятие избранным должности президента. Из демократки Барбары Джонсон и республиканца Роберта Доула Сенат США, который состоял из 44 демократов, 38 республиканцев, 17 диксикратов и 1 независимый, 18 января 1977 года выбрал президентом Роберта Доула, который через 2 дня принес присягу. Но в США по-прежнему отсутствовал вице-президент. Его не было с 10 октября 1973 года в США. Согласно 25-й поправке к Конституции США Нельсон Рокфеллер должен был его назначить, но несколько попыток назначить вице-президентом Джеральда Форда были отклонены демократическим большинством Конгресса (причем против выступили также южане-демократы). Дорого обошлось Америке президентство Агню: «Этот парень изловчился нагадить нам даже три года спустя после своего импичмента» - заявил один из журналистов-республиканцев. Итак, новый виток кризиса обесценил, сделал бессмысленной и безрезультативной самую яркую предвыборную кампанию за полвека. Все, включая бойкую риторику Рейгана и походы цветных избирателей в Огайо, оказалось зря. Поскольку проблема вице-президента никуда не делась, новый президент Доул, сообразуясь с тем, что республиканцы по-прежнему в меньшинстве в Палате Представителей, сделал очень нетривиальный ход – он назначил вице-президентом демократа, что автоматически давало возможность утвердить решение в Конгрессе, но не Брауна, который после поражения пребывал в депрессии и впоследствии ушел из политики, а… Барбару Джонсон. Афроамериканка – вице-президент США! Это был еще один политический шок 1970-х. От запасного президента многого не требовалось, и негритянские активисты даже говорили, что Барбару сделали свадебной генеральшей, как будто она не стала бы точно такой же в случае победы Брауна. Это не убедило «Черных пантер» и левацкие группировки, но в целом шаг к примирению с афроамериканской общиной и снижению напряжения, которое с 1950-х только росло, был сделан. Кандидатуру Джонсон поддержали все демократы и большая часть республиканцев. Зато бессменный сенатор-южанин Термонд ядовито заметил: «Охране президента Доула придется хорошо охранять его, потому что в случае покушения нами будет управлять Черная Пантера, и я не знаю, к чему это может привести» (это прозвище – Черная Пантера – навсегда осталось с Барбарой Джонсон). Действительно, с учетом предыдущего опыта отставки двух президентов-республиканцев, никто не мог гарантировать, что Доул дотянет до 1980 года, но этот человек честно отработал свой срок, причем довольно качественно. Расовые волнения стихают, но зато активизируются крайне правые организации «белого сопротивления», хотя консерватор Доул даже не пытался что-то изменить на Юге, и лишь Техас к 1980 полностью избавился от сегрегации. Проигравший Рейган умело играет на этих настроениях и призывает своих сторонников не складывать оружия и ожидать 1980 года. 1970-е – это эпоха перехода США от позднего индустриального уклада к постиндустриальному, информационному обществу (Великобритания здесь обогнала США лет на 10, и можно было бы считать Британскую империю первым постиндустриальным государством, если бы отсталые общества в ее колониях и Индии – в последней 30% населения как жили при феодализме, так и живут, а повстанческие крестьянские отряды, руководимые коммунистами, воюют за землю с отрядами помещиков-заминдаров). Кризис промышленности в 1970-х отчасти был связан именно с этим переходом. Кризис политический стимулировал массовые общественные движения, в т.ч. экологические. На конец 1970-х годов пришлось усиление внешнеполитической активности правительства США. В 1978 оно вмешивается в гражданскую войну в Доминиканской республике и восстанавливает проамериканское правительство. Если администрация Картера в нашем варианте истории рассорилась в конце 1970-х с правительствами крайне правых режимов типа Бразилии или ЮАР, при Доуле этого не произойдет, наоборот в Вашингтоне рады каждому новому другу в пику британской дипломатии. Тем временем в Панаме и Никарагуа свергают проамериканские режимы, а в Сальвадоре и Гватемале активизируются повстанческие движения левых антикапиталистов. В Чили в 1973 году военный режим вдохновлен испанским франкизмом, а после 1975 ориентируется на Союз Южного Конуса – коалицию крайне правых военных режимов Аргентины, Уругвая и Чили. В Чили формируется идеология «гремиализма» - правокатолический антикапиталистический вариант корпоративизма. В целом этот мир гораздо более правый, чем наш, и поэтому правая проблематика и междоусобная борьба на том фланге более важны, чем левые тенденции нашего мира. Правда, никарагуанский режим оказался, как и в нашей истории, левым, и такой же левый режим пришел к власти на Гренаде, отколовшейся в 1979 от Британской Федерации Вест-Индии. В Венесуэле и Колумбии тлеют повстанческие войны. В Перу в 1968-1980 – левый военный режим. В Боливии чреда левых и правых военных переворотов приводит к приходу к власти настоящих фашистов в 1980. В Египте Садат мирится к Великобританией и Францией и подписывает с компанией Суэцкого канала договор об аренде зоны Суэцкого Канала и Синайского полуострова сроком на 99 лет, что приводит в бешенство арабских националистов. Великобритания рассматривает проект раздела Судана на южную часть, отходящую к Доминиону Восточной Африки, и северную часть, которая должна воссоединиться с Египтом. В Ливии ничто не мешает прийти к власти Каддафи. В Эфиопии голод 1972-1974 привел к свержению монархии и формированию первого и единственного марксистского режима в Африке, пользующегося поддержкой СССР, но тут же начались гражданская война и этнические конфликты. В Турции в 1980 очередной военный переворот. В Иране антишахская революция привела (как и в нашей реальности) к установлению режима аятолл и захвату на сей раз двух посольств – американского и британского. Последовавший кризис сблизил позиции США и Великобритании в регионе, что привело к заключению Договора о соблюдении безопасности на Ближнем Востоке, согласно которому Великобритания и США гарантировали независимость, территориальную целостность и политический порядок для всех монархий Персидского Залива в обмен на лояльность и отказ от спекулирования на нефтяных ценах (в итоге в 1980 цена барреля всего лишь на 82% превышает цену 1970). В начавшейся ирако-иранской войне Великобритания, Франция и США (и СССР!) все вместе поддерживают Ирак, а аятолла Хомейни провозглашает мировую шиитскую революцию, и в Баку происходит первое в СССР религиозное восстание, впрочем, быстро подавленное советскими властями (отдаленный аналог в нашем мире – этнический конфликт в Орджоникидзе в 1981). Вторжение РККА (она и в 1979 так называется) в Афганистан приводит к серьезному советско-британскому конфликту и к росту нестабильности на северо-западной границе Британской Индийской Империи. Тем временем, отношения Китая и США серьезно обостряются и ухудшаются. Отсутствие советского фактора резко меняет американскую политику в отношении Китая. То есть, конечно, в США происходит борьба с коммунизмом, телепроповедники клеймят советских безбожников (в 1960-х в СССР уже не осталось сколько-нибудь организованных религий), но как-то дежурно и для большинства американцев неубедительно, без того маккартистского задора, что был в нашей реальности в 1950-х. Зато американские промышленники работают в Сибири и на Дальнем Востоке, инвестируют в освоение рыбных промыслов и сахалинской нефтедобычи, на стройке БАМа трудятся американские инженеры. В условиях, когда СССР не способен справиться с Польшей (конечно, поддержанной всей Европой) и не представляет угрозы для фермера из Айовы, никакая стратегия 1972 года в отношении Китая реализована не будет. Вот здесь еще одна очень важная развилка, заданная отсутствием второй мировой и тем, что СССР не стал сверхдержавой (США, впрочем, тоже): Китай не нужен американским политикам в качестве давления на СССР, а потому ни до, ни после смерти Мао никакого сближения-примирения (в отличие от Кубы) не произойдет. Победа «банды четырех» после смерти Мао, а затем (в 1977) переворот Линь Бяо приводят к необратимым изменениям. Маоизм, ловля воробьев, выплавка железа в деревенских печах-домнах, чашечка риса в день и культурная революция с хунвейбинами и цзаофанями – и ничего другого еще лет 50. Периодические неурожаи риса вызывают периодические голодовки. Увеличьте Северную Корею до размеров Китая, и вы получите очень отдаленное представление о Китае в этом мире, где 1 сентября 1939 ничего существенного не произошло. К тому же этот Китай по-прежнему – стойкая боевая идеократия и настроен на мировую революцию. В странах Латинской Америки действуют маоисты, а в джунглях Филиппин, Нидерландской Индии, Индокитая, Бирмы, Малайи и Британской Индии – партизаны с портретами Линь Бяо и Линь Лиго. В нашей ветке реальности Линь Бяо проиграл борьбу за власть и погиб при попытке бегства из Китая на самолете (с сыном Линь Лиго), но здесь он победил, выжил и дожил до 1985 (еще один выживший Кеннеди этого мира). Китай стремится поднять коммунистическое восстание в Корее и даже в Японии. Через корейскую границу перебрасываются отряды корейских коммунистов, и после военного переворота 1979 года новый корейский режим начинает строительство стены на своих берегах Ялу и Тумангана. Китай создает в 1974 свое ядерное оружие и наращивает его. Американские политики заявляют об ответственности за Азию, о помощи друзьям в Японии и Корее, тем более что в 1970-1980-х этот регион переживает стремительный экономический взлет (в т.ч. и потому, что инвестиции вместо КНР идут в Британскую и Нидерландскую Индию, Индокитай и на Филиппины). В 1969 США заключают с Нидерландами выгодный договор и расширяют свое присутствие в Нидерландской Индии, а затем и в Индокитае, который по-прежнему сохраняет статус протекторатов Франции. После маоистского восстания в Сиаме (1978) эта страна заключает с США договор о взаимной обороне. Поскольку китайские маоисты не прекращают идеологической борьбы с советскими ревизионистами, правительство СССР в полной дипломатической прострации на китайском направлении и укрепляет военные базы в Монголии и на Дальнем Востоке. В Квебеке тем временем развивается франкоязычное сепаратистское движение, и немало американских политиков поддерживают его. Не стоит также забывать, что этот мир имеет несколько иную демографию. Поскольку европейские державы сохраняют свои колониальные империи и тратят деньги в большей степени на вооруженные силы и освоение космоса, чем на помощь беднейшим странам, это все не способствует демографическому взрыву. Вместо него в 1950-1970-х наблюдается более плавный рост населения: при этом население Глобального Севера больше (за счет отсутствия жертв во второй мировой), а население Глобального Юга (Азии, Африки и Латинской Америки) чуть ли не в два раза меньше к 2000 году. Меньше объемы рынков потребления (Китай вообще непотребительская страна), сильнее конкуренция. У США не было своих колоний, а режимы стран Латинской Америки в смысле инвестиций были ненадежны, поэтому перестройку экономики пришлось производить у себя дома и в рамках небольшой долларовой зоны. Какова была роль во всем этом Роберта Доула? Современники с удивлением обнаружили, что затрудняются ответить на этот вопрос. Доул занимал свою должность и что-то делал, принимал какие-то решения, произносил какие-то речи, но совершенно не выделялся на фоне своей администрации, тем более что некоторые министры (например, Государственный секретарь США Г.Киссинджер) перешли в кабинет Доула по наследству от Рокфеллера. И наоборот, все неудачи американской политики этих 4 лет связывались в общественном сознании именно с Доулом, этим «средним республиканцем», как его прозвали. За этими занятиями американцев застают президентские выборы 1980 года. Надо сказать, что Рейган впервые применил стратегию непрерывной кампании: его сторонники провели на митингах весь 1977 год, затем последовала кампания по выборам в Конгресс 1978 года, в которой республиканцам удалось немного увеличить свое представительство за счет южных демократов, а затем все внешнеполитические события 1979 года (от захвата заложников до напряженности в Восточной Азии) служили для Рейгана поводом к политическим заявлениям и акциям. На детройтском республиканском съезде в 1980 рассматривались кандидатуры полутора десятка политиков, и Рейган встретил конкуренцию со стороны Дж.Буша-Старшего, действующего президента Роберта Доула и Джона Андерсона, которого продвигал Рокфеллер. С Бушем Рейган сошелся и взял его в качестве вице-президента в свою команду, а с Андерсоном – либеральным республиканцем из Иллинойса – сразу же оказался на ножах. Андерсон пожелал повторить стратегию либеральных республиканцев 1976 года, чтобы не допустить Рейгана к власти. Что касается Доула, то его рейтинг доверия был столь мал, что после первого же проигрыша праймериз он отказался от борьбы.

ВЛАДИМИР-III: На демократическом съезде Кеннеди III – Тедди – сенатор от Массачусетса попытался взять реванш за братьев – за поражение Джона и убийство Роберта, но его оттеснил сенатор от Миннесоты Уолтер Мондейл – умеренно левый и умеренно центристский деятель. Если Мондейл подтвердил решимость добиться десегрегации даже в условиях сохранения в силе решения Верховного Суда США от 1965 года, то Рейган сразу же заявил о своем «доверии нашим добрым южанам» и об «уважении прав штатов». Хотя Южная демократическая партия и здесь подстраховалась: выдвинув своего кандидата, но Рейгану дали понять, что он может рассчитывать на голоса южных выборщиков. Рейган также подверг резкой критике действующую администрацию Доула с прицелом на ее неофициального кандидата – Андерсона. В ходе дебатов с Мондейлом в своем заключительном слове Рейган спросил зрителей, обращаясь, скорее, к сторонникам Доула и Андерсона, чем к сторонникам Мондейла: «Вы не поддержали меня четыре года назад. Сейчас вам лучше, чем четыре года назад? Вам легче ходить и покупать вещи в магазинах, чем четыре года назад? Страна, чем ты была четыре года назад? Уважается ли Америка во всем мире так же, как и раньше? Считаете ли вы, что наша безопасность так же надежна, что мы так же сильны, как четыре года назад? И если вы ответите на все эти вопросы "да", в этом случае, я думаю, ваш выбор более чем очевиден, за кого вы будете голосовать. Если вы не согласны, если вы не считаете, что это тот курс, которого мы придерживаемся последние четыре года, не то, что вы хотели бы видеть, чему мы хотели бы следовать в течение следующих четырех, тогда я могу предложить другой выбор, который у вас есть» (реал). Как минимум два демократа, которые ранее резко критиковали Рейгана (назвавший его «экстремистом» Леон Яворский и левый Юджин Маккарти), неожиданно поддержали его. Сам Рейган пугал то китайской угрозой, то анархией и хаосом в результате деятельности распоясавшихся меньшинств. Южная демократическая партия выдвинула в президенты близкого к республиканцам бывшего губернатора Виргинии Миллса Годвина. Верховный Суд США в течение 3 лет решал казус Огайо: может ли штат «переманивать» к себе избирателей из других штатов, и не смотря не все возражения в духе решения 1965 года, которым руководствовались законодатели, в 1979 вынес решение «нет». На выборах 1980 Рейган получил подавляющее большинство голосов выборщиков – 339, Годвин – 113, Мондейл – всего 37, а Андерсон (победивший в 5 штатах Новой Англии, Колорадо и Вашингтоне) – 49. Рейгану даже не понадобились южане. Прежде чем продолжить историю Америки, на сей раз рейгановской Америки, следует осознать судьбы и роли правых идеологий в мире без Второй мировой войны. Прогресс человечества неостановим, и любые флуктуации, отклонения рано или поздно выравниваются и приближаются к столбовой дороге истории. Тем более смешно выглядит концепция «избранных стран и народов» - даже если некая общность (не обязательно узконациональная) способна сыграть какую-либо роль в истории (например, португальцы и испанцы на старте Великих географических открытий), если она перестанет соответствовать условиям своей «исключительности», она отстанет или вообще исчезнет. Однако, на уровне текущей политики пути исторического развития выглядят извилистыми и непредсказуемыми – иногда получается все наоборот по сравнению с запланированным и обоснованным. К тому же вопросы вызывает сама цель развития: развитие – факт, но вот его – цель… В первой половине ХХ века левая тенденция (социализм в широком смысле и левый либерализм) споткнулась о правые идеологии, которые лихорадочно создавались в качестве перемычек на пути ее мощного потока. Создавались в т.ч. представителями высших классов, традиционной аристократией, и не потому, что аристократия была принципиально реакционна, а потому что левые социальные революции ломали старый мир и не оставляли небольшому, но слишком значимому меньшинству места для существования. К 1939 году правый мир, казалось, заткнул все пробоины и стабилизировал общество, но Вторая мировая война резко изменила баланс – в пользу левой тенденции. В масштабах Европы в 1939 левые (коммунисты, социал-демократы и левые республиканцы – боевые силы Народных фронтов, которые противостояли ревизии Великой французской революции) могли рассчитывать на поддержку 15% населения (хотя вызывала вопрос добровольность поддержки правых в доброй половине стран Европы), а в 1950 – уже 52% (там тоже вопрос с добровольностью в странах «народной демократии»). При этом сегмент правых (всех видов консерваторов, включая правонационалистов и монархистов) сократился на континенте с 40% в 1930 до 13% в 1950, и таким образом Вторая мировая война стала вторым в ХХ веке мегасобытием, которое «олевело» общество, причем, не только в Европе, но и в целом по миру – достаточно сравнить составы парламентов в Индии, Японии или Бразилии в 1930 и 1950-х. Здесь – в этой альтернативе – нет ни Второй мировой войны, ни ее последствий. Если разгром Японии приводит к усилению левой тенденции в Восточной Азии (появление Коммунистического Китая, демократические выборы в Корее и Японии), то в Европе долгое время все напоминает блаженной памяти 1939 год. Конечно, ничто не стоит на месте: в 1945 антифашизм побеждает в Италии, в 1956-1957 венгерская политическая система трансформируется в достаточно либеральную монархию, отдельные тенденции демократизации наблюдаются в Польше, Румынии и Югославии, после смерти Метаксаса и гражданской войны Греция также становится либеральной монархией (в 1967-1974 – республика «черных полковников», потом снова либеральная монархия), в Германии социал-демократы уже в 1945 возвращаются в рейхстаг (коммунисты – в 1949), и военный переворот 1953 лишь отсрочил, но не предотвратил приход немецкой социал-демократии к власти в 1973-1980, во Франции Шарль де Голль даже не пытался создать военную диктатуру в 1958, но лишь реформировал политическую систему в президентскую республику. В 1968 по Европе прокатилась волна леволиберальных революций («весна городов»). Однако, левых в Европе все равно меньше, а правых – гораздо больше, они разнообразнее, и конфликты внутри правого сектора куда важнее для развития Европы, чем в мире, где остатки монархистов и фашистов слились с правоконсерваторами в мелкий интернационал «третьего пути». И, кстати, на этом фоне слишком уж ярким пятном красного цвета выглядит замкнувшийся в своих пределах 1938 года СССР: здесь не будет переходной зоны стран «народной демократии» с коммунистическими режимами, но с приспособлениями последних к совсем иным обществам сравнительно с бывшей Российской империей: мелким частным предпринимательством, более свободным информационным пространством, многопартийностью (хотя бы декоративной), послаблениями в религиозной сфере. Наоборот, СССР будет резко отделять себя от «пилсудчиков», кулацких режимов и королевских диктатур. В 1950-1970-х советскую систему ожидают зубодробительные кампании против «спекуляции» (частного производства), национализма и религии – просто потому, что за Шепетовкой начинается мир национализма, религии и мелких лавочников. К 1980 украинцы и белорусы, проживающие по разные стороны от границы по Рижскому миру 1921 года, будут ощущать себя разными народами. На международной арене после неудач в Испании в 1930-х и Китае в 1960-х советские руководители обнаружили отсутствие спроса на коммунизм, во всяком случае советского образца, и к 1980 на карте мира мало, до обидного мало, левых режимов. В нашем мире слом колониальных систем создал пространство, пригодное для распространения левых идеологий, но здесь, где почти вся Африка остается в колониальной зависимости, а в Азии лишь на Ближнем и Дальнем Востоке возникли новые независимые государства, левая тенденция просто не может развернуться. В 1980 году можно насчитать лишь 12 левых режимов: СССР, Монголия и Тува (классический коммунизм), Китай (маоизм), Афганистан (марксистский режим на советских штыках), Ирак и Сирия (баасистские режимы), Ливия (джамахирия Каддафи), Эфиопия (также марксизм) и ряд стран Центральной Америки, где пришли к власти революционные левые, именующие себя антикапиталистами (Никарагуа, Панама и на тот момент Гренада). Конечно, коммунисты есть в парламентах ряда европейских и неевропейских стран: Германии, Греции, Испании, Италии, Франции, Швеции, а также Британской Палестины и Британской Индии, но это нельзя сравнить по масштабам и роли с левым сегментом мировой политики в реальноисторическом 1980 году. Фашизм в этом мире никуда не делся, хотя его «боевой» период остался в эпохе 1920-1930-х гг. Поскольку советская политология смешивала под одной вывеской «фашизма» все правые идеологии, она не может служить проводником для ориентации в этом извилистом мире. В данной альтернативе почти одновременно в Италии (1943-1944) и Германии (1944) пали режимы, которые более всего соответствуют понятию «фашизм» в его классическом виде. В Италии, не смотря на ожесточение в ходе последовавшей за смешением королем Муссолини гражданской войной и самосуды, никаких процессов над фашизмом и его идеологией (как и в нашей реальности) не было, и «неофашизм» (он прямо так и назывался) преспокойно возродился уже в 1946, просуществовал до нашего времени и воплотился в движениях типа «Вперед, Италия!» и Национальный Альянс. В Германии НСДАП была распущена указом военного правительства в 1944, и хотя на протяжении десятилетий предпринимались упорные попытки ее возродить, ничего не вышло (Геббельс погиб в ходе переворота, Бормана судили, а Геринг отрекся от нацизма), и серые партийные функционеры смогли создать лишь несколько маргинальных партий, чьи представители иногда попадали в рейхстаг и земельные парламенты. Нигде более национал-социализм не возродился и не вышел за пределы клубов любителей его брутальной эстетики. Франкизм в Испании дожил до смерти Франко и пустил корни в Западном полушарии (кубинский режим 1959-1961, а также многочисленные испанские фаланги в других испаноязычных странах). После смерти Франко король Хуан Карлос и центристские политики попытались реформировать страну, но военный переворот 1981 года (в нашей реальности он ограничился мелким карикатурным путчем) довел ее прямым ходом до новой быстротечной гражданской войны и распада: от Испании отделились Галисия, Страна Басков, Каталония и даже Балеарские острова. Королю ценой титанических усилий удалось уговорить остальные автономные сообщества отказаться от первоначального намерения провозгласить независимость на республиканских началах, и возродилось Королевство Испания – либеральная монархия, ориентирующаяся на страны Западной Европы. В 1973 франкисты пришли к власти в Чили. К ним приближалось по идеологии пересхименистское движение в Венесуэле и «гарсиямесизм» – боливийский вариант фашизма. На основе франкизма в Латинской Америке создан гремиализм. Португальский режим пал в 1974, но деколонизации португальских владений не последовало, поскольку Великобритания ввела в Мозамбик, Гвинею и Анголу войска и оформила фактический кондоминиум в этой части Африки, поскольку правительство ЮАР угрожало завоевать эти страны. В 1980 в Португалии произошел новый военный переворот, и Великобритании пришлось смириться с долгим военным режимом, который гарантировал британские интересы в своих колониях. Правые режимы в Восточной Европе, по иронии судьбы, сами боролись с фашизмом, пытаясь сохранить свою политическую систему и независимость 1920-х годов. В нашей реальности по ним прошелся советский «паровой каток» в 1944-1945 годах. не оставив в живых ни одной монархии и существенно подстегнув социальный прогресс в этой части Европы, не смотря на репрессии и интеллектуальное оскудение. Здесь все без исключения авторитарные режимы от Таллина до Софии переживают 1945, но далее их судьбы различны. В Югославии королевская диктатура сохраняется до 1971 года (потом кризис, отделение Хорватии и Словении и создание либеральных градшафтов), в Албании в 1944 вернулся к власти Ахмед Зогу, а после его смерти в 1961 правил его сын Лека, которого свергнут «обманутые вкладчики» во главе с социалистами в 1997, в Венгрии революция 1956 года смела режим Хорти, и компромисс был достигнут за счет реставрации либеральной монархии во главе с Отто Габсбургом в 1957 (а Будапешт в 1971 стал градшафтом), в Словакии Тисо сменил очередной «отец нации» – Александр Мах, после смерти которого в 1980 наметилась либерализация, и Братислава стала градшафтом, но в 1990 приходит к власти национал-популист Владимир Мечьяр (ничего нового!), и его режим консервируется до наших дней, Болгарии после смерти царя Бориса правит Симеон Борисов Саксен-Кобург-Готский, который борется за власть с правыми и левыми офицерскими движениями, в Румынии и Польше происходит некоторая либерализация и после 1970 создаются градшафты (Бухарест, Кишинев, Яссы, Варшава, Краков, Львов и другие), в Латвии и Эстонии надолго затянется режим «кулацкой олигархии», хотя Рига и Таллинн также станут градшафтами, но в 1994 в Эстонии – военный переворот (нереализованная тенденция из нашего мира). «Весна городов» породила контрдвижение «деревня защищается», близкое к идеям рурализма Юлиуса Эволы. В Германии (об этой стране будет отдельный большой разговор), хотя Эрнст Юнгер стал рупором, идеологическим лидером военного режима, пришедшего к власти в 1944 и вернувшего парламентский режим при контроле со стороны военных, он же становится выразителем контргосударственных идей, эдакого правого анархизма (питавшегося наследием Сореля и Чорана), правого либертарианства, для которого сильная личность важнее государства и общества. Эти «новые правые» глумились над всем наследием Великой французской революции, но полноценно существовать могли только в толерантной среде градшафтов (в Германии в 1972 переведены в правовой разряд градшафтов все города с населением свыше 100 тысяч человек, в которых проживало тогда 30% всего населения). Они могли презирать «жидо-интернационал» либеральных градшафтов, но воротили нос от «крестьян-навозников». Свержение фашизма в Италии открывало дорогу к созданию там советской республики (Сталин впервые воспрял духом со времен падения Мадрида), но католическая церковь противопоставила этому мощные политические организации, в т.ч. известную нам ХДП, которая побеждает на выборах 1946 и 1948 гг. Король Италии сумел возглавить антифашистскую борьбу, а поскольку Муссолини в 1943-1944 напирал на республиканский характер его движения, после 1945 желающих упразднить монархию было не так уж много: коммунисты и социалисты, и в 1946 Виктор-Эммануил III передал престол своему сыну, который будет править до 1983, а затем итальянским королем станет Виктор-Эммануил IV (в 2006 случится громкий скандал с участием монархов Италии и Болгарии в организации публичных домов – это тоже наша реальность, отразившаяся в зеркале этой альтернативы), но до 2006 Италия – либеральная монархия. Как и в нашем варианте истории за республику на референдуме 1946 высказался в основном север страны, но сторонники монархии собрали не 46, а 54% голосов. В пику Ватикану светские сторонники итальянской монархии в духе Рисорджименто выдвинут концепцию короля – слуги отечества, гаранта политической стабильности и прав и свобод человека. Это второе издание просвещенного абсолютизма получило распространение, и не только в Европе. Если в Венгрии, Болгарии, Италии, Греции и Испании монархические движения во второй половине ХХ века носят либеральный характер, то в Германии монархисты традиционно относятся к правой части политического спектра. Но самым неожиданным образом монархическое движение в 1950-х развилось в Южных штатах США, возник даже проект Королевства Южных Штатов (политологи даже вычислили, что до 10% конгрессменов и сенаторов от южных штатов принадлежали к этой тенденции). Во Франции, как то не странно, все разновидности фашизма были иностранного происхождения, и поэтому дюжина фашистских партий ориентировались на разных вождей за пределами страны. К тому же французские политики отличались способностью быстро переходить с крайне левого фланга на крайне правый и наоборот, а некоторые проделали это неоднократно. Им противостоял монархический «Аксьен Франсез» и организации «черноногих», которые готовы были умереть за лозунг «Алжир – это Франция» (цепь арабских национально-освободительных восстаний здесь заглохла к 1965 году, и по-прежнему огромная французская община населяла Оран, Алжир, Константину, Типаза (воспетое Альбером Камю). Румынские православные фашисты – железногвардейцы – наверное, самый брутальный отряд фашистов Европы, досаждали правоконсервативному режиму короля Михая вплоть до конца ХХ века, и правительство нещадно расправлялось с ними: в 1960 в Париже агентами Сигуранцы убит румынский мыслитель и эссеист, все еще сотрудничавший с Железной Гвардией, Михай Чоран (в нашей истории он, разочаровавшись во всем, включая фашизм, доживет до 1995 года). Русская белая эмиграция в мире без второй мировой гораздо лучше сохранилась и даже к 1980-м годам еще встречалась в большинстве стран Европы. Если Париж, Лондон и Прага стали центрами ее либерального крала, то Берлин, Белград и София притягивали правых и крайне правых, а в Литве, Латвии и Эстонии по-прежнему проживали крупные русские общины, в среде которых в 1950-х начал усиливаться крайний антикоммунизм. Из 7 миллионов евреев, которые проживали в Европе от Атлантики до Урала, 3 миллиона приходились на Европу за пределами СССР, и здесь, после крушения надежд на создание независимого еврейского государства в Палестине, в 1950-х возникает и усиливается религиозно-политическое движение «Еврейская Традиция», особенно в Польше и Румынии. Таков спектр европейской правой второй половины ХХ века в этой альтернативе, и ее влияние на США не стоит недооценивать. Рейган вполне себе находился под этим влиянием, а также под влиянием всех американских правых идеологий. В 1981 году в этом мире случился Испанский кризис (новая гражданская война и распад страны), коммунистическое восстание в Корее, инспирированное корейскими коммунистическими эмигрантами с территории Китая, и попытка таких же коммунистических активистов захватить власть в Британском Гонконге, а также левый антиамериканский переворот в Панаме. Это во многом определило главные направления внешней политики Рейгана: сдерживание коммунистического Китая и борьба с антиамериканскими движениями в регионе Карибского моря, который в США считался зоной безопасности. В 1981 Рейган обнародовал данные разведки о количестве ядерных боеголовок Китая, и получилось, что у КНР их уже 1000 против 600 американских. На самом деле информация была ложной, причем китайская сторона заведомо пошла на дезинформацию, чтобы запугать американское правительство (на самом деле у Китая было не более 500 боеголовок), но эффект получился прямо противоположный – началась гонка вооружений. Численность американской армии выросла в 2 раза (до 2 млн., из которых 1 млн. был дислоцирован в Японии, Корее, на Тайване и Филиппинах, а также в Сиаме) против 4-миллионной китайской НОАК, а к 1985 на 1200 китайских ядерных боеголовок приходилось такое же количество американских (Китай также начал наращивать свои ядерные силы). Это обеспокоило других членов ядерного клуба, куда к 1985 году вошли Польша, Бразилия и ЮАР. СССР к 1985 довел свой ядерный арсенал до 1000 боеголовок, но все это были именно атомные бомбы – термоядерное оружие здесь так и не появилось. Хотя СССР с 1969 года был в открытой вражде с Китаем, антикоммунистическая пропаганда в США коснулась всех коммунистов и левых без разбора: некоторые американские фирмы даже свернули сотрудничество с советскими властями. В Карибском регионе американское правительство поддерживало любые антикоммунистические движения, что еще более сблизило его с кубинским режимом Рауля Кастро, который по своему характеру приближался к перонистскому режиму в Аргентине и также боролся с местными левыми. На Кубу вернулись американские туристы и сахарозаводчики, а в 1982 США, Великобритания, представленная Федерацией Вест-Индии, а также Гаити, Гватемала, Гондурас, Доминиканская республика, Куба, Колумбия и Сальвадор подписали Договор о сохранении стабильности, направленный против левых режимов Гренады, Никарагуа и Панамы. В СССР в конце 1970-х – начале 1980-х произошел последний всплеск практического интернационализма (благо просоветские режимы появились в Аддис-Абебе и Кабуле), и Даниэлю Ортеге с Норьегой пошла советская военная и прочая помощь. Нетрудно догадаться, как на это среагировал Рейган, тем более что до 1979 СССР мало интересовался регионом Латинской Америки. В 1982 году Рейган в качестве президента США впервые за несколько десятилетий отправился в Европу, посетил 10 крупнейших стран континента, встретился со всеми лидерами европейской правой и даже возложил венки к могилам солдат германского легиона «Кондор» (впрочем, он также возлагал венки к могилам всех павших в Великой войне 1914-1918 во всех странах, куда прибывал, и на американских кладбищах также). Рейган желал консолидировать Европу в противостоянии советскому и китайскому коммунизму и, хотя не слишком преуспел в этом, заручился поддержкой правительств Нидерландов и Франции в борьбе с китайской коммунистической экспансией. В пику СССР, чье правительство помогало Никарагуа и Панаме, Рейган выделил военную помощь Финляндии, Эстонии, Латвии, Польше-Литве и Румынии. Естественно, СССР отреагировал крайне резко: Рейган заслужил эпитета «неофашист» (впрочем, так в советской прессе честили почти всех лидеров Германии после 1944 и даже иногда Шарля де Голля), а советские карикатуристы нарисовали рекордное количество антиамериканских карикатур, особенно после подрыва танкера «Луганск» на американской мине у берегов Никарагуа в 1984). Самого Рейгана в 1981 едва не застрелили, и это покушение мигом обросло уймой конспирологических версий, занявши в американской ментальности место несостоявшегося убийства Джона Кеннеди. Влюбленному в 14-летнюю Джоди Форстер Джону Хинксли-Младшему, якобы, помешал какой-то странный человек, который затем таинственно исчез, в т.ч. из архивов спецслужб, и чем больше ЦРУ и ФБР опровергали эту версию, тем больше сторонников она находила. Проводились симпозиумы, снимались фильмы о «Человеке 30 марта», некоторые даже утверждали, что это был инопланетянин или пришелец из будущего. Стивен Кинг в 1999 написал роман по мотивам этой истерии. Во внутренней политике у Рейгана предсказуемо реализовалась рейганомика, правда в американских условиях данной альтернативы – т.е. доллар не стал мировой резервной валютой, экономика на 95% работает на внутренний рынок, а договор 1965 года привязывает доллар к фунту стерлингов. Но тем не менее черты рейганомики узнаваемы: снижение темпов роста расходов правительства, уменьшение налоговой ставки и уменьшение влияния государства на экономическое развитие. Это была уже полная ревизия кейнсианства, которое играло огромную роль до 1960 и даже позже. Британское правительство (Тетчер?), а также правительства американских союзников в Восточной Азии стали подражать рейганомике, и вообще 1980-е стали медовым месяцем англо-американских отношений, впервые с 1917-1920 гг. В 1982 году США поддержали Великобританию в Фолклендской войне, в державы совместно свергли левое правительство на Гренаде (Гренада вернулась в состав Вест-Индии). Злопамятность в отношении Испании, поддержавшей Кубу в 1960-1965, не смотря на потепление отношений с кубинским режимом, способствовала поддержке независимых Балеаров, Эускади и Каталонии. Рейганомика столь же предсказуемо повлекла рост безработицы и инфляции (индекс цен в США за 60 лет – 1941-2000 вырос с 1 до 2,9 (в нашей реальности – в 19,5 раз), и львиная доля этого роста пришлась на 1970-1980-е). Усилилось социальное неравенство, выросло количество бездомных, но Рейган заявил, что бродяжничество — личный выбор бездомных (реал!) Правительство США и ранее не всегда сводило концы с концами в бюджете, а тут все 8 лет рейганомики оно было крупнейшим в мире должником, одалживая у Банка Англии, что в условиях роста цен в США и стабильного фунта (который почти не инфлирует с 1940 года) создавало ножницы между реальным курсом доллара к фунту и курсом, закрепленным в договоре 1965 (5 к 1). Договор 1965 опять подвергся жесточайшей критике, не только слева демократами, но и справа – неоконами. Американские мастера культуры резко разошлись в оценке Рейгана: от горячей поддержки – Роберт Хайнлайн, Пол Андерсон, Фредерик Браун, Джон Кэмпбелл, до резкого неприятия: Айзек Азимов, Рэй Брэдбери, Филипп Дик, Филипп Хозе Фармер, Гарри Гаррисон, Урсула Ле Гуин, Роберт Силверберг, Стивен Кинг. В 1983 американское правительство разместило ядерные ракеты в Японии, Корее и на Тайване, был сбит корейский боинг (в этой альтернативе все же китайцами), и две страны оказались очень недалеко от ядерной войны. Европейцы как-то побаивались Рейгана, а железная леди считала его самым лучшим американцем со времен Семилетней войны. В 1984 году Демократическая партия выдвинула в президенты Гэри Харта (его активно поддержал Стивен Кинг, работавший в предвыборном штабе демократов), в вице-президенты – Джеральдину Ферраро. От республиканцев, естественно, пошли Рейган и Буш-Старший. Джон Андерсон попытался создать конкуренцию Рейгану в среде либеральных республиканцев и создал Партию национального единства, а от Южной демократической партии вновь пошел Термонд (под лозунгом «Старина Термонд снова в седле!») Рейган победил везде, кроме Канзаса и округа Колумбия, где добился первенства Харт, и южных штатов (кроме Техаса) – вотчины диксикратов. Рейган получил – 410, Термонд – 118, Харт – 10 мест выборщиков. Харт получил 28 млн. голосов (30,6%), Термонд – 14 млн. (15%). В течение второго президентства Рейгана проявились положительные экономические результаты рейганомики: снижение налогов привело к росту уровня жизни, снизился дефицит федерального бюджета, продолжилась компьютерная революция, сближение с Британской Империей улучшило внешнеторговую конъюнктуру (кстати, низкие цены на нефть исключают создание в США стратегического нефтяного резерва, но стабильность на рынке нефти в стране требует еще большей координации с «семи сестрами» - крупнейшими нефтяными компаниями мира, из которых пять были американскими, но «Бритиш Петролеум» по прежнему контролировала большую часть добычи нефти на Ближнем Востоке и Африке, а в 1960-х вышла на американский рынок и к 1987 надежно закрепилась на нем. В 1980-х низкая цена барреля нефти даже еще несколько снизилась. Во внешней политике Великобритания и США предпринимали усилия по стабилизации положения на Ближнем Востоке, где шиитский Иран занялся экспортом исламской революции (восстания в Ливане и Саудовской Аравии), а также на Дальнем Востоке (сдерживание КНР). Когда в 1984 году в СССР пришел к власти Горбачев, американское правительство поставило цель привлечь его к антикитайской коалиции. Надо заметить, что Андропов, несмотря на враждебное отношение к Китаю, считал, что китайская маоистская экспансия в Восточной и Юго-Восточной Азии хороша тем, что расшатывает империалистическую систему, но Горбачев поменял политику, заявил о невозможности ядерной войны (в первую очередь между Китаем и США) и о сотрудничестве в Азиатско-тихоокеанском регионе. Китай оказался в полной изоляции между тремя враждебными державами (Британская Индия, США и его союзники и СССР). В 1985 умер Линь Бяо, и его преемник Линь Лиго перешел к изоляционизму. Однако накопленное количество ядерного оружия (по 1200 боеголовок у КНР и США, и по 1000 у СССР и Британской Империи) продолжало создавать напряженность. Правительства Кореи, Тайваня и Японии заявили о возможности создания своего ядерного оружия. В 1987 в США случился серьезный биржевой кризис, но последствий он не получил, и в этом сторонники торгового договора с Великобританией 1965 года усматривали его благотворное воздействие.

ВЛАДИМИР-III: В 1985 году фунт стерлингов по-прежнему сохранял свое положение главной резервной и торговой валюты мира. Его курс почти не изменился с 1940 года. Курс доллара по отношению к фунту стабильно сохраняется в районе 4 долларов за фунт. Неоднократно обсуждается возможность восстановления золотого стандарта, но до 2000 года решение так и не было принято, и фунт опирался на эффект общей экономической стабильности в рамках Британской Империи, несмотря на отдельные вероятные кризисы в ее частях. Если в 1938 удельный вес ВВП Британской империи в мировом составлял 18% (США – 23%), то в 1985 это соотношение изменилось до 16% (США – 19%). Правда, к экономике Британской империи примыкал еще ряд стран, чьи валюты ориентированы на нее (еще 1,4%), а к американской экономике – Корея, Пуэрто-Рико, Тайвань, Филиппины и Япония (еще 11,1%). Удельный вес экономики стран Европейской ассоциации свободной торговли (включая колонии Бельгии, Испании, Нидерландов и Франции, но не Португалии, так как ее колонии по договору 1976 входили в британскую экономическую зону) в 1985 – 29%. Доля советской экономики, с 1972 пребывающей не просто в застое, а в кризисе, достигала всего 7% в мировом ВВП, а в Китае ВВП на душу населения был в 4 раза меньше, чем в СССР, и в 12 раз меньше, чем в США (6% мирового ВВП). В экспорте, однако, Британская империя доминировала. Также ее банки аккумулировали до 80% объема мировых валют. В 1988 году годовой доход среднего американца – около 2100 долларов, что составляет по официальному курсу 500 фунтов стерлингов той реальности и 21000 долларов нашей реальности в 1988, а также 56000 долларов 2023 года нашей реальности. Цена золота по-прежнему в районе 50 долларов за тройскую унцию, хотя в 1970-х колебалась до 70-80 долларов. Поскольку официальный курс доллара к фунту не меняется, а цены в США растут (хотя во много раз медленнее нашей реальности), происходит удорожание американских товаров для всего остального мира, но при этом удешевление британских товаров на рынке США, зато британская финансовая система финансирует (при необходимости) дефицит американского федерального бюджета. Вокруг этих вопросов кипят страсти по поводу «Договора 1965» (это выражение в американской публичной политике стало мемом). В 1988 году на президентских выборах побеждает Джордж Буш, получивший 308 голосов выборщиков. Демократ Майкл Дукакис получил 111 голосов, южанин Термонд, превратившийся в исполняющего обязанности кандидата в президенты, – 118. Самым больным вопросом предвыборной кампании стал именно вопрос «Договора 1965». Демократы резко критикуют республиканскую политику сближения с Британской империей. Непродолжительная эпоха правления Буша характеризуется быстрым ростом крупных компаний, включением их в британскую экономическую систему и участием их же в инвестициях в британские владения, но с ограничением прибыли 49%-ми. Внешнеполитическое и экономическое сближение США с Британской империей приносит свои плоды. В 1989 в результате американской военной интервенции свергнут антиамериканский режим в Панаме, в 1990 пали режимы в Никарагуа и Чили, и хотя англо-американская коалиция не смогла ничего сделать в Ливией, Ираном и Китаем, опасность для британских и американских позиций в Азии потеряла остроту. Но в 1990 Саддам Хуссейн, который ранее пользовался поддержкой Великобритании, СССР, Франции и США в войне с Ираном, решил захватить Кувейт. Лига наций исключила Ирак как агрессора из своего состава, а объединенные войска Великобритании, США и ряда арабских стран в 1991 разгромили иракскую армию и освободили Кувейт (американских военных баз, однако, наряду в британскими в регионе не появилось). На севере Ирака восстали курды, которые провозгласили независимость, и несмотря на категорическое неприятие Турции, новое государство сразу же было признано США и Великобританией. Однако, Саддаму Хусейну удалось победить восставших шиитов в Барсе. Распад СССР на этом фоне не выглядел таким уж эпохальным и колоссальным событием, в отличие от нашей реальности. Горбачеву не удалось провести ни одну из нескольких экономических реформ, полученные в США и Великобритании кредиты ничем не помогли советской экономике. Начались национальные конфликты (Кавказ, Средняя Азия), и с 1990 – «парад суверенитетов». В 1991 Союз распался на 11 новых государств и еще 4 бывшие автономии (Абхазия, Нагорный Карабах, Чечня и Южная Осетия) провозгласили независимость. Карабах вошел в состав Армении по результатам перемирия с Азербайджаном в 1994 году. Чеченская война длилась с перерывами все 90-е годы. Европу распад СССР обеспокоил гораздо больше, и еще больше – Китай, чьи идеологи увидели возможность взять реванш за неудачу распространения коммунизма в его маоистском варианте в Корее и на Филиппинах. В 1992 году Буш терпит сокрушительное поражение, и почти все наблюдатели сходятся в том, что виной тому стал экономический кризис 1990-1991 года. Клинтон получает 319 голосов выборщиков, Термонд – 123 (опять весь Юг), Буш – 92, а миллиардер Росс Перо побеждает в Мэне (там, действительно, в нашей реальности он был близок к победе) с 4 голосами выборщиков. США 1990-х – это уже совсем иная страна, чем Америка середины ХХ века и даже чем в 1970-х. Вырос уровень жизни, произошла информационная революция, хотя Кремниевой долине все время пришлось гнаться за Великобританией, строится Лунная база и разрабатывается проект полета к Марсу и астероидам, экономика США (с союзниками в Восточной Азии) постепенно врастает в экономику Британской империи, и эти два центра контролируют до половины мирового ВВП и большую часть экспорта, законодательство и правовые нормы стали чудовищно запутанными (в связи с концепцией малого правительства и передачи части законодательных полномочий на уровень штатов и округов: не только в сфере прав человека – два штата (обе Дакоты) приняли закон, запрещающий воинский призыв на своей территории, а попытки оспорить решение в Верховном Суде США до 2000 года к успеху не привели, зато штаты привлекли немало пацифистской молодежи и перестали быть депрессивными), южные штаты по прежнему оставались отсталым краем расовой нетерпимости, флагов Конфедерации, библейского христианства и жареного цыпленка, а на противоположном конце страны Калифорния отличается самыми свободными нравами и является единственным штатом США (не считая ряда крупных городов), где законом не преследуется гомосексуализм. После 28 лет владычества демократов и 32 лет господства республиканцев в Белом Доме, туда возвращаются демократы с программой новой экономики. Либеральная фракция «Новая Демократическая Коалиция», поддерживающая Клинтона, сумела объединить все центристские политические фракции и не растерять левый электорат, который с 1991 значительно усиливается в виде прогрессивной фракции Демократической партии. Хотя демократы резко критикуют Договор 1965, Клинтон, уже оказавшись у власти, заявил, что договор можно улучшить, не отменяя, и что его положительные последствия перевешивают негативные тенденции. Действительно, в 1980-1990-х американские транснациональные корпорации начинают работать вместе с британскими во всех уголках Британской империи (хотя и с соблюдением правила 40%), после 1990 года торговый баланс США выравнивается, инфляция снижается, а экспорт растет быстрее, чем экономика. В нашем варианте истории почти сразу же за победой Клинтона в США произошла т.н. «республиканская революция 94 года», когда вместо независимого ведения компании в каждом районе, республиканцы сплотились вокруг общей национальной программы, сформулированной конгрессменом от штата Джорджия Ньютом Гингричем. В частности, они считали Билла Клинтона не «новым демократом» (как он сам себя называл на выборах президента в 1992 году), а либералом формата «собирай и трать», также подозревая его в коррупции. Здесь все несколько иначе за счет раскола демократов на южных и общенациональных еще в 1948-1960. Собственно, даже в 1970-1980 здесь демократы не имели большинства в Конгрессе (например, в 1980 они получили в Палате Представителей Конгресса 187 мест (включая левые партии Миннесоты и Северной Дакоты) против 191 у республиканцев и 55 у южных демократов, а в 1990 – 206 против 167 у республиканцев и 61 у южных демократов), с другой стороны, это вовсе не означало, что республиканская фракция может в любой момент и по любому вопросу заручиться голосами диксилендеров («южане вечно торгуются, как евреи» – заявил однажды видный республиканский конгрессмен), а по ряду вопросов (права человека и военные кампании далеко за пределами США) они так и не смогли сговориться – в 2000 году по прежнему афроамериканцы не имели права голоса в 11 южных штатах, и не смотря на усилившуюся вражду иногда южные и северные демократы голосовали сообща. Попытки же республиканцев завоевать юг успехом не увенчались (в 1991 году в конгрессе от 13 южных штатов, включая Техас и Оклахому, заседало 45 конгрессменов и 7 сенаторов от Республиканской партии – больше, чем в 1960-х, но гораздо меньше, чем местных демократов-южан). В 1994 году в этой реальности республиканцы получают в Палате Представителей 230 мест, демократы – 164, южные демократы – 40. Видим существенное уменьшение обеих демократических партий: республиканцам удалось наконец-то внедриться на Юг, а также потеснить демократов в ряде ключевых штатов – Техасе, Миссури, Юте. 1994 год в этой реальности стал годом начала увядания Южной демократической партии (в 2000 году она имеет уже только 36 мест в нижней палате Конгресса; для сравнения в 1960 – 106 мест, а после смерти Термонда в 2003 диксилендеры примкнули к Республиканской партии – период трехпартийности в США формально завершился). Но тут же произошло размежевание обеих традиционных партий США на ряд идеологических кокусов. В нашей реальности эти объединения существенно влияют на курс обеих партий, хотя и не порывают с партийными машинами, здесь это фактически самостоятельные фракции, которые борются друг с другом, и не только на праймериз (учащаются случаи борьбы в одном избирательном округе 2 или даже 4 демократов и 2 республиканцев). Та часть южных демократов, которая ни в какую не хотела примыкать к республиканцам, сформировала Коалицию Синей Собаки и заявила о формальном присоединении к Демократической партии. Помимо фискального консерватизма они отстаивают неприкосновенность расовой сегрегации. Когда большинство демократов соглашается на такие условия, в надежде вернуть Юг и большинство в Конгрессе, в партии формируется Прогрессивное Лобби, которое идет по пути Хэмфри и Уоллеса и фактически становится устойчивой социал-демократической фракцией. Новая Демократическая Коалиция пытается сохранить единство партии, и, хотя формально это получается, с 1996 года борьбу на выборах ведут три-четыре демократических кокуса – каждый со своими праймериз и ключевыми штатами. Республиканцы, которые увидели в этом симптом окончательного распада Демократической партии, радовались недолго – в 1995 году либеральные республиканцы в духе Нельсона Рокфеллера объединились в Группу вторничных обедов, которая выступила за ликвидацию наконец-то расовой сегрегации на юге, пользуясь республиканским большинством в тех штатах. Южане, перешедшие в Республиканскую партию, естественно были против и перетянули на свою сторону возникший еще в 1973 году Республиканский исследовательский комитет, объединяющий консервативных республиканцев, который начал быстро сдвигаться вправо под влиянием палеоконсерваторов и неоконсерваторов. Чайная партия продолжала энергичную борьбу против Договора 1965. В 2000 году в Палату Представителей было избрано: 121 вторничный либеральный республиканец, 100 республиканцев Исследовательского комитета, включая ярых палеоконсерваторов, религиозных фундаменталистов и откровенных неофашистов (в т.ч. южные демократы), 80 членов центристской демократической фракции Совет Демократического Лидерства, 74 новых демократа клинтоновской фракции, 35 синих собак и 22 прогрессиста и прочих левых демократов. То же самое творилось на президентских выборах. Выборы президента уже официально стали двухтуровыми, поскольку ни один из кандидатов не знал точно, сколько из его выборщиков принадлежит к каким кокусам, и не перебегут ли они к конкуренту. Предвыборная кампания теперь продолжалась не до «великого вторника», а до голосования в коллегии выборщиков. В 1996 Клинтону просто повезло: как и в нашей реальности 31 штат проголосовал за демократа и 19 – за республиканца, но Кентукки, Луизиана, Мэн, Теннеси и Флорида прислали 57 выборщиков от Синей Собаки, Аризона, Арканзас, Вашингтон, Калифорния, Невада, Нью-Мексико, Орегон отдали голоса 95 выборщикам клинтоновской Новой Демократической Коалиции, Миннесота и Нью-Йорк оказались представлены прогрессистами (43 выборщика), а остальные выборщики-демократы (их было 184) входили в Совет Демократического Лидерства и смотрели на Клинтона со скепсисом (как назло Клинтон выбрал себе в вице-президенты не их представителя, а того же нового демократа Гора, как и в 1992). У республиканцев дела обстояли примерно также: Алабама, Виргиния, Джорджия, обе Каролины, Миссисипи и Техас прислали в Вашингтон крайних консерваторов (96 выборщиков), а на долю вторничных либерал-республиканцев осталось всего 63 места с Великих равнин и Скалистых Гор. Клинтону, действительно, повезло, поскольку, несмотря на переход Синих Собак в стан врага, он получил все левые и центристские голоса выборщиков: 322 против 216 у Роберта Доула. В середине 1990-х вопрос о гомосексуальных браках, понятно, не стоял – даже декриминализация гомосексуализма произошла только в Калифорнии и еще нескольких крупных городах. В целом видим, что отсутствие второй мировой войны лишило весь мир устойчивого левого тренда второй половины (и главное – самой середины) ХХ века, и, хотя рано или поздно по принципу резиновых помочей политические и социальные системы начали возвращаться в свое состояние до фашистских и правых авторитарных диктатур, т.е. в 1920-е годы (в 1970-х это удачно совпало со стилем ретро, ориентировавшимся на 1920-е), все равно это было не то, что произошло в результате войны и разгрома европейской правой в целом. Отсюда сохранение многих правил, социальных институтов и общественных настроений 1930-х годов, просто потому, что некому было их изменить или уничтожить. Можно спорить, насколько Америка осталась в стороне от европейских процессов и в какой степени репродуцировала их после 1945 года, оказавшись во главе Западной цивилизации и, соответственно, всего мира (в нашей реальности), но здесь она не выбивается из общего строя «белой консервативной цивилизации» (а «белая революционная цивилизация», лишенная предрассудков, не вышла за пределы СССР в границах 1938 года, который уже после 1972 на ладан дышал). Могут ли здесь произойти непредвиденные мной события, эдакие «серые лебеди» (маловероятные, но предсказуемые события – как например, очень маловероятной была Великая французская революция 1789 года, но знаток французской философии и литературы XVIII века, а равно финансовой системы, мог ее предсказать)? Да, могут, но они, в свою очередь, потребуют хоть каких-то оснований. Эффект бабочки (т.е. малозначительное событие, имеющее далеко идущие последствия) в этом мире проявился для США не в договоренностях Новой Антанты (Великобритания, Польша, СССР, Франция) в июле 1939 года, а в неназначении Эрла Уоррена верховным судьей США. В нашей реальности его назначил Эйзенхауэр, который, правда, потом об этом сожалел. Здесь президент демократ Кефовер (1953-1961) даже не обратит внимания на республиканца из Калифорнии. И все потому, что Эйзенхауэр не стал президентом, поскольку никак не отличился в 1941-1945, когда не было войны – эта бабочка взлетела с цветка Московских договоренностей 1939. Может быть, если бы Тихоокеанская война Японии и США случилась ранее (не в 1950-х, а в 1940-х), у Эйзенхауэра был бы шанс, но и то, скорее всего, таким бравым генералом на выборах 1952 года оказался бы не он, а Маккартур. Верховный Суд США остается крайне консервативным институтом, и ни демократы при Кефовере, ни республиканцы с 1960 по 1992 его не трогают. Следовательно оттуда не исходит импульсов в пользу движения за гражданские права. Инициаторами в юридическом ключе становятся власти отдельных штатов и городов, а они не могут сделать антисергрегационные нормы обязательными для всей страны. Отдельно о жертвах альтернативных историй. Разумеется, на 100% исключить вероятность ядерной войны в этом мире нельзя, но я не вижу реальных «бабочек», которые бы ее спровоцировали. Ядерное оружие возникает позже (1952), нет двух сверхдержав, и ядерный клуб шире, но каждый потенциальный конфликт разрешается без применения ядерного оружия: в 1961 году СССР оказывается перед перспективой войны со всей Европой и жаждущей реванша Турцией, при том, что собственный ядерный арсенал у Советов невелик (около реальноисторического советского 1952 года), а в начале 1980-х Линь Бяо мог бы пойти на ядерный конфликт с таким решительным противником как Рейган, но «советская угроза», висящая за спиной, отрезвляет китайских «антигегемонистов». Понятно, что ни один конфликт между Британской Империей и США не способен привести к ядерной войне. Франция и Германия также наслаждаются достигнутым к 1939 статус-кво и не желают его менять: Франция сохранила почти всю свою колониальную систему (кроме Марокко, Сирии и Ливана), трансформировав колонии в самоуправляющиеся республики под контролем своих верховных комиссаров, а Германия, столкнувшись в 1939 году с перспективой новой войны на два фронта, провозглашает завершение процесса преодоления «позорного Версаля». Республики Индия и Пакистана в этой реальности не существует, и конфликты между мусульманами и индуистами разрешаются на улицах кулаками и палками, а не ядерными дубинами. Нет КНДР, нет Государства Израиль – понятно, какие последствия в деле снижения ядерных угроз это повлечет. С другой стороны, ядерным оружием вполне могут обзавестись ЮАР, Аргентина и Бразилия. Поэтому единственным реальным случаем применения ядерного оружия я считаю Фолклендскую войну 1982 года. США в этом раскладе – на стороне Великобритании, и это тоже может предотвратить эскалацию. Из европейских стран членами ядерного клуба могут стать Швейцария, Польша и Испания, но не Италия, а из азиатских – Иран и Корея (но Корея под американским контролем). Поскольку США воевали не в 1941-1945, а в 1950-1956, и только на Тихом океане, вероятность попасть в армию у среднего американца в 4,5 раза меньше нашей реальности, а вероятность погибнуть – в 2 раза меньше. Вместо призывников начала 1940-х воевать будут призывники начала 1950-х – те, кто воевал и погиб в Корее. Само собой, в литературе и кинематографии будут только сюжеты, связанные с войной на Тихом океане, а не с Европой. Смысл понятия «День Д» здесь никому не понятен. Видим также, что отсутствие Карибского кризиса (поскольку СССР не участвовал во второй мировой за ее отсутствием, не победил и не стал сверхдержавой) повлекло интервенцию американских войск на Кубу, войну и неизбежные жертвы с обеих сторон. С одной стороны, видим также, что обе несостоявшиеся сверхдержавы (СССР и США) в один и тот же год разбираются со своими ближайшими соседями (Куба – Польша), а с другой – интервенция США на Кубу фатально неизбежна, и никто (ни Великобритания – единственная реальная сила, ни тем более Испания) не в силах помешать. Любопытно также, что правый уклон кубинских режимов Фиделя Кастро (1959-1961) и Рауля Кастро (с 1965) препятствует массовой политической миграции с острова; так что во Флориду будут прибывать обычным порядком (не на надувных плотах, а на регулярных пароходах) лишь трудовые и т.п. мигранты (вроде как из Мексики и Пуэрто-Рико) в гораздо меньшем количестве, и Флорида в этой реальности не настолько развитый штат. Китай этого мира – бедное и запущенное государство с идеологическими кампаниями, его население в 2000 году, по моим подсчетам, не 1262 млн., а 830 млн. человек (и вообще, в 2000 году это мир неродившихся или умерших в младенчестве 2 млрд. людей в колониальных и прочих южных странах – наоборот, Глобальный Север более населен по сравнению с нашей реальностью – тоже последствия несостоявшейся второй мировой войны).

ВЛАДИМИР-III: Я доведу эту альтернативу до 2000 года, поскольку более свежие события требуют более существенной проработки, а это невозможно по причине их близости к нам – наблюдателям. В 2000 году, в отличие от нашей реальности, не было интриги во Флориде. Южная демократическая партия уже фактически растворилась в недрах республиканцев, и уже почти столетний Термонд (по-прежнему сенатор – до самой своей смерти в 2003) благословил Буша Младшего. Вместо 11 млн. голосов, полученных в 11 южных штатах, демократический кандидат Эл Гор собрал в 2 раза меньше, и даже сохранившая верность Коалиция Синей Собаки на сей раз ему не помогла. Соотношение голосов на выборах в этой реальности: 56 млн. за Буша и 45,5 млн. за Гора. Белый Диксиленд остался верен своей позиции с 1948 года и отверг даже кандидата, выдвинутого от Теннесси (а афроамериканцы по-прежнему не имеют там права голоса). Провал попыток «вернуть Юг» неизбежно приведет к усилению в Демократической партии прогрессистов, левых и переход партии на позиции лейборизма. Думаю, рано или поздно (может быть, в 2020-х годах) это создаст в США запрос на классическую либеральную партию, которую будут создавать вторничные республиканцы вместе с остатками Новой Демократической Коалиции и Совета Демократического Лидерства (аналогично в Великобритании возродится Либеральная партия в 1988 году – как и в нашей реальности). Пока происходит эта пертурбация, в Республиканской партии усиливаются правоконсервативные кокусы, и я очень сомневаюсь, что после смерти Термонда Буш Младший будет продавливать десегрегацию (?) Обаме президентом, по всей видимости, не бывать – он так и останется сенатором от Иллинойса. Хотя его могут выдвинуть левые прогрессисты Демократической партии в пику либералам, чьими кандидатами в 2008 будут, скорее всего, или Джо Байден, или Хиллари Клинтон (!) – да, как и сочинил Стивен Кинг. Но этот раскол демократов может привести опять (как и в 1976 году) к борьбе трех основных кандидатам (включая республиканца Маккейна). Маккейн получит 228 голосов выборщиков (включая Виргинию, Северную Каролину и Флориду), Обама – 137 (Калифорния, Миннесота, Орегон и вся Новая Англия, а также Нью-Йорк), а Клинтонша с Байденом в качестве вице-президента соберут урожай от Пенсильвании до Айовы и кое-что на Западе (всего 173 голоса). Опять классический кризис, если прогрессисты не образумятся и не отдадут свои голоса Хиллари. Если образумятся – первая женщина-президент. 2008 год. Одной из тем предвыборной кампании (помимо пресловутого Договора 1965) будет вопрос: должны ли американцы охранять Британскую империю? – по мотивам неизменного участия американских войск при Буше Младшем в британских интервенциях в Ирак и Афганистан. Маккейн – ярый интервенционист. Какова будет на этот счет позиция Хиллари Клинтон? Муж и жена – обое президенты… Так и вижу, какой неисчерпаемый материал эта политическая проза жизни даст Голливуду и неголливудскому Нью-Йорку, особенно в жанре семейной мелодрамы)))))))). В пару семейке Бушей)))))) А уж смотреть «Южный Парк» в этом мире…))))))

ВЛАДИМИР-III: не получается вставить политическую карту этого мира...

ВЛАДИМИР-III:

ВЛАДИМИР-III: Лучше, чем ничего.

ВЛАДИМИР-III: Центральная Америка в 2000 (как говорится, найдите 10 отличий, или хотя бы одно... Старушка-Европа в том же году Ближний Восток в 2000 (Синай и Судан оформлены как бессрочная аренда у Египта) Дальний Восток в 2000 И снова Китай молодой... И снова тревожно в груди...

ВЛАДИМИР-III: Теперь подробно о Германии этого мира. Германия этого мира, наверное, больше всего отличается (по понятным причинам) от оригинала в нашей версии мировой истории, хотя Польша, Румыния и Венгрия могут с ней поспорить. Если альтернативные США – это те же люди в иных условиях, альтернативный СССР – те же люди в тех же условиях, то альтернативная Германия – иные люди в абсолютно иных условиях. Несомненно, немцу, допустим, попавшему из своего реальноисторического 2000 года в альтернативноисторический 2000 год этого варианта мировой истории, было бы адаптироваться гораздо сложнее, чем американцу или постсоветскому человеку на его месте. СССР и США не участвовали во второй мировой войне (ее, как мы помним, в этой альтернативе, не было), не стали сверхдержавами, но, по большому счету, остались самими собой. Великобритания также осталась Британской империей, знакомой нам по истории 1763-1947 гг., в вот Германия изменилась до неузнаваемости, но не так, как в реальной истории, и не так, как рассчитывали создатели национал-социализма. После 1944 года в ее истории наступает полоса неопределенности и непредсказуемости, и даже трудно найти определенных действующих лиц, кроме отдельных долгожителей, которые сумели себя проявить в нашем варианте истории. Вкратце: Германия не развязала вторую мировую войну; Германия осталась в границах августа 1939; Гитлер погиб в результате покушения 8 ноября 1939 в Мюнхене; Германия не одержала побед и не понесла поражений и тягчайших потерь в 1939-1945; Национал-социалистический режим был свергнут в 1944; Новый режим, военно-консервативный по своей сути, тем не менее, проводил пацифистскую политику; В 1945-1949 начался процесс возрождения парламентаризма, хотя реальная власть оставалась у военного правительства; В 1949-1953 роль парламента возрастает, что приводит к реакции военных и перевороту 1953 года; Военный режим 1953-1959 гг., не смотря на свою риторику, логически пришел к той же парламентской системе, которую отвергали авторы переворота 1953 года; После 1960 года консервативно-демократический режим сохраняется и упрочивается за счет сохранения внутри- и внешнеполитической стабильности, что становится самоподдерживающимся процессом; В 1968 году «весна городов» не свергает политический режим, а лишь усложняет его и создает ему дополнительную устойчивость; В 1973-1980 недолгое правление социал-демократов обеспечивает заметный левый крен в политике, но сути германского общества не меняет; Внешнеполитическое одиночество Германии после свержения фашизма в Италии завершилось в 1961 году за счет необходимости противостояния СССР, и эта линия внешней политики позволяет наладить отношения с Польшей и расширить влияние на восток, особенно после 1991 года; Национал-социализм формально не осужден, и его последствия (бегство из страны интеллектуалов, недоверие к Германии ее соседей и всех крупных стран мира) болезненно сказываются на последующей истории Германии; Поскольку не было Холокоста (массового уничтожения евреев), дискуссий на тему преследования евреев в 1933-1944 меньше, но они даже более ожесточенные; Деятельность Коммунистической партии Германии разрешена в 1948-1953, затем запрещена в 1953-1973, и вновь разрешена с 1973 года.

ВЛАДИМИР-III: Подробнее: Германия, лето 1939 года. Хотя германская разведка докладывала не только об интенсивных советско-франко-британских переговорах, но и о параметрах обсуждаемого антигерманского союза, более того немало информации открыто публиковалось в прессе, трехсторонний договор от 25 мая 1939 года стал полной неожиданностью для германского руководства и лично для Гитлера. Привыкши договариваться с «загнивающими демократиями» Запада, а также смотреть свысока на славянских унтерменшей Востока, Гитлер неожиданно для себя оказался в ситуации «окружения» (словечко из тех лет) Германии со стороны 4 наиболее сильных стран Европы: СССР, Великобритании и Франции, к которым автоматически примыкает Польша, а из всех союзников можно положиться только на Венгрию. Франко во главе Испании ничем помочь не мог, позиция Италии аналогична (именно в августе 1939 году доклады Муссолини от лица военного командования указывают на неспособность Италии выдержать сколько-нибудь крупную войну и обеспечить себя необходимым сырьем). Хотя в Югославии у власти находилась группировка, благожелательно относящаяся к Германии, никаких гарантий помощи оттуда ждать не приходилось, и ровно такую же позицию занимала королевская диктатура Румынии. Правые режимы Европы, готовые встать под немецкие знамена в случае ощутимых побед вермахта, отнюдь не горели желанием делить с Германией ее поражение в результате неминуемой войны на два фронта. Аналогичная ситуация сложилась в нашем варианте истории с несостоявшимся испано-германским альянсом в 1939-1943 гг. Согласно опубликованным в 1970-х годах социал-демократическим правительством Германии документам, в германском руководстве все лето 1939 года продолжались горячие споры о том, следует ли рискнуть, и не развалится ли союз СССР с «плутократами» в силу внутренних противоречий. Гитлер отстаивал обе точки зрения, говорил, что Польша не пустит советские войска на свою территорию, а РККА не сможет согласовать действия с западными союзниками, к тому же РККА слаба и т.д., но военные придерживались иной точки зрения, категорически выступая против войны два фронта, и в конце концов перетянули на свою сторону Геринга. Высказывалось даже мнение, что «с Богемией поторопились». Гитлер заявил, что «московский пакт» развалится уже до конца года, а вот тогда можно весной 1940 нанести удар по Польше. На этом и порешили в странный день 23 августа 1939 года, когда в мире ничего не изменилось. В Великобритании переговоры с Москвой рассматривались лишь как средство давления на Берлин. Кроме того, привлекая СССР к обеспечению безопасности стран Восточной Европы, Лондон одновременно пытался избежать того, чтобы эти усилия не толкнули эти страны — как правило, настроенные антисоветски, — в лагерь союзников Германии. В условиях кризиса 1939 года для Франции первостепенное значение имело устранение угрозы со стороны Германии, поэтому Париж более активно выступил за создание антигерманской военной коалиции с участием не только Польши, но и СССР. При этом французское руководство стремилось возложить основную тяжесть войны на своих восточноевропейских союзников. Именно это, как не странно, послужило главным толчком для подписания в Москве Пакта, к которому автоматически присоединилась Великобритания. Польша формально не ставила никаких подписей, но ее военный атташе в Москве был проинформирован о содержании договора, и польское правительство лишь ставило условием отсутствие советских войск в стране до момента начала реальной войны с Германией. Народный комиссар иностранных дел СССР М.М.Литвинов подписанием договора упрочил свое положение и занимал этот пост до 1946 года. Согласно договору о европейской безопасности от 25.5.1939, три державы обязывались прийти на помощь Польше, Литве, Латвии, Эстонии и Финляндии в случае нарушения третьей стороной их независимости и территориальной целостности. В этом случае они обязались объявить войну агрессору и не заключать с ним сепаратного мира. В случае начала военных действий (военная часть договора была секретной и опубликована только в конце ХХ века) РККА должна была выставить 120 пехотных и 16 кавалерийских дивизий, 5 тысяч тяжёлых орудий, 10 тысяч танков, 5,5 тысяч боевых самолётов (план Шапошникова), Великобритания и Франция – аналогичное количество войск. В случае нападения Германии на Польшу, естественно, в войне должна была принимать участие польская армия. Т.о. против 310 дивизий союзников («Новая Антанта» – это выражение на целое десятилетие вошло в обиход) Германия могла противопоставить всего 90 дивизий, из которых 20 не были еще укомплектованы, а Венгрия не могла дать более 10 дивизий. Советскому правительству, однако, не удалось включить в текст договора понятие «косвенная агрессия». Большинство историков сходится на том, что намерение Гитлера начать войну против Польши вопреки всему было неизменным, и в 1940 году в Европе могла разразиться большая война. Ряд сценариев рисуют ее в тех же тонах, как и другие крупные войны ХХ века – мировую войну и ирако-иранскую войну, как войну затяжную, позиционную, изнуряющую обе стороны, но Новая Антанта, согласно этим прикидкам, должна была победить в 1942-1943 гг за счет численного превосходства своих войск и экономической блокады Германии. В случае поражения Германию ожидали территориальные потери (Восточная Пруссия и Данциг должны были войти в состав Польши, Мемель – вернуться к Литве, Венгрия теряет все свои приобретения в 1938-1939 годах, и происходит воссоздание независимых Чехо-Словакии и Австрии, а возможно и независимого Баварского королевства). Советские историки уверенно прогнозировали в случае поражения Германии пролетарскую революцию и свержение Гитлера. Возможно, какие-то из этих прогнозов сбылись бы, но Гитлеру оставалось жить 77 дней. 8 ноября 1939 года в мюнхенском пивном зале «Бюргербройкеллер», где Гитлер каждый год выступал перед ветеранами НСДАП, бывший член Союза красных фронтовиков Иоганн Георг Эльзер вмонтировал самодельное взрывное устройство с часовым механизмом в колонну, перед которой обычно устанавливали трибуну для Гитлера. В результате взрыва 9 человек (в т.ч. Гитлер) было убито и 63 ранено. В нашей реальности в условиях войны Гитлер торопился, ограничившись кратким приветствием в адрес собравшихся, и покинул зал за семь минут до взрыва, так как ему нужно было возвращаться в Берлин. Но здесь он не торопится, произносит большую речь (ее потом опубликовали в полном объеме), и ровно на словах «…мы заставим Польшу ответить, или считайте меня…» произошел мощный взрыв. Гитлер скончался в мюнхенском госпитале после 5 часов борьбы за его жизнь. В нашей реальности в своих мемуарах лидер левонацистского сопротивления Отто Штрассер заявляет о постановочном характере покушения и, как и все прочие авторы теории заговоров, никак не поясняет, в чем был смысл постановки. Аналогичные теории стали множиться и в этом мире, превзойдя по объему все американские теории заговоров на жизнь президентов вместе взятые. Одни авторы (разоблачительная литература выходила сначала за рубежом, а после 1945 – в Германии) считали главным виновником Бормана, другие – Гесса, третьи – обоих, в качестве виновников также называли Геринга и Геббельса, советскую и британскую разведки, католиков-иезуитов и очень много кого еще, само собой жидо-масонов). И только в 1980 в Бразилии вышла в свет наделавшая много шума книга самого Эльзера «Как я убил Гитлера». В ней автор, к тому времени уже умерший в Сан-Паулу в возрасте 77 лет, подробно – даже излишне подробно – повествует обо всех обстоятельствах покушения и рассказывает, как ему удалось беспрепятственно добраться до Бразилии и прожить все эти годы совсем недалеко от здания германского консульства. Книга эта вызвала неоднозначную реакцию – историки всего мира по сей день разделены на два противоборствующих лагеря по вопросу подлинности этого источника. Издатель – крупный бразильский газетный магнат – выходец из Югославии Ж.Банашкевич утверждает, что рукопись пришла ему лично по почте спустя неделю после смерти Эльзера под чужой и так и оставшейся неизвестной фамилией. В общественном сознании этого мира Гитлер так и не стал мегазлодеем и понятием нарицательным, оставшись одним из европейских диктаторов 1930-х годов. Немцы оплакивали его смерть, но впоследствии начали забывать эту личность, пока интерес к Гитлеру не возродился в конце ХХ века в связи с публикацией во многих странах ранее засекреченных документов. Для антифашистов и вообще левых Гитлер был жупелом, но на его кончину они все отреагировали довольно слабо – все обозреватели подчеркивали, что Германия вступает в полосу неопределенности, и смерть Гитлера может стать лишь мелким эпизодом назревающих крупных событий – на этом сошлась пресса самых разных стран, включая СССР, Великобританию, Францию, США, Италию и Японию. Смерть Гитлера однозначно отменяла войну с Польшей. В германском руководстве моментально началась борьба за власть, которая не прекращалась ни на день до самого свержения нацистского режима в 1944, и которая поглощала все ресурсы, предназначенные на что-либо иное. Гитлер фактически не оставил после себя преемника. То ли он рассчитывал на личное бессмертие, то ли не желал заниматься этим вопросом в ближайшие годы, но гитлеровский режим остался без вождя в самый неподходящий момент. Формально преемников у Гитлера с 1.9.1939 было два – Герман Геринг и Рудольф Гесс, однако это решение было принято Гитлером на фоне начавшейся войны с Польшей на заседании рейхстага, а если войны нет, то и решение не принято. Несмотря на сращивание аппарата управления НСДАП с правительством Германии, они все же различались, в т.ч. по персональному составу. Формального заместителя главы германского правительства – вице-канцлера не было с момента отставки фон Папена 7 августа 1934 года. Должности вице-президента в Германском Рейхе не существовало. Вторым по значимости после Гитлера высшим должностным лицом оказывался президент рейхстага Герман Геринг. В НСДАП была формальная должность заместителя фюрера партии, которую с 21.4.1933 занимал Рудольф Гесс. При нём для руководства текущей партийной жизнью в июне-июле 1933 года был создан Штаб заместителя фюрера, который возглавлял с того же времени Мартин Борман. Для обеспечения деятельности Гитлера как вождя партии в 1934 году под руководством рейхсляйтера Филиппа Боулера была создана личная Канцелярия руководителя партии (Kanzlei des Führers der NSDAP). Текущее руководство партийной работой по различным направлениям осуществлял «Рейхсляйтунг» — Имперское руководство Национал-социалистической немецкой рабочей партии (Reichsleitung der NSDAP), состоявший из главных управлений НСДАП и партийных служб. Во главе такого управления, как правило, стоял рейхсляйтер НСДАП. В ноябре 1939 рейхсляйтерами НСДАП значились: Мартин Борман — начальник Штаба заместителя фюрера; Макс Аманн — руководитель партийных издательств; Филипп Боулер — начальник Канцелярии руководителя партии; Вальтер Бух — председатель Высшего партийного суда НСДАП; Йозеф Геббельс — руководитель Управления пропаганды рейха (Reichspropagandaleiter); Герман Геринг – президент рейхстага; Генрих Гиммлер — рейхсфюрер СС; Вильгельм Гримм — председатель 2-й палаты Высшего партийного суда НСДАП; Рихард Дарре — руководитель Имперского управления НСДАП по аграрной политике; Отто Дитрих — пресс-секретарь НСДАП; Роберт Лей — руководитель Организационного управления НСДАП и одновременно — руководитель Германского трудового фронта; Виктор Лутце — начальник штаба СА; Альфред Розенберг — руководитель Внешнеполитического управления НСДАП и одновременно — уполномоченный фюрера по контролю за общим духовным и мировоззренческим воспитанием НСДАП; Карл Филер — руководитель Главного управления муниципальной политики НСДАП; Ганс Франк — руководитель Юридического управления НСДАП; (Рейхсляйтер правого управления/юристпроденции/юридического управления) Вильгельм Фрик — руководитель депутатской фракции НСДАП в Рейхстаге; Константин Хирль — руководитель Имперской трудовой службы; Адольф Хюнляйн — руководитель Национал-социалистического автокорпуса (NSKK); Франц Ксавер фон Эпп — руководитель Военно-колониального управления НСДАП; Франц Ксавер Шварц — имперский казначей НСДАП; Бальдур фон Ширах — руководитель гитлеровской молодежи (Гитлерюгенда). Эти 22 человек, включая Гесса, собрались через сутки после смерти Гитлера в Берлине с целью решать дальнейшую судьбу партии и государства. Гесс почти сразу же потребовал назначения себя на пост фюрера партии (впоследствии Геринг в своих мемуарах отметит «исключительную наглость», с которой было высказано это требование). Почти все присутствующие отвергли требование Гесса. Геббельс вообще заявил, что фюрером партии может быть только Гитлер, жив он или мертв. Договорились создать Имперское Управление НСДАП из 5 членов, которыми стали Гесс, Борман, Геббельс, Гиммлер и – совершенно неожиданно – Вильгельм Гримм. Этот последний – до 1939 малозначимый функционер из Франконии – был выдвинут случайно, чтобы не допустить в состав Имперского Управления Геринга. Геринг, очень обиженный решением не в его пользу, наговорил резкостей (в мемуарах, желая обелить себя, Геринг утверждает, что уже тогда в открытую критиковал Гитлера, но другие участники совещания этого не подтвердили). Зато Геринг сумел получить пост президента Рейха, который с 19.8.1934 был слит с постом рейхсканцлера, а рейхсканцлером оказался Гесс. Геринга на посту главы рейхстага сменил Вильгельм Фрик. Таким образом, власть в Германии была распределена между семью людьми, которые терпеть не могли друг друга. Борьба усугублялась тем, что в системе национал-социалистического режима один человек мог занимать сразу несколько должностей разного плана (например, Геринг к ноябрю 1939 года был одновременно Председателем Рейхстага Германии, Министром-президентом Пруссии, Рейхсштатгальтером Пруссии, Генеральным уполномоченным по четырёхлетнему плану, Генеральным уполномоченным по сырьевым и валютным вопросам, Рейхсминистром авиации Германии, Президентом Государственного совета Пруссии, Рейхсфорстмейстером лесного хозяйства Рейха и Главнокомандующим Люфтваффе), а также тем, что несколько учреждений занимались одним и тем же делом (Геббельс боролся против Розенберга, Хирль – против Лея и т.д.)

ВЛАДИМИР-III: Похоронные и памятные церемонии в честь Гитлера продолжались около месяца, а затем сразу же началась борьба внутри НСДАП с «франконской группировкой». Вильгельм Гримм, человек весьма недалекий, но которому неожиданный карьерный рост вскружил голову, пожелал сам стать руководителем партии и начал создавать вокруг себя группу сторонников – в основном выходцев из Франконии. К нему примкнул Юлиус Штрейхер, который помимо издания «Штурмовика», занимал должность гауляйтера Франконии. Штрейхер, вообще личность скандальная, считал необходимым «возрождение национал-социализма», придание ему «боевого национал-революционного» характера. В декабре 1939 Штрейхер заявил, что «национал-социалистическая революция не закончена» и призвал гнать предателей из партии. Он обвинил Геринга (с которым в контрах с 1937 года) в назначении на министерские должности евреев (Геринг действительно назначил в ноябре 1939 своего заместителя полуеврея Эрхарда Мильха рейхсминистром авиации и именно в связи с этим делом произнес свою знаменитую фразу: «Я сам буду решать, кто здесь еврей, а кто нет»). Штрейхер просто взбесился, каждый номер «Штюрмера» начинался с резкой критики Геринга лично и его креатур. Гораздо хуже для Бормана выглядел тот факт, что к франконской группировке присоединился его тесть – председатель Высшего партийного суда НСДАП Вальтер Бух. Бух уже давно находился в конфликте с Леем. Последний, естественно, примкнул к сторонникам Бормана. В это время экономика Германии переживает не лучшие времена. Платежный дефицит и почти полное исчерпание валютных ресурсов к октябрю 1939 повлекли серьезный кризис, который продолжался до 1941 года. Рабочим снизили заработную плату. В ответ начались забастовки, которые Штрейхер умело разжигал, обвиняя правительство в «еврейском заговоре», а Геринга публично назвал импотентом. Это уже перешло все рамки, и в феврале 1940 Штрейхер арестован гестапо, снят со всех должностей и отправлен в концлагерь. Гримм и Бух выведены из руководящих органов НСДАП и назначены на мелкие должности. «Франконская революция» потерпела поражение. Однако забастовки продолжаются, крестьяне требуют раздела помещичьих земель, берлинский Немецкий клуб господ обсуждает возможность реставрации в Германии монархии во пользу сына все еще живущего в Нидерландах свергнутого кайзера Вильгельма. Вопреки распространенному мнению, режим НСДАП уничтожил или загнал в подполье не все политические, общественные, профсоюзные и политико-религиозные организации, существовавшие в веймарскую эпоху, а то и ранее. Некоторые из них дожили почти до 1945 года. Например, в нашей реальности в 1940 году вполне легально в Германии действовали: Евангелический социальный конгресс, Евангелический союз за охрану немецко-протестантских интересов, Имперское объединение католиков-рабочих Германии, Национальный клуб, Немецкая дворянская ассоциация, Немецкая протестантская ассоциация, Немецкий клуб господ, Общество экономической политики, Союз Густава-Адольфа, Союз немецких реформаторов-почвенников и Союз немцев. Хотя все они относились к крайне правой части политического спектра, эти организации не были связаны с НСДАП и играли роль оппозиционных дискуссионных клубов. Внешняя политика Германии в первые полтора года после смерти Гитлера не выглядит сколько-нибудь четкой и вразумительной. Рейхспрезидент Геринг считал необходимым противопоставить Новой Антанте «союз национальных сил Европы» и с этой целью предпринял несколько поездок в Италию, Югославию и Венгрию, но результаты не впечатляли. Муссолини с большим скепсисом смотрел на новое «коллективное руководство» Германии и даже заявил о его скором крахе. Правительство Великобритании считало, что новое германское руководство будет более миролюбивым, но сохраняло приверженность договору с СССР и гарантиям Польше. В Польше продолжаются польско-немецкие конфликты. Гесс сразу же стал призывать к установлению добрых отношений с Великобританией, считая это залогом нейтрализации Новой Антанты, а также вновь предложил Великобритании пакт, предусматривающий гарантии со стороны Германии ее колониальной империи в обмен на возвращение Германии отнятых у нее в 1919 колоний. А вот Борман склонялся к возобновлению союза с Польшей и компромиссному решению проблемы Данцига и Польского коридора. В идеале это должно было разложить антигерманский Пакт, изолировать СССР и создать германо-польский антисоветский союз. В этом Бормана поддерживал Гесс, но Борман категорически не разделял англомании Гесса. Т.о., у каждого из высших руководителей Германии была своя внешнеполитическая программа, свои каналы связи с заграницей, агенты влияния и проч. На этом фоне самой незначительной фигурой в германской внешней политике выглядел рейхсминистр иностранных дел фон Риббентроп. Он не входил ни в какие двадцатки или пятерки руководства НСДАП и часто казался всего лишь пресс-секретарем своего ведомства. В германском МИДе традиционно было много противников нацистского режима. После короткой передышки вслед за крушением «франконской группировки» в руководстве НСДАП началась борьба между Борманом и Гессом. Борман, будучи секретарем НСДАП, активно продвигал на ключевые посты своих людей. Гесс попытался противопоставить растущему влиянию Бормана правительственные структуры. С целью борьбы с экономическим кризисом Борман летом 1940 предложил создать специальный партийный комитет во главе с самим собой, Леем и Дарре для более рационального использования трудовых ресурсов, но комитет, уже будучи создан, столкнулся с резкой оппозицией со стороны отдельных министерств и так и не смог развернуть свою деятельность. На съезде НСДАП в сентябре 1940 (съезды продолжали регулярно проходить в Нюрнберге) произошло публичное столкновение Гесса и Бормана по совершенно пустячному поводу, дело дошло до ругани в микрофон, и Геббельсу с Герингом пришлось их мирить. Борману удалось заменить Бальдура фон Шираха на посту руководителя Гитлерюгенда своим человеком – 27-летним Артуром Аксманом, и он замыслил полную смену «старой гвардии» в НСДАП своими молодыми выдвиженцами, которые будут всем ему обязаны. Гесс на совещаниях в декабре 1940 – апреле 1941 часто выступал категорически против кадровых назначений, но как правило безуспешно. Геринг считал, что Гесса следует ограничить в его полномочиях главы правительства, оставить ему только контроль над экономическими министерствами, а остальные – переподчинить рейхспрезиденту. В 1940 в Европе все же случилась война. Муссолини не мог слишком долго жить в мире: эстетика мужественной фашистской итальянской расы не позволяла. Итальянское правительство напало на Грецию, будучи уверенным в ее быстром разгроме и нейтралитете остальных держав (у Франции хватало забот в Тунисе и Сирии, правительство Великобритании пыталось помирить Китай и Японию и предотвратить вмешательство в войну в Китае СССР и США). Греция не относилась к числу стран, которые получили гарантии независимости от Новой Антанты, и Муссолини почему-то был уверен, что в Париже, Лондоне, а тем более в Москве, смирятся с разгромом Греции. Муссолини к тому же считал, что греческая армия не будет сопротивляться. В директиве о начале войны говорилось, что в результате наступления итальянских войск в Греции возникнет тяжелый внутриполитический кризис, который будет способствовать достижению успеха малыми силами и в минимальные сроки. Однако, греческое правительство и народ сказали «Нет!» (день Охи), раздирающие греческое общество конфликты на время были забыты, а сопротивление греческих войск оказалось достаточно стойким и эффективным. В нашем мире эта война произошла как часть второй мировой войны с учетом соотношения сил в Европе после разгрома Франции и в условиях господства на континенте германских войск и германской политики. Здесь это относительно изолированная война, и, хотя итальянскому военному командованию не приходилось отвлекаться на другие театры военных действий, как в нашей истории, кампания для итальянских войск оказалась столь же неудачной. С октября 1940 по сентябрь 1943 итальянские войска только убитыми потеряли в Греции и Албании 291 тысячу солдат и офицеров, высадить десанты в глуби греческой территории им не удалось, а в мае 1941 греческие войска заняли Додеканес. Франция и Великобритания, особенно последняя, оказали Греции огромную военную, экономическую и внешнеполитическую помощь. Была создана греческая авиация дальнего действия (фактически британские добровольцы), которая стала в ответ на итальянские авианалеты бомбить итальянское побережье Сицилии и Южной Италии, атаковала итальянский флот. Британский военный флот через Средиземное море обеспечивал доставку грузов в порты Греции. Немало добровольцев отправилось в Грецию из Франции. Позиция СССР была более умеренной, но запрещенная Коммунистическая партия Греции поддержала свое правительство, и постепенно советское руководство стало усиливать поддержку Греции, рассчитывая таким образом взять реванш за поражение в Испании. Поскольку фашистская Италия воевала против крайне реакционного, монархо-фашистского режима, поддерживать который в Москве не хотели, риторика советских газет и пропагандистов строилась на том, что СССР помогает «трудовому народу Греции, руководимому Коммунистической партией». Муссолини неожиданно оказался в окружении враждебной коалиции и несколько раз обсуждал с соратниками перспективу открытой войны с Антантой, но за все 3 года до этого не дошло. Греческие потери были меньше итальянских, но доходили до 100 тысяч убитыми. Итало-греческая война разделила правую авторитарную Европу, в т.ч. потому, что это была война не между «национальными силами» и «либеральной плутократией», а между сходными режимами. Правительства Польши, Румынии и Югославии однозначно поддержали Грецию (югославское правительство опасалось, что его страна станет следующей жертвой итальянской агрессии), правительство Болгарии и Венгрии заявили о нейтралитете (как и Турция), а в Германии естественным образом разные политики в руководстве НСДАП по-разному видели этот конфликт и роль Германии в нем. Борман считал, что Германия должна помочь Италии, но Греция не должна быть полностью оккупирована итальянскими войсками, хотя по итогам войны британское влияние в стране должно быть ликвидировано. Гесс, наоборот, считал, что необходим компромисс с Великобританией, и в обмен на прекращение войны с передачей Италии Южного Эпира и Ионических островов, британское правительство должно признать германскую сферу влияния севернее Греции (т.е. в Болгарии, Венгрии, Румынии и Югославии), а Италия может получить «дополнительные компенсации» в Африке. Геринг склонялся к позиции Бормана. Месяцы шли, война затягивалась. В апреле 1941 германское правительство начинает активную помощь Италии вооружением и пилотами-добровольцами. Складывалась весьма забавная ситуация, когда нередко в небе над Грецией, Албанией и Ионическим морем на самолетах с греческими и итальянскими опознавательными знаками между собой сражались германские и британские летчики. Министр-президент диктатор Греции Иоаннис Метаксас сразу же после начала войны принял британскую и французскую военную и экономическую помощь, а после его смерти его преемник Александрос Коризис подписал с Великобританией и Францией договор о взаимной обороне в Восточном Средиземноморье, но настоящим героем войны стал главнокомандующий греческими войсками генерал Александрос Папагос. В Африке власти британских колоний фактически начали открытую поддержку партизанского движения в Эфиопии. Внешнеполитическая программа Гесса в апреле 1941 года была отвергнута. Хотя ему удалось подписать с Великобританией торговое соглашение, установившее в т.ч. стабильный обменный курс: 10 рейхсмарок = 1 фунт стерлинг. В мае 1941 Борман предложил Герингу занять одновременно пост рейхсканцлера, Гесса переместить на незначительную должность (куда-нибудь в Австрию), а вице-канцлером назначить свою новую креатуру – Вильгельма Шепманна, которого он вытащил с мелкой должности в Дрездене. Об этом разговоре кто-то доложил Гессу, находившемуся с поездкой на юге Германии, и Гесс психанул, сел в личный самолет в Хаунштеттене в Аугсбурге и срочно вылетел (вместе с пилотом) в Великобританию через воздушное пространство Швейцарии и Франции. Он рассчитывал вернутся в Берлин с германо-британским договором о разделе сфер влияния в Европе и тем самым победить своих врагов. В нашем варианте истории это бегство было связано с разными взглядами на дальнейшее ведение второй мировой войны в целом, Гесс был арестован британскими властями и затем в качестве военнопленного и заключенного провел остаток своей долгой жизни в лагере военнопленных, а затем в тюрьме Шпандау. Здесь же фактический побег из Германии главы ее правительства произвел в Великобритании, Германии и по всему миру ошеломляющее впечатление. Как и в нашем варианте истории, британское правительство долго не могло понять, что Гессу нужно от Англии: какие предложения Гесс может сделать по греческому вопросу, может ли он прекратить поддержку итальянских войск в Греции и Албании, куда фронт переместился с греческой территории? А Гесс долго и нудно рассказывал британской стороне о своих конфликтах с другими членами руководства НСДАП, и складывалось впечатление, что он желает, чтобы Великобритания «вернула ему былую власть и полномочия» (Черчилль в мемуарах). В Германии Гесс на следующий же день был (реал) объявлен сумасшедшим, его полномочия по ведению любых переговоров с британским правительством аннулированы, и Борман, несмотря на разгорающийся крупнейший международный скандал, почувствовал себя удовлетворенным. В германском МИДе сочиняли анекдоты: «Би-би-си сообщает: германские рейхсканцлеры сегодня больше не прилетали», «Аугсбург – город германского подъема!», «1000-летний Рейх стал 100-летним, одним нулем стало меньше» (реал). Советское и французское правительства заподозрили Великобританию в проведении каких-то особых переговоров с Германией, и потребовалась обширная дипломатическая переписка, чтобы развеять сомнения. Гесса официально принял премьер-министр Великобритании Галифакс, но их переговоры ни к каким последствиям не привели, и беглый рейхсканцлер поселился в поместье своего шотландского друга герцога Гамильтона Дангавел-хаус. Через три дня германский консул сообщил Гессу, что тот лишен всех постов и должностей, исключен из НСДАП, и рассматривается возможность лишения его германского гражданства. Гесс вернется в Германию только в 1961 году по всеобщей амнистии. Эти приключения стали сюжетом для трех художественных фильмов (одного германского) и целого британского сериала.

ВЛАДИМИР-III: Летом 1941 года мир (если не считать Италии, Греции, Албании, Китая и Японии) жил в мире. Естественно, с августа 1939 года уже накопилось достаточное количество перемен в жизни, пожалуй, большинства отдельных людей этого мира, и если бы мы жили в мире неоплатоников, такое резкое изменение траекторий личных судеб людей привело бы к нарушению гармонии небесных сфер. И «громкий чавкающе-рвущий звук» (Стивен Кинг 11.22.63) уже должен был звучать над Землей. Но мы живем в мире Эпикура, чьи атомы могут отклониться без всякого вреда от своей траектории. Люди могли только догадываться, мимо какой развилки они прошли летом 1939 года, но даже эти догадки были далеки от реальности. В Германии некоторые политики считали, что вермахт в состоянии разгромить любую другую страну мира по отдельности, хотя военные по-прежнему предостерегали от повторения кошмара Великой войны на два фронта, и при этом Новая Антанта отнюдь не проявляла тенденцию к распаду – наоборот, она к лету 1941 дружно поддерживала Грецию. В Лондоне и Париже политики и военные были уверены, что повторилась бы позиционная война 1914-1918 годов, а поэтому главное внимание уделялось доведению до идеального состояния укрепленных районов и тактике быстрой переброски резервов на угрожаемые направления. Танки по-прежнему считались вспомогательным оружием пехоты. В СССР также стойко сохранялась уверенность в неизбежности пролетарской революции в Германии, и все новости о борьбе в верхах Третьего Рейха трактовались как признаки скорого краха режима. В отсутствии такого крупного события как вторая мировая война, на первый план выходили те войны, перевороты и прочие кризисы, которые в нашей истории остались мелкими второстепенными и третьестепенными событиями. В 1941 произошла перуано-эквадорская война, в Венесуэле приход к власти Исайяса Медины Ангариты, который считался симпатизантом итальянского фашизма, привел, однако, к прямо противоположным последствиям («страна стала просыпаться от вековой спячки» - как описал это Гарсия Маркес в ОСЕНИ ПАТРИАРХА), а в Панаме проамериканский военный переворот устранил президента Арнульфо Ариаса Мадрида. Также вновь обостряется ситуация в Сирии, в Палестине продолжаются арабо-еврейские столкновения. Но основное внимание всего мира по-прежнему приковано к японо-китайской войне. В Германии население переживает последствия финансового кризиса 1939-1940, ряд экономистов убеждают правительство сбалансировать расходную часть бюджета, наращивать экспорт и развивать ряд новых технологий, среди которых в первую очередь телевидение. В 1940-х в невоюющей Европе и США произошла телевизионная революция (в нашем варианте истории ее лет на 5-8 замедлила вторая мировая война). В США уже в 1945 году было 5 млн. телевизоров, а в 1950 эта цифра сравнялась с количеством радиоприемников. Теми же темпами телевизионизация происходит в большинстве стран Европы и в СССР, хотя в СССР теле- и радиоприемников гораздо меньше и зачастую они общественного пользования. Впоследствии эта инновационная революция позволит развить Сеть Интернет на 10-12 лет раньше нашей реальности – именно в Британской империи, где возник стимул необходимости быстрой передачи информации на большие расстояния. В условиях конфликтов в верхах НСДАП искусство и повседневная жизнь рядовых немцев, и ранее не настолько идеологизированная, как в СССР, еще больше отдаляется от идеологий. В кинотеатрах и на телевидении преобладают развлекательные фильмы и легкая музыка. Сохраняет популярность западный джаз и его многочисленные немецкие переделки. Геббельс, однако, начинает в 1941 году борьбу за усиление идеологизации культуры в духе национал-социализма, создает конкурирующую с UFA кинофабрику «Новое Немецкое Кино» и пытается создать пропагандистский телевизионный канал. Летом 1941 года Мартин Борман мог считать себя уже на вершине власти. Конкуренты либо устранены и отправлены в концлагеря, либо эмигрировали, как Гесс. На все крупные посты назначены люди, подобранные лично Борманом, иногда выдвинутые из низших слоев управления НСДАП. В 1941 году происходит настоящая кадровая революция, которая не оставляет шансов Герингу, все более превращающемуся в свадебного генерала на своих обоих постах – рейхсканцлера и рейхспредизента. Его заместители также подобраны Борманом. Странным образом, одним из таких заместителей становится дослужившийся к 1944 году до рейхсминистра, ответственного за 4-летний план, советский агент Вилли Леман. Он избежал провала в 1942 году и уже после свержения национал-социалистического режима бежал в СССР. Во внешней политике Борман придерживался мирного курса и старался сигнализировать об этом правительствам Новой Антанты в надежде, что это миролюбие позволит развалить коалицию большевиков с «загнивающими демократиями», хотя и не прекращал военно-технической помощи Италии в войне с Грецией. Поскольку Борман полагал, что самым слабым звеном в Новой Антанте является Польша, был выдвинут план отрыва польского политического режима от союзников путем урегулирования территориальных споров и поддержки польских территориальных претензий к другим странам (в первую очередь к СССР). Здесь Борману кое-что удалось: в январе 1942 года заключен германо-польский договор о Данциге и Польском коридоре. Германия гарантировала польские границы 1921 года, но взамен польское правительство соглашалось с присоединением к Германии Данцига и создания двух экстерриториальных автобанов, связывающих Восточную Пруссию с остальной Германией (построены в 1942-1944 за счет правительства Германии), при этом польские власти получали право на экстерриториальную торговую зону в Данцигском порту. Это дипломатическое решение, которое впоследствии будет оценено как «вечный мир» Польши и Германии, выгодное обеим странам, поначалу вызвало острое недоверие в Москве, Париже и Лондоне. Февральский кризис 1942, когда произошло присоединение к Германии Данцига – последнее территориальное расширение Германии в Европе, привел к мобилизации вооруженных сил и едва не вылился в войну, которую должно было предотвратить Московское соглашение 24 мая 1939 года. Численность вермахта была доведена до 2 млн. солдат и офицеров, РККА – до 5 млн., французские войска даже заняли оборонительные позиции на Линии Мажино. Но в марте 1942 в Данциге проведен плебисцит, который легитимизировал присоединение этого города, в котором НСДАП уже стояли у власти с 1933 года. Еще один кризис в Европе был преодолен. В декабре 1941 года Борман способствовал заключению торгового договора с Великобританией. Курс рейхсмарки упал с 10 до 11,5 за 1 фунт стерлингов. Внутри Германии Борман боролся с малейшей оппозицией своей власти, прежде всего внутри НСДАП, и удивительным образом игнорировал оппозицию за пределами партии, считая ее полностью ликвидированной и не опасной. Однако это не мешало начать новые идеологические кампании. Еще до смерти Гитлера Борман считался одним из главных противников влияния католической церкви и христианства вообще, и в 1942 году он получил возможность начать дехристианизацию. Вообще, подобные кампании борьбы с влиянием католицизма и религии в целом происходили отнюдь не только в СССР: в Испании, как после прихода к власти Народного фронта в 1936, так и до – еще в XIX веке, в Португалии после революции 1910 года, во Франции в связи с секуляризацией образования и вообще начиная с 1789 года, в Мексике после революции 1910-1917 гг., не стоит забывать о Культуркампфе Бисмарка, в Италии Муссолини примирился с церковью только в 1929 году, а конфликт Савойской династии с папой начался еще в процессе Рисорджименто. Секуляризацию католических монастырей проводит не только австрийский император Иосиф II – еще во Франкском государстве Карл Мартелл провёл секуляризацию в 1-й половине VIII века и раздал конфискованные земли знати, также секуляризация церковных земель неоднократно случалась в Византии, вопреки мнению о «симфонии» церкви и государства в этой стране. В Турции режим Кемаля Ата-Тюрка заметно уменьшил роль ислама в общественной и политической жизни. В этом отношении религиозная политика Бормана была не хуже и не лучше других примеров. Он провозгласил необходимость создания «немецкого христианства», не связанного с Римом, а еще лучше – возрождение древнегерманского язычества. Протестантские организации положительно откликнулись на первую инициативу, но католики оказывали явное сопротивление, и все шло к разрыву Конкордата с Ватиканом 1933 года. Папа Римский обратился за посредничеством к Муссолини, который нуждался в поддержке католической церкви в ходе затянувшейся неудачной войны с Грецией и даже заявил о защите албанских католиков от православных греков. К 1944 году Борман готовил крупную религиозную реформу - «национализацию церкви». Другая проблема возникла в результате административной реформы Бормана. Германия вплоть до ХХ века сохраняла черты феодальной раздробленности и самые разнообразные проявления партикуляризма (например, единый размер железнодорожной колеи в Германии появился только в 1920 году – спустя полвека после объединения – за счет перехода Баварских и Саксонских железных дорог на общегерманский стандарт). К началу 1930-х Германия состояла из 14 свободных государств (республик) и 3 вольных ганзейских городов, которые на федеративной основе входили в состав Германского Рейха. Из них Пруссия занимала 62% территории всей Германии, а ее население достигало 60% общегерманского. Пруссия делилась на 12 провинций, которые по территории и населению нередко превышали более мелкие государства в составе Германии. Проекты изменения территориального деления Германии возникали еще в средневековье (Священная Римская Империя германской нации делилась на налоговые округа), но проходили века, проходили десятилетия с момента объединения Германии в 1871, а партикуляризм по прежнему процветал, и династический принцип после 1918 и свержения монархий во всех мелких королевствах и герцогствах Германии переродился в региональный принцип, по которому жители Мекленбурга или Бадена продолжали ощущать себя чем-то отдельным от Пруссии. В самой Пруссии также наблюдался сепаратизм, особенно в Нижней Саксонии. Казалось бы, нацистский режим мог, не считаясь с местными партикуляризмами, с которыми он успешно боролся в 1933 году, одним росчерком пера изменить существующее положение вещей, но к 1939 и даже к 1944 почти ничего не изменилось – разве что Мекленбург-Штрелиц присоединился к Мекленбургу-Шверину. В нашей истории понадобилась вторая мировая война, полностью перелопатившая Германию, чтобы в ФРГ, а затем в Восточной Германии, появились пропорциональные по территории и населению земли (или области – гау). В 1938 на территории присоединенной Австрии и Судет появились имперские гау (в средневековье слово «гау» употреблялось в значении «графство»), но по-прежнему существовали Гессен, Бавария, Тюрингия, Баден, Вюртемберг и другие более мелкие административные подразделения, хотя их реальная автономия в 1933 была уничтожена. Но символы играют огромную роль, и в 1943 Борман провел наконец административную реформу, разделив Германию на 40 гау, соответствовавшие территориальным подразделениям внутри НСДАП. Бавария лишилась Пфальца (который был слит с Сааром) и разделилась на 5 гау, Данциг вошел в состав Восточной Пруссии, часть Судетеланда присоединена к Верхней Силезии. Реформа очень не понравилась местному партийной активу НСДАП на юге страны, а тем более – сохраняющим популярность немецким монархистам разных королевств. Некоторые историки считают, что именно административная реформа стала спусковым крючком, который привел в действие весь механизм заговора июля 1944. Также Борман активизировал мероприятия по депортации из страны евреев и цыган. Сотни тысяч людей нередко доставлялись к пограничным пунктам пропуска и оказывались на ничейной территории, а с 1941 их начали сажать в лодки и отправлять в открытое море – в основном в сторону Дании. Цыгане к лету 1944 были депортированы поголовно, а из 460 тысяч евреев, включая полуевреев, проживавших на территории всего Рейха в 1939, в 1944 оставалось 180 тысяч. Еврейские историки нашли документы и свидетельства о физическом уничтожении 12 тысяч евреев на протяжении 11 лет, правда, большая часть убитых были уничтожены в качестве коммунистов, социал-демократов и иных политических противников нацистского режима. Готовилась также депортация с территории Германии (не считая Протектората Богемии и Моравии) 800 тысяч чехов, 760 тысяч поляков, 120 тысяч словенцев. Германия, по замыслу Бормана и его единомышленников, к 1950 должна была стать мононациональной страной. Последним крупным конфликтом в руководстве НСДАП стала борьба Бормана с Гиммлером. На сей раз Борман был не обороняющимся, а нападающим. Устранив франконскую группировку, Гесса и нейтрализовав Геринга, Борман считал необходимым подчинить себе СС, лишив эти партийные войска статуса «государства в государстве». Гиммлер еще с 1939 года занимал должность министра внутренних дел (его предшественник Фрик перешел на должность президента рейхстага), но в 1943 Борман настоял на его замене сначала человеком Гиммлера – Гейдрихом [на Гейдриха, действительно, покушались чешские заговорщики, действительно в 1942, но здесь он остался жив], а затем своим человеком – Зигфридом Каше. Гиммлер считал Каше – выходца из СА – своим личным врагом и врагом СС. За Каше вновь, как и в 1934, вступился Геринг, и началось противостояние СС во главе с Гиммлером рейхспрезиденту и правительству. В прессе уже замелькали статейки, в которых намекалось на расовую неполноценность Гиммлера, которая «написана у него на лице». В декабре 1943 года Гиммлер заявил о своей отставке со всех постов (он был Рейхсфюрером СС, шефом Гестапо, Имперским комиссаром по вопросам консолидации германского народа и Исполняющим обязанности начальника Главного управления имперской безопасности) и фактически оказался под домашним арестом. Начался распад всей организации СС, которую Борман желал подчинить своему личному контролю и подчистить от сторонников Гиммлера. Поскольку война в 1939 году не случилась, мероприятия по превращению СС в полноценные войска после смерти Гитлера осуществлялись очень медленно. Для Бормана и Геринга Гиммлер всегда был проблемой, и поэтому даже в 1943 году СС насчитывала всего 3 дивизии, Лейбштандарт СС «Адольф Гитлер» и несколько юнкерских школ. И вот, в начале 1944 года, когда Борман полностью подчинил себе партию и государство, сформировался военный заговор, который в июле 1944 свергнет его и весь нацистский режим. Армия до самого 1944 сохранила известную автономию. Главнокомандующий вермахта с 1938 года Вильгельм Кейтель, как и многие военные, ничуть не симпатизировал Борману. Борман, в пылу внутрипартийной борьбы, мало обращал внимание на армию, считая, что усиление роли военных в стране невозможно, и военный переворот обречен на поражение (кивали на подобные опасения в 1934 году, которые не оправдались). С другой стороны, две «военные тревоги» - в 1939 и 1941 годах, когда численность вооруженных сил Германии быстро увеличивалась до 1,6 и 2,0 млн. человек соответственно, внушали Борману и его окружению тревогу. Была разработана реформа партийного контроля над армией, предусматривающая создание института военных комиссаров, подчиненных особому отделу Имперского руководства Национал-социалистической немецкой рабочей партии, руководителем которого Борман собирался назначить Геббельса, в преданности которого не сомневался. Однако в первые месяцы 1944 года Геббельс оказался замешан в новом «революционном» движении внутри НСДАП. Экономический кризис 1939-1941 гг обострил конфликты между рабочими и предпринимателями, забастовки происходят практически легально и иногда под прикрытием местных организаций НСДАП, среди «старых бойцов» и особенно молодежи внутри НСДАП распространяются лозунги «завершим революцию» и «додавим буржуазию». Геббельс счел необходимым возглавить это движение, и в мае 1944 по радио призвал к продолжению национал-социалистической революции. Борман со своей стороны счел это выступление едва ли не мятежом, но конфликт быстро замяли, хотя Геббельс не получил контроля над вермахтом.

ВЛАДИМИР-III: ВЛАДИМИР-III пишет: В кинотеатрах и на телевидении преобладают развлекательные фильмы и легкая музыка. Что слушали и смотрели в мирной Германии начала 1940-х годов? <iframe width="560" height="315" src="https://www.youtube.com/embed/0A0qphqnPTg?controls=0" title="YouTube video player" frameborder="0" allow="accelerometer; autoplay; clipboard-write; encrypted-media; gyroscope; picture-in-picture; web-share" allowfullscreen></iframe> ...нет, я глуп, и до меня принципиально не доходит, как сделать, "чтобы картинка ожила"... После долгих мучений: https://in.hitmo.top/song/3483152 - Руди Шурикке МАЛЕНЬКИЙ ФОРЕЙТОР. https://in.hitmo.top/song/3537382 - Зара Леандер ЕГО ЗОВУТ ВАЛЬДЕМАР

ВЛАДИМИР-III:

ВЛАДИМИР-III:

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) Еще одним поводом для беспокойства руководства НСДАП в отношении вооруженных сил стало резкое изменение ситуации в Средиземноморье. Война Италии и Греции летом 1941 перешла в позиционную стадию. Продолжались авиационные дуэли: этакий малый вариант «битвы за Англию» в нашем мире – за три года Греция потеряла 102 самолета (в основном британские и с британскими летчиками), Италия – 188 (итальянские и германские, часть с германскими летчиками). Фронт проходил южнее Тираны и Дуреса. По мере затягивания войны в Италии усиливаются экономические трудности и растут оппозиционные настроения. Когда в мае 1943 греческие войска взяли Тирану, в Италии возник заговор против Муссолини во главе с королем Виктором Эммануилом III. Как и в нашем варианте истории, Муссолини был отстранен от власти и арестован в конце июля 1943. На заседании Большого Фашистского Совета произошел раскол между сторонниками продолжения борьбы (8 голосов) и теми, кто требовал отставки Муссолини и замирения с Грецией на условии «статус-кво», т.е. оставив греческим властям Южную Албанию (19 голосов). Преемником Муссолини, как и в нашей реальности, стал Бадольо, знаменитый своим участием в Абиссинской кампании. Бадольо сразу же предложил греческому правительству перемирие. В Эфиопии партизаны усиливают атаки на итальянские гарнизоны, и в начале августа освобождают Аддис-Абебу. На переговорах с негусом итальянская делегация предложила новое соглашение, согласно которому почти вся территория Империи Эфиопии получает независимость, кроме Огадена, сохраняющегося в составе Итальянского Сомали, но эфиопы категорически отвергли эти условия. События в Эфиопии привели к росту популярности созданного еще в 1930-х годах на Ямайке растафарианства, в т.ч. в США (гораздо ранее 1970-х годов в нашем варианте истории). В конце 1943 большая группа американских негров, в т.ч. ветеранов мировой войны, отправилась в Эфиопию на помощь повстанцам, которые продолжали наступление в Эритрею и Огаден (здесь сомалийцы поддержали итальянскую сторону, и война затянулась). Негус в октябре 1943 прибыл в свою столицу из 7-летней эмиграции. Британские власти африканских колоний и власти Французского Сомали оказывали эфиопским повстанцам всяческую поддержку. Возможно, смещение Муссолини привело бы лишь к смене одного дуче на другого в рамках того же фашистского режима, но все изменило германское вмешательство. Борман и Геринг полагали переворот июля 1943 началом отдаления Италии от Германии и категорически не желали лишаться своего главного и, по сути, единственного союзника (отношения с Венгрией за три года не стали более близкими, а Франко отдалялся от Германии). Геринг выступал за полномасштабное вторжение германских войск в Италию, но Борман, опять из опасений, что это усилит военных и ослабит его контроль над ними, принял решение об ограниченном вмешательстве: в основном оружием и небольшими группами специалистов. Отряд Отто Скорцени фатально-предсказуемо освободил Муссолини – история, как известно, стремится к гармонии (много лет спустя Гюнтер Грасс напишет об этом в обоих мирах: «Ну ладно, допустим, освобождение дуче походило на лихую гусарскую вылазку, но в остальном?» (МОЕ СТОЛЕТИЕ, 1999)), в Сало создана Итальянская социальная республика, которая (действительно, первая!) объявила войну Королевству Италия. Дуче еще более заострил антиклерикальную и антимонархическую направленность своей пропаганды. После недели беспорядочных боев и мелких столкновений фронт между войсками противников и сторонников Муссолини пролег через Рим (в этой войне не будет битвы за Монте-Кассино, но очень пострадает Рим, в т.ч. папский дворец). Казалось, повторяется история гражданской войны в Испании. В антифашистской зоне (все к югу от Рима и на Сицилии) явочным порядком легализовались левые и центристские политические партии. В страну возвращается до 1 млн. итальянских эмигрантов (именно поэтому парадоксальным образом население страны, пережившей кровопролитную гражданскую войну, выросло, а не сократилось). Папа и король объединились против Республики Сало. Коммунисты желали сразу же приступать к созданию системы Советов (к тому же им подчинялась большая часть партизанских отрядов на севере). Вновь появились боевые отряды троцкистов со всего мира. Другие левые склонялись к поддержке короля и созданию левой парламентской монархии. Католики создали Христианско-демократическую партию. Мафиози Сицилии попытались отделиться от Италии, и там тоже шли сражения (Джордж Оруэлл, прибывший в Палермо в качестве корреспондента Би-би-си, получил серьезное ранение). Правительства Великобритании и Франции заключили с Королевством Италия военно-политический союз. Греческие коммунисты в помощь своим итальянским соратникам сформировали добровольческий батальон (куда дезертировало немало греческих солдат из Албании). Ветераны американского батальона «Авраам Линкольн» вновь вернулись в Европу (американский журналист и писатель Хемингуэй получает еще одно ранение и в госпитале знакомится с Оруэллом – они оказались на соседних койках). СССР с оговорками признает правительство Бадольо, но советский посол требует расширения правительственной коалиции за счет левых партий. К этому требованию присоединились европейские демократии. На другой стороне, кроме германского легиона «Готы», воюет вся правая и крайне правая Европа, в т.ч. ирландские «Синие рубашки», бельгийские «рексисты» и многочисленные французские группы фашистов (Пьер Дриё ла Рошель и Луи-Фердинанд Селин погибнут на проселочных дорогах Италии в 1944). Испанское правительство направляет целую «голубую дивизию» добровольцев («Вы помогли нам, теперь мы поможем вам»). Однако ни один правый режим в славянских странах Республику Сало не поддержал. В это время дискутируется вопрос о создании Славянской Антанты в составе Польши, Югославии и Болгарии, но инициатива не получила развития. А Греция и Югославия в конце 1943 году заключают договор о разделе Албании, но этому теперь уже противятся Франция и Великобритания. Военно-техническая поддержка Италии предсказуемо разогрела германскую экономику, в 1943 промышленность после нескольких лет стагнации выросла на 12% (реал). Экономический рост, как это не странно, не сглаживает, а усиливает социальную напряженность: рабочие требуют увеличения зарплат и социализации производства. Революционные национал-социалисты начинают объединяться в отряды единомышленников, которые вооружаются (под предлогом отправки в Италию на «войну за будущее национал-социализма»). Партийная бюрократия НСДАП не в состоянии справиться с новыми общественными процессами. Именно она становится главной мишенью критики. Эта критика перерастает простое недовольство властями, зарождается (опять парадокс) та контркультура, которая через 25 лет породит в Германии и остальной Европе «весну городов», контркультурную и анархическую, но в отличие от революционного национал-социализма левую и интернациональную. Собственно, интернационализм уже провозглашен в многонациональных бригадах поддержки дуче в ходе войны в Италии. Те, кто начинал борьбу с коммунистами и прочими левыми под лозунгами патриотизма, государственности и национальной культуры, обнаружили, что «спасение Европы от большевизма» возможно только в условиях европейской интеграции и преодоления национальных границ, а равно – через отстранение окостеневшей бюрократии. Трактат Эрнста Юнгера «Мир», написанный летом 1944 и опубликованный сразу же после переворота июля 1944, навеян именно этими настроениями. На этом фоне Борман выглядел откровенно слабо. Он не мог заменить собой Гитлера (ни харизмы, ни влияния не людей, к тому же он не был оратором), а его способности бюрократа и умение расставить на посты нужных людей мало что давали в новых условиях, когда критика режима перестала быть тихой и скрытной. К лету 1944 некоторые германские газеты уже открыто требовали антибюрократической революции, другие вяло полемизировали с ними. Редактор мог попасть за решетку по обвинению в критике существующего строя, но у него находилось достаточное количество высокопоставленных защитников, а однажды эсесовцы отбили своего сторонника-журналиста у гестапо, и ничего им за это не было. Историки полагают, что при отсутствии военного переворота Германию могла ожидать новая национал-социалистическая «антибюрократическая» и анархическая революция. В опубликованных в 1948 году дневниках Геббельса автор все чаще обращается к теме необходимости управлять этой новой революцией. Хотя военный переворот 1944 года случился почти в те же календарные сроки, он заметно отличался от путча 1944 нашей реальности. В нашей реальности заговорщики 20 июля 1944 года действовали как пожарная команда в отчаянной попытке спасти хоть что-нибудь – военная повестка и совершенно безрадостная внешнеполитическая составляющая заставляли обращаться к экстренным мерам, и даже в случае успеха развитие событий по намеченному плану не было гарантировано. В той реальности армейские заговорщики, наоборот, не торопились и правильно все рассчитали: за 5 лет «коллективного руководства» НСДАП, а затем хозяйственного присвоения (Privatisierung) власти в Германии Борманом, разочарование в существующем строе настолько возросло, что идейных его защитников нашлось не так уж много. К тому же в первые часы переворота, как часто бывает, наблюдатели терялись в догадках относительно истинных причин переворота и его целей, а поэтому ждали не совсем того, к чему стремились путчисты. Для иностранных государств переворот не стал неожиданностью, сведения просачивались в разведки СССР, Великобритании, Франции и США с 1941 года, – вообще впоследствии германские и негерманские историки устроили соревнование по поиску и обнародования сведений о том, что о перевороте 1944 (или о «консервативной революции» 1944 года – это название устоялось к концу века) знали заранее все большее количество людей, и начинало казаться, что уже в 1941 единственным, кто ни о чем не подозревал, был сам Борман. Большее количество мемуаров подтверждало эту т.з. – конечно, мемуаристы писали постфактум, но все же. Для наблюдателей из-за рубежа переворот стал очередным событием в чреде путчей и комплотов эпохи – в одном ряду с переворотами 1923 – в Испании и Болгарии, 1926 в Литве, Польше и Португалии, 1929 – в Югославии, 1933 – в Австрии, 1934 – в Латвии и Эстонии, 1936 – в Греции и т.д. Хотя все эти успешные перевороты (а сколько переворотов не удалось) мало походили друг на друга, в обывательском сознании они сливались в общую картинку действий каких-либо решительных людей, которым надоело существующее положение. Германия 1944 года ни с кем формально не воевала, хотя оказывала существенную военно-техническую поддержку Итальянской социальной республике Бенито Муссолини, а потому с легитимацией нового режима проблем не возникло. Германия перепрыгнула в новую политическую эпоху. Первоначально заговорщики из числа высокопоставленных военных планировали взрыв бомбы (вроде той, что уничтожила Гитлера в 1939), но полковник Клаус Шенк фон Штауффенберг (по причине отсутствия войны он не получил ранений и не был одноруким и одноглазым инвалидом) предложил более простой способ. Летом 1944 года Бормана заманили на военные учения в Восточной Пруссии. Поскольку до Бормана дошла информация о росте недовольства среди военных его программой сокращения численности вооруженных сил (с 1 млн. до 700 тысяч солдат и офицеров), что должно было компенсироваться ростом численности войск СС, но история с Геббельсом затруднила военную реформу, он с охотой воспользовался такой возможностью покрасоваться в военных лагерях. Во время доклада на позициях воинской части, верной заговорщикам, Штауффенберг открыл огонь по Борману и сопровождающим его лицам из обычного пистолета системы «Люгер», убив Бормана, Кейтеля и двух генералов. Смерть главнокомандующего вермахтом Кейтеля заговорщиками не планировалась. Предполагалось арестовать его и действовать от его имени, но убийство Кейтеля, который не участвовал в заговоре и, насколько можно судить, сохранял верность НСДАП, сняло последнее препятствие. Операция (ее назвали точно также, как и в нашей реальности – «Валькирия») предусматривала активные действия всех германских войск, которые после ликвидации (или ареста) Кейтеля должны были подчиняться его заместителю Вальтеру фон Браухичу, по пресечению беспорядков и нейтрализации любого сопротивления новым военным властям. Браухич еще в 1938 году участвовал в т.н. «сентябрьском заговоре» военных с целью смещения Гитлера в ходе Судетского кризиса, но всячески демонстрировал верность национал-социализму, и поэтому заговорщики сообщили ему лишь о необходимости чрезвычайных мер в случае гибели или скоропостижной смерти Бормана. Реальным лидером заговора был находящийся в отставке с 1938 года Людвиг Бек, а на него ориентировались остальные высокопоставленные военные участники заговора: Хеннинг фон Тресков, Ханс Остер, Рудольф-Кристоф фон Герсдорф, Франц Гальдер, Эрвин фон Вицлебен, Эрих Гёпнер и Вальтер фон Брокдорф-Алефельд, глава абвера Вильгельм Канарис. Это действительно, как и в нашей реальности, был заговор аристократов-монархистов, но также, как в нашем мире, они не могли игнорировать другие антинацистские силы. Людвиг Бек контактировал с социал-демократами и даже, несмотря на свой принципиальный антикоммунизм, с коммунистами. Гражданское крыло участников заговора возглавлял (ничего отличного от нашей реальности) бывший бургомистр Лейпцига и бывший член Немецкой национальной народной партии Карл Фридрих Гёрделер. Гёрделер создал вкруг себя сообщество консервативных интеллектуалов (экономисты Эдуард Йоханнес Попиц и Пауль Лежен-Юнг, промышленник Карл Венцель, профессор, представитель фрайбургской школы неолиберализма Вальтер Ойкен, дипломат Кристиан Август Ульрих фон Хассель, известный немецкий историк Герхард Риттер), которых объединяла общая программа развития постнацистской Германии: твердая власть, не зависящая от партий и идеологий, либеральная экономика, миролюбивая внешняя политика. Что касается последней, то из нашего мира известны два характерных высказывания Гёрделера: «В нашем распоряжении нет настоящих союзников. Япония — это не союзник, а страна, которая хладнокровно извлекает выгоду из положения в Европе и в случае победы беззастенчиво уничтожит и германские интересы в Восточной Азии. Какую ценность представляет собой итальянский союзник, видно из моего отчёта о поездке в Италию; по существу же, Германии пришлось бы рассчитывать только на свои собственные силы» (6 августа 1939 года) и «Центральное положение в Европе, численная сила населения и предельное напряжение производственной мощи гарантируют немецкому народу руководство европейским блоком, если только он сам не подорвёт это руководство неумеренностью или властолюбивыми манерами. Говорить о немецком сверхчеловеке-господине глупо и самонадеянно… Руководства Европой достигнет та нация, которая как раз уважает малые нации и умеет руководить их судьбами мудрым советом и мудрой рукой, а не жестокой силой» (январь 1941). Оба высказывания сделаны после майской развилки 1939 года, но оба они более чем вероятны и в этом мире. Вопрос о монархии напрямую не ставился, но подразумевался в плане обеспечения твердой власти. Роль итальянского короля в устранении Муссолини в 1943 и румынской королевской диктатуры в отпоре железногвардейцам уже тогда привлекли внимание авторов заговора. Предполагалось, что конституционный монарх (вероятнее всего – внук последнего Гогенцоллерна, умершего в эмиграции в Нидерландах в 1941, Вильгельм Фридрих Франц Иосиф Кристиан Олаф Прусский, который – опять по причине отсутствия второй мировой войны – остался жив и жил в Германии, в 1944 ему исполнялось 38 лет) будет гарантом закона и политической преемственности, не допустит установления режима личной диктатуры и не будет зависеть от партий и идеологической борьбы. «Но, - возражали другие участники заговора, кто смотрел на монархию с большим скепсисом. – король Италии сверг того же самого человека, которого он за 20 лет до того сам же и назначил во главе правительства, королевские диктатуры в Румынии и Югославии мало чем отличаются от партийных, а в Германии монархист покойный президент Гинденбург не смог выполнить роль монарха-гаранта и был вынужден назначить Гитлера рейхсканцлером». Что касается социал-демократов, то те из них, кто не был против монархии, соглашались лишь на формальную власть реставрированного кайзера, сходную с власть британского монарха и не более, что выхолащивало суть замысла концепции «либерального монарха-гаранта»). Надо заметить, что в Европе 1920-1930-х на фоне социальных революций монархические движения активизировались и привлекли немало сторонников, будь то республики (Португалия, Франция, Германия. Австрия) или монархии (Румыния, Югославия, Испания), в Венгрии формальное восстановление монархии ограничилось регентством, а в Греции шла непрерывная борьба сторонников монархии и республики еще с времен первой мировой войны. У монархистов были свои программы модернизации соответствующих стран, которые они даже пытались воплотить в жизнь (самый крупный из таких проектов – в Югославии), но затем на большей части Европы монархическое движение было уничтожено в ходе военных действий и послевоенных политических процессов (в Восточной Европе у монархистов однозначно не было шансов по причине полной несовместимости монархии и советского строя, и даже Сталин – к огромному удивлению современных неосталинистов – оказался противником монархии, а в Западной Европе общая антифашистская демократизация и усилившаяся левая тенденция сбросила со стола всех правые силы, и монархистов в т.ч.) Здесь же, в условиях отсутствия крупных военных конфликтов, имеем для правых, включая монархистов, целый веер вариантов во многих странах, и наоборот позиции левых во второй половине ХХ века будут в принципе слабее. Социал-демократы привлекали участников заговора 1944 года своей опорой на массы и тем, что помогали легитимизировать переворот в глазах неконсервативной части германского общества. Любопытным образом какая-то часть революционных национал-социалистов согласилась бы примкнуть к социал-демократам, но не принимала реставрацию монархии и экономический неолиберализм. Коммунисты в принципе не желали никаких сделок с монархистами и прочими правыми, но считали переворот желательным и дестабилизирующим «власть капитала». Католические и протестантские диссиденты были недовольны религиозной политикой НСДАП, а партикуляристы рассчитывали вернуть самоуправление и возродить германский федерализм. В общем и целом, сложилась уникальная ситуация, когда количество недовольных превысило количество довольных, а у недовольных оказалась реальная возможность совершить государственный переворот. Писатель и политический философ Эрнст Юнгер не входил непосредственно в число заговорщиков, но с первых часов переворота развил такую активность и подготовил столько статей и выступлений, оформляющих переворот 1944 года как истинную «консервативную революцию», что сам лично считал себя едва ли не идейным руководителем всего движения. Его кредо: антибюрократизм, недопустимость единоличной власти, избавление от наследия «кнёболо» (этим презрительным нижнесаксонским словечком Юнгер удостаивал Гитлера). Эти претензии Юнгера на идейное руководство переворотом 1944 года впоследствии будут оспариваться, и в 1986 грядет судебное разбирательство с журналистом, назвавшим Юнгера лжецом. Но все это будет в неведомом для человека 1944 года будущем, а в жаркие дни июля (лето 1944 года в Европе действительно было жарче нормы) все виделось несколько иначе. До командиров отдельных военных частей вермахта вечером того же дня, когда был убит Борман, довели информацию о гибели Бормана и Кейтеля и приказ действовать с целью предотвращения мятежей, с каких бы сторон они не произошли – а именно, занять правительственные учреждения, газеты, радио (и все три телецентра – в Берлине, Гамбурге и Вене), подчинить себе местную полицию и ждать указаний из Берлина. Впоследствии историки будут раскапывать мельчайшие сведения о неповиновении отдельных членов НСДАП новым военным властям, но эти «блохоискания» хорошо показывают, насколько слабым было сопротивление нацистов. Большинство из них сочло гибель Бормана несчастным случаем на учениях (высказывалась еще более экзотическая т.з., что Кейтель и Борман разругались, и их охрана открыла огонь друг по другу), и на военных в первые часы смотрели как на силы поддержания порядка. Если не считать нескольких инцидентов в провинции, только в Берлине случились серьезные столкновения. Йозеф Геббельс сразу же понял, что военный переворот – это конец национал-социалистического режима, а поэтому попытался оказать активное сопротивление. Берлинская радиостанция и телецентр, уже занятые военными, не пропустили в эфир его сообщения, и тогда его сотрудники в здании управления Берлинского гау НСДАП начали обзванивать по телефону районные организации НСДАП и призывать всех национал-социалистов идти к зданию Имперской Канцелярии. После смерти Гитлера реализация его амбициозного плана перестройки Берлина замедлилась. Этому способствовал финансово-экономический кризис 1939-1941 и разность взглядов коллективного руководства НСДАП на будущее германской столицы. Лишь в 1942 Борман вернулся к плану Welthauptstadt Germania, но за два года мало что было сделано. 12 километров оси Восток-Запад были готовы еще ко дню рождения фюрера в 1939 году. Колонна победы была перенесена с Кёнигсплац на площадь Большая Звезда и увеличилась в высоту на 7,5 метров. На пересекающей ось Восток-Запад оси Север-Юг еще только велись подготовительные работы по строительству Триумфальной арки и Большого Зала Рейха. Гигантский аэропорт Темпельхоф, Олимпийский стадион и здание Министерства авиации уже существовали к моменту начала осуществления плана перестройки Берлина, а здание новой Рейхсканцелярии сдано было еще в январе 1939 года. Гесс, Борман и Геринг так и не поделили его, и как правило работали в своих прежних резиденциях – например, рейхспрезидента и рейхсканцлера Геринга военные арестовали в здании Министерства авиации. «Телефонный митинг» собрал у здания Берлинского гау несколько сот человек, которые под руководством хромого Геббельса с партийным знаменем двинулись к Имперской Канцелярии (впоследствии этот образ использует в своем романе сын Томаса Манна Клаус Манн). Геббельс рассчитывал с балкона рейхсканцелярии распропагандировать военных и с их помощью взять власть в Берлине, а затем во всей Германии (люди все еще мыслили категориями идеологических баталий прошлых десятилетий). В районе канцелярии их встретил заслон военных, которые открыли огонь – с каким-то карикатурным куражом повторилась ситуация, схожая с пивным путчем 1923 года. На сей раз главный зачинщик погиб (с ним погибли его ближайшие сотрудники Артур Герлитцер, Йоханнес Энгель и Герхард Шах, а его сторонники рассеялись. В это самое время арестованного в здании Министерства авиации Геринга отвезли на радио, где он выступил с обращением, призвав немцев «сохранять спокойствие и не участвовать в драках». Поскольку в этой же речи Геринг резко высказался о Бормане и его политике, считается, что тем самым он отрекся от национал-социализма. Затем Людвиг Бек заставил его написать заявление об отставке и о передаче власти самому Беку. После Геринга отвезли в здание телецентра компании «Рейхспост», где в этот момент шла ежедневная передача про идеальную арийскую семью «Вечер у Ганса и Гелли» (реал), и он еще раз в прямом эфире (ряд историков это оспаривает) обратился к населению Германии. С лета 1939 осуществлялась программа доступного для широкой аудитории телевещания, и 5 лет спустя в Германии насчитывалось до 1 млн. телеприемников. В 1940 году было достигнуто качество изображения в 1029 строк с переходом строки при 25 сменах кадров в секунду. К слову, Геббельс телевидение недолюбливал, поскольку плохо выглядел на экране. Еще одно крупное столкновение произошло в западной части Берлина между войсками, верными заговорщикам, и полком «Великая Германия», которым командовал тот самый Отто Эрнест Ремер, который в нашей реальности помещал заговору 20 июля. В перестрелке погибло с обеих сторон 22 человека, сам Ремер ранен и сдался. Больше всего военные опасались противодействия войск СС, но вопреки всем беспокойствам, ни одно подразделение не попыталось оказать сопротивления – они не получали никаких приказов, а тот, кто должен был эти приказы отдать – Зигфрид Каше на легкомоторном самолете попытался сбежать из страны и погиб в авиакатастрофе.

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) Через сутки в Германии формируется новое правительство. Заговорщики настолько строго соблюдали конспирацию, что некоторые будущие члены правительства узнали о своем назначении только в день переворота, а Курта Шушнига доставили в Берлин из концентрационного лагеря Заксенхаузен (правда, в Заксенхаузене ему разрешали жить в отдельном доме вместе с женой и детьми) – деталь, которую впоследствии излишне романтизировали кинематографисты. Поскольку заговорщиками предполагалось первоначально восстановление монархии, имперским регентом и генерал-губернатором стал Людвиг Бек. Он же занял пост главнокомандующего вермахта и сразу же отдал приказ о разоружении войск СС и СА. Беку напрямую должны были подчиняться: Президент Рейхсбанка (Карл Блессинг, занимавший этот пост с 1937 по 1939), Председатель Верховного суда (на эту должность был назначен религиозный деятель Исповедальной церкви – адвокат Ганс Кох), Председатель имперского военного трибунала (генерал Ганс Пауль Остер), начальник полиции (генерал Хенниг Герман Роберт Карл фон Тресков) и начальник управления имперской прессы (дипломат Отто Кип). Этот новый состав имперского руководства провозгласил «переходный период» и взял на себя ответственность за страну. Правительство Германии возглавил правый консерватор Карл Фридрих Герделер (хотя некоторые заговорщики даже предлагали на эту должность социал-демократа – живущего на полулегальном положении с 1937 года Юлиуса Лебера). Вице-канцлером назначен социал-демократ Вильгельм Лойшнер. Министром иностранных дел стал беспартийный дипломат Ульрих фон Хассель (в нашей реальности заговорщики 20 июля 1944 планировали на этот пост Шуленбурга, но поскольку второй мировой и соответственно Великой Отечественной войн не случилось, Шуленбург в 1944 по прежнему занимает свой пост посла в Москве), министром внутренних дел – социал-демократ Юлиус Лебер, министром юстиции – член запрещенной Партии центра – Йозеф Вирмер, министром финансов – близкий друг Герделера беспартийный Эвальд Лозер, министром экономики и труда – Пауль Лежен-Юнг, министром продовольствия – монархист Герман Фрайхерр фон Люнинк, министром сельского хозяйства – католик Андреас Гермес, министром культуры – Курт Шушниг (тем самым обеспечивалось представительство австрийских политиков, ведь терять Австрию германское руководство категорически не желало), министром транспорта – бывший в 1932-1933 гг. министром юстиции Германии католик Отто Ленц, министром реконструкции – национал-социалист Альберт Шпеер. Как видим, основные политические партии веймарского периода были представлены в правительстве (Герделер и три его приближенных, 3 католика и 2 социал-демократа). Для контроля над министерствами в каждое из них Людвигом Беком назначены государственные секретари – эта практика была позаимствована из предыдущей эпохи. Имперский регент также подписал указ о созыве рейхстага. Здесь юристы столкнулись с существенной проблемой. Состав действующего рейхстага (избранные в 1942 году 876 депутатов, в т.ч. 856 национал-социалистов) не мог быть сохранен при новой власти, однако, во-первых, было не совсем понятно, какой из прежних составов рейхстага может быть признан легитимным, а во-вторых, что делать с депутатами от присоединенных к Германии территорий – Австрии, Судет, Мемеля и Данцига. После долгих консультаций согласовали решение, по которому легитимным считался состав рейхстага, избранный 5 марта 1933 году, причем без представительства Коммунистической партии Германии, но до самых новых выборов весь рейхстаг как таковой переводился в совещательный статус и не мог самостоятельно принимать законы. Главой этого совещательного органа утвердили социал-демократа Пауля Лебе. Опубликованная новым режимом декларация содержала осуждение национал-социализма и прежде всего личной власти Бормана, что создало, опять же, определенную невнятицу, и многие рядовые члены НСДАП были уверены в том, что переворот совершился исключительно с целью устранения Бормана. В части декларации, посвященной планам и стремлениям нового правительства указывалось на «обеспечение более широкого представительства германского народа», «достижение политической стабильности путем возрождения традиционных форм правления» и «закрепление осуществления национальных устремлений». Все еще находящийся в Берлине американский журналист Ширер назвал документ (процитировав его в своей книге ВЗЛЕТ И ПАДЕНИЕ НАЦИСТСКОГО РЕЖИМА, 1960) образцом бюрократической абракадабры. Тем не менее подавляющее большинство немцев восприняли переворот спокойно и даже положительно. Помимо тех немногочисленных активистов НСДАП, которые выступили против новых властей, арестованы были ближайшие сотрудники Бормана: Ламмерс, Кальтенбрунер и Гейдрих. Разоружение войск СС также прошло без инцидентов. Роспуск НСДАП оказался не таким простым делом, как предполагалось. За время, прошедшее после смерти Гитлера, численность членов партии увеличилась с 5,3 млн. до 8 млн., и отделить организацию от государственных структур представлялось весьма сложным. Отчасти в этом деле «помог» сам Борман, который считал необходимым отделить руководящие органы НСДАП от правительственных учреждений с целью более эффективного контроля первых над вторыми. В указе имперского регента о роспуске НСДАП указывалось, что партия не выполняет свои функции, и любой ее член может организовать новую партию, как только пожелает. Удивительно, но и это решение было воспринято большинством членов НСДАП как закономерная борьба против окостеневшей партийной бюрократии и в качестве меры по обновлению партии (многие до самого последнего момента считали авторов переворота просто недовольными Борманом генералами). «Немцы вообще – законопослушный народ, – писал впоследствии германский журналист, - но в этой истории они проявили фантастический конформизм». Однако ряд организаций НСДАП, преимущественно в Силезии, Померании и Восточной Пруссии, отказались выполнять распоряжение о роспуске, а один из городков в Нижней Силезии был захвачен и удерживался местной организацией НСДАП в течение двух суток. С партийным строительством в целом новый режим определился далеко не сразу. Высказывалась точка зрения о необходимости сохранения закона 1933 года о запрете создания новых политических партий, о выборах рейхстага и прочих органов власти на беспартийной основе, но социал-демократы и католики в правительстве высказались категорически против. Следующими решениями имперского руководства во главе с Беком стала отмена административной реформы 1943, декларирование свободы религиозной деятельности и освобождение заключенных концентрационных лагерей, которых в июне 1944 насчитывалось 53 тысячи. Однако, сохранялся запрет на деятельность Коммунистической партии Германии, и не были формально отменены антиеврейские законы, поскольку новые режим опасался репутации «еврейского заговора». При этом фактически многие антиеврейские законы перестали действовать. Социал-демократы во главе с министром внутренних дел Юлиусом Лебером подготовили законопроекты о полной отмене антиеврейских законов, но правительство Герделера, а тем более имперское регентство отказалось их рассматривать – хотя преследования евреев сразу же после переворота прекратились, проблема замалчивалась до начала 1970-х. В составе Германии стали возрождать прежние свободные государства (вообще слово «свободный» стало чуть ли не самым главным политическим термином в политической системе Германии – его использовали для своего названия дюжина партий и сотни прочих организаций). Баварцы снова получили единую Баварию, хотя пришлось отказаться от Пфальца, объединенного с Сааром в новую автономную землю, а Курт Шушниг потребовал восстановления самоуправления в австрийских гау и объединения их в единую административную единицу под названием Австрия, а не Остмарк, угрожая своей отставкой, и добился своего. Планы разделить Пруссию на собственно Пруссию, Ганновер и Рейнланд неоднократно обсуждались, но были отложены. Были также восстановлены мелкие государства Центральной Германии – Анхальт, Брауншвейг, Липпе и даже Шаумбург-Липпе. Часть Судетеланда вошла в состав Саксонии, часть (моравская) – в состав Пруссии, которую, естественно, помешанные на прусском духе военные также возродили. Правительство Богемии и Моравии получило из Берлина предложение о сохранении статуса Протектората, но с определенными свободами, в т.ч. в культурном, языковом и экономическом плане. Манифестации чешских студентов, требовавших независимости, осенью 1944 власти разогнали. В первые месяцы после переворота правительство старалось сохранить свой коалиционный характер и не трогать деятелей НСДАП – те из них, кто занимал государственные должности, в большинстве их сохранили, лишь партийные функционеры полностью потеряли власть и доходы. Амнистия распространилась на всех заключенных концентрационных лагерей и большую часть заключенных тюрем, из эмиграции начали возвращаться социал-демократы и другие политические беженцы, в т.ч. коммунисты, чья партия по прежнему пребывала под запретом, но эмиссары правительства дали понять Рудольфу Гессу и развившему в Швейцарии бурную деятельность Отто Штрассеру, что их возвращение в страну нежелательно. Осенью 1944 явочным порядком возрождаются запрещенные политические партии и появляются новые. Веймарская конституция вообще не упоминала (в отличие в Конституции ФРГ 1949 года из нашей реальности) о политических партиях, и имперское регентство, желавшее как можно меньшей роли партийных идеологий в новой Германии, требовало сохранить этот «беспартийный» характер политической системы. Самой крупной из новых политических партий сразу же стала СДПГ, которая также стремилась привлечь партийные массы КПГ и часть революционных национал-социалистов. В октябре 1944 объединительный съезд в Лейпциге закрепил объединение с СДПГ австрийских социал-демократов и судетских социал-демократов, создавших в гитлеровские времена эмигрантский центр в Швеции. Возродить догитлеровскую католическую Партию центра, а тем более создать крупную христианскую партию, объединяющую католиков и протестантов, не получилось. В нашем варианте истории ХДС возникла на пепелище (в т.ч. на политическом пепелище) Германии весны-лета 1945 в сотрудничестве с западными военными властями, и свой характер прозападной и проамериканской партии ХДС сохраняет даже в начале XXI века. Здесь же движение Исповедальной церкви, настроенное антинацистски и доброжелательно к новому режиму, отделило протестантов от католиков и при этом сдвинулось влево – к христианскому социализму. Правые протестанты (среди которых были также «немецкие христиане» нацистских времен) не смогли найти общий язык ни с исповедальным движением, ни с католиками. В Баварии, где вышли из подполья местные монархисты, народники и прочие партикуляристы, возник блок сторонников максимальной автономизации, и то же самое наблюдалось в Австрии. К концу 1944 года (помимо двух десятков мелких) в Германии действует шесть партий, которые претендуют на наследие Центра: Народная партия (Исповедальное движение) во главе с Бонхеффером и Нимеллером, небольшая партия Христианско-демократическое содружество (правые протестанты) во главе с Карлом Арнольдом, Вальтером Дирксом и Якобов Кайзером, отвергнувшая христианский социализм, Центристская партия, объединяющая либеральных католиков Рейнской области, правокатолическая Баденская Христианско-Социальная Народная Партия, баварская коалиция Христианско-социальный союз, объединившая всех баварских партикуляристов, включая католиков, и Партия австрийской независимости, возникшая на основе австрофашистского Отечественного фронта и ориентировавшаяся на Шушнига в правительстве Рейха. Вместо ХДС нашей реальности на Рейне возникает крупная Свободная консервативная партия, опирающаяся на наследие классического немецкого консерватизма XIX века, федерализм, умеренный патриотизм, умеренный монархизм, концепцию свободной торговли и теории Австрийской экономической школы (ее возглавили Герделер и его соратники). Создать единую либеральную партию в Германии ни в 1940-х, ни позже также не получилось. Правых либералов, в т.ч. национал-либералов, объединила известная из нашей истории Свободная демократическая партия во главе с Францем Блюхером, левых либералов (которые чаще именовали себя свободомыслящими) – Либерально-демократическая партия Германии во главе с Вильгельмом Кюльцем, а также появились еще несколько мелких региональных партий в Бремене, Рейнланде, Сааре и Пфальце. Союз экономической реконструкции (известный также из нашей реальности) ориентировался на свободных консерваторов. Подавляющее большинство членов НСДАП либо перешли в другие партии, либо отошли от политики, но несколько групп начали ожесточенную борьбу за гитлеровское и бормановское наследие. Непримиримые национал-социалисты призывали к борьбе с правительством, в т.ч. вооруженной, и в декабре 1944 были произведены первые аресты среди национал-социалистического подполья (главным подозреваемым стал Вернер Науман, также арестованы освобожденный ранее Гейдрих, Вернер Бест и Герберт Лухт). «Ядерные» национал-социалисты (создавшие организацию «Ядро НСДАП») были настроены на легальные формы борьбы, в т.ч. на выборах (первые социологические опросы в 1945 показали уровень популярности режима Третьего Рейха до 30%), но их ряды расколол спор «гитлеровцев» и «бормановцев». «Гитлеровцы» призывали «назад в тридцатые» и критиковали бормановцев за бюрократизм и выхолащивание национал-социалистической идеологии, те в свою очередь обвиняли Гитлера в авантюристической внешней политике, которая вела к новой войне на два фронта, и противопоставляли этому дипломатию Бормана, который сумел мирным путем присоединить Данциг и замириться с Польшей. Часть национал-социалистов считала возможным союз с правыми деятелями военного режима и имперского регентства, но почти все национал-социалисты отрицательно относились к реставрации монархии. Революционные национал-социалисты выдвинули лозунг «назад в двадцатые» и призывали к новой национал-социалистической революции. Часть из них «реабилитировала» Эрнста Рема, часть – ориентировалась на штрассеристское Движение за свободу Германии, созданное в эмиграции в Швейцарии (штрассеристские национал-социалистические движения в это время действуют в ряде стран Европы, в т.ч. в Швеции (реал)). Деятели «консервативной революции» в основном пытались публицистически воздействовать на имперское регентство, но появляются многочисленные низовые организации «имперцев» и «социалов». Эрнст Юнгер активно поддерживал движение за автономию Ганновера и Нижненемецкую земельную партию. При этом, на удивление, крупных политических, а тем более вооруженных конфликтов, в Германии не происходило. Даже забастовки пошли на убыль, поскольку социал-демократы надеялись на скорую победу своей партии на выборах и не хотели злить правых раньше времени. Коммунисты, чья популярность явно сократилась, ждали директив по линии Коминтерна (Коминтерн продолжал существовать, поскольку в 1943 году этого мира не было никаких оснований для его роспуска), но их не было. В советском руководстве продолжали повторять заезженную пластику о «народном фронте», что фактически в условиях сохраняющегося запрета на деятельность КПГ означало поддержку СДПГ, руководство которой отвергало сотрудничество с коммунистами. Только в начале 1945 московское руководство обнаружило провальность своей стратегии, и была предложена другая стратегия – на раскол СДПГ. Попытка воссоздать Независимую социал-демократическую партия Германию и под ее маркой легализоваться у коммунистов сорвалась. Троцкисты сумели легализовать свою Независимую рабочую партию Германии. Группа левых антисталинских коммунистов воссоздала Союз «Спартак». В конце концов КПГ удалось создать союз с мелкой Социалистической рабочей партией Германии, который в Москве громко именовали «народным фронтом Германии, представляющим интересы всех трудящихся». У левых и у национал-социалистов была надежда на крестьянское движение, памятуя борьбу крестьян с банками и оптовыми закупщиками в Шлейзвиге-Голштинии в 1928-1930 гг, которое пользовалось поддержкой крайних партий, и действительно на севере Германии возникла новая Крестьянская народно-демократическая партия, выступавшая за интересы селян, снижение налогов и повышение закупочных цен на сельхозпродукцию. Лидеры партии отвергли все попытки «городских» партий приручить крестьянское движение и поддерживали любые инициативы – от крайне правых до крайне левых, вне зависимости от их идеологических источников, лишь бы те шли на пользу крестьянству. Но не стоит думать, что партийные страсти осени 1944 были главным содержанием общественной жизни Германии. Главным вопросом, который с каждым месяцем обострялся, стал вопрос реставрации монархии. В своих мемуарах, вышедших в 1971 году в издательстве Suhrkamp Verlag, граф Штауффенберг говорит, что, если бы решение о реставрации монархии было принято сразу же после устранения Бормана, большинство немцев приняли бы его как свершившийся факт, и дело было бы сделано. Но в окружении Людвига Бека, который все больше склонялся к коллегиальности, не желая брать на себя единоличную ответственность, неожиданно началась дискуссия на тему надо ли возрождать монархию, и если возрождать, то какую? Ольбрихт и фон Тресков выступили против (фон Тресков вообще имел репутацию «замечательного космополита» - реал!), Герделер также колебался, считая, что монархия в Германии должна быть только конституционной, вроде британской или шведской. Это породило следующую длительную дискуссию о самом характере власти в Германии. Фюрерство, в том числе в его бюрократическом бормановском варианте, отвергалось всеми, кроме нацистов-реставраторов. Была выдвинута концепция «плебисцитарного правления», основанная на частом проведении по всем, сколько-нибудь важным вопросам плебисцитов, чтобы народ не мог обвинять политиков, становящихся лишь исполнителями его воли (швейцарский вариант). Плебисцитарии также считали необходимым усиление земельных властей против имперских. С ними спорили «парламентарии», требовавшие возвращения к парламентской умеренной демократии, но тут же возникал вопрос о ее вершине – кайзер, рейхспрезидент или все же рейхстаг должны венчать пирамиду власти и принимать окончательные решения. Клуб Второго Рейха, возникший в декабре 1944, высказывался за сильную власть монарха (или даже совета монархов отдельных королевств в составе Германии), поскольку только сильная верховная власть, не зависящая от выборов и партий, способна предотвратить приход очередного фюрера-демагога (перед ними был пример Италии, а также тенденций развития политической системы в Испании, где Франко готовил референдум о монархии (состоялся в обоих мирах в 1947), и многие даже полагали, что после этого дни Франко во главе Испании сочтены). Прусским клубом, с учетом того, что Вильгельм II в 1918 отрекся от императорской короны, но не от короны Королевства Пруссия, была предложена также схема «республики монархий», а именно Германский Рейх становился федерацией отдельных королевств и великих герцогств, чьи монархи формировали возрожденный Рейхсрат, но не имели абсолютной власти (подобная система позже возникнет в Федерации Сингапура и Малайи и Федерации эмиратов Арабского залива под властью британской короны). Левые либералы и социал-демократы, а теми более коммунисты, смотрели на эти дискуссии со скепсисом, соглашаясь в крайнем случае лишь на парламентскую монархию с символической властью монарха. 11 лет правления национал-социалистов воспринимались как курьезный зигзаг национальной истории, и очень быстро начали вытесняться из коллективной памяти немцев, не взирая на постоянные попытки неонацистов (так их стали называть уже в 1945 с легкой руки вышедшего на свободу Эрнста Тельмана) напомнить о себе. Дополнительные дискуссии кипели вокруг полномочий и статуса имперского регента, которым стал Людвиг Бек (может ли он осуществлять ту же президентскую диктатуру, что и рейхспрезидент в 1930-1934 гг.? будет ли этот пост сохранен после реставрации монархии? как избирать или назначать имперского регента? не зависнет ли реальная реставрация монархии в Германии, как она зависла на десятилетия в Венгрии?) В чрезвычайном декрете, изданном день переворота, полномочия имперского регента в целом приравнивались к полномочиям рейхспрезидента (подпись Геринга в числе других скрепляла документ, и это, по мнению многих современников и историков, помогло избежать гражданской войны в Германии в отличие от Италии), но сам этот институт стараниями Бормана утерял, начиная с 1941 года, свое верховное значение и авторитет. Нетрудно догадаться что в 1945 году Велико-Германский Рейх (так он именовался с 1943) очень отличался от Германии – географического пространства нашей реальности в том же году. Территория – 586 тысяч кв. км. (за вычетом Богемии и Моравии), население превысило 82 млн. человек, из которых немцы составляли 97%. Неразрушенные города, неуничтоженные памятники архитектуры, непогибшие люди – наверное, попади средний немец из 1 мая 1945 года этой реальности в тот же день нашей реальности, он бы счел все вокруг совершенно нереалистическим кошмарным сном. Поскольку между 1939 и 1945, несмотря на все политические перемены, образ жизни среднего немца переменился не сильно, людей по-прежнему занимали темы и вопросы прошлого, которые в нашей реальности перечеркнула война и поражение в ней: каков должен быть цвет национального флага (в 1944 вернули черно-красно-белый флаг 1933-1935 гг. – его в нашей реальности использовал в качестве своей символики просоветский Национальный комитет «Свободная Германия»), следует ли пересмотреть Конкордат с Ватиканом, какова должна быть правовая основа реституции земельной собственности Тевтонского Ордена в Австрии и Судетах? Но две научно-технические революции происходили на глазах у всех: телевизионизация вторгается в 1945 году в жизнь почти каждого немца, благо цены на телевизоры снижаются, и «народные телевизоры» становятся доступны большинству населения, а вторая революция была связана с деятельностью небольшого подразделения Концерна Германа Геринга. Самого Геринга власти оставили в покое, и он ушел из политики (а мемуары напишет уже под конец долгой жизни в 1990-х). Герингу даже оставили в управление его знаменитый концерн, несмотря на многочисленные попытки еврейских собственников конфискованных предприятий судиться с самим концерном и с германским правительством – лишь в начале 1970-х правление концерна, уже после ухода Геринга на пенсию, согласилось на выплаты компенсаций, вместе с другими германскими предприятиями, использовавшими принудительный труд и присваивавшими собственность, в т.е. еврейскую. В 1942 году Борман согласился на предложение рейхсминистра авиации Эрхарда Мильха включить в состав концерна небольшое подразделение Heeresversuchsanstalt Peenemünde (полигон Пенемюнде), где велись разработки баллистических ракет. Уже в начале 1944 ракеты фон Брауна совершают суборбитальные полеты (потолок высоты – 188 км). Новое правительство Германии заинтересовалось проектами фон Брауна, и тот рассказал даже о своих планах создания космической станции тороидального типа с 60 членами экипажа. Проекты метеорологических спутников также оказались востребованы. Поскольку второй мировой войны не было, и Центр Пенемюнде не был присвоен победителями в ней, Германия уже во второй половине 1940-х значительно опередила другие страны в темпах развития космической техники. Постольку, поскольку сведения о технических деталях работ в Пенемюнде просачивались в прессу и становились добычей разведок, в Великобритании, США и СССР также начались работы над космическими аппаратами, но фон Браун обогнал всех, и в 1950 его ракеты уже могли выйти на околоземную орбиту, а 5 мая 1953 года первый в мире – немецкий – космонавт совершил полет на корабле «Сатурн». Эта дата стала в этом мире началом космической эры. Как скажет в своих мемуарах Геринг, «нехватка жизненного пространства для Германского Рейха на земле предопределила полеты в космос».

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) В области внешней политики за первые полгода новое правительство Германии сразу же отказалось от поддержки режима Муссолини, и, хотя интернациональные фашисты-добровольцы еще какое-то время оказывали фанатическое сопротивление, в ноябре Республика Сало (дразнили ее точно также, как и в нашей реальности) пала, а Муссолини арестовали, судили и казнили. Адмирал Хорти нашел общий язык к Беком и Герделером, сохранялся режим «охраны» Государства Словакия и протекторат Богемии и Моравии, хотя автономия была расширена, и деятельность нескольких политических партий разрешена (опять за вычетом коммунистов). Западные страны, однако, не спешили сближаться с новым режимом, что-то надломилось в германской внешней политике – Германия оказалась одна, вне каких-либо военно-политических блоков. Антикоминтерновский пакт фактически развалился после свержения Муссолини, а ничего иного взамен внешнеполитическая мысль Германии замыслить не могла. В Европе достаточно сохранялось правых и крайне консервативных режимов, но все они (Польша в первую очередь) смотрели в сторону Берлина с недоверием. Герделер, к тому же, мечтал вернуться в концерт европейских держав и реанимировать нереализованный план четверного союза 1933 года (Великобритания, Германия, Италия, Франция). В Италии и Франции усиливались левые партии, которые желали видеть во главе Германии как минимум социал-демократов, а вовсе не консервативных монархистов, а Великобритания все еще не доверяла Берлину. Для СССР новый берлинский режим был столь же враждебен, как и предыдущий, национал-социалистический, но это ничуть не мешало укреплению и развитию торговых отношений. В январе 1945 года в этом мире продолжалась война Японии с Китаем (японские войска веди ожесточенные бом за южные районы провинции Хунань), Эфиопия присоединила Эритрею, а британское правительство – Итальянское Сомали к Британскому Сомалиленду, президент Рузвельт в последний раз занял президентское кресло, на советско-афганской границе происходили перестрелки и атаки басмачей – собственно, январь 1945 ничем таким уж особым не запомнился, если бы не судебный процесс в Берлине. Родственники Бормана подали в суд на Штауффенберга, который полгода ходил в героях и даже хвастался убийством Мартина Бормана, и к ним присоединились родственники убитых им военных. Поскольку слово «легитимность» у нового правительства мелькало чаще всего, просто так отказать истцам, представить происшествие как нечто чрезвычайное, на которое не распространяются обычные законы, новое руководство Германии не смогло и нехотя начало 20-дневный процесс. Адвокаты Штауффенберга сразу же взяли обвинительный тон и представили Бормана в качестве государственного преступника, устранить которого от власти легальным путем не представлялось возможным. Чтобы не говорить об абстрактных жертвах нацизма вроде коммунистов или евреев, они сосредоточились на погибших в ходе событий 30 июня 1934 и на роли в них самого Бормана. Хотя предполагалось назначить его главным ответственным и не трогать членов распущенной партии, адвокаты истцов упрямо настаивали на законности действий имперского руководства НСДАП. Опять всплыли конфликты сторонников Гитлера со сторонниками Бормана, дошло до обвинений Бормана в организации убийства Гитлера в 1939 году, о чем открыто заявил швейцарским журналистам Отто Штрассер. И хотя эти люди-символы в обеих реальностях не были противниками, их сторонники готовы были уже убивать друг друга. Спор гитлеристов и борманистов сорвал восстановительный съезд Национал-социалистической партии свободы (такое имя ей дали желавшие реванша национал-социалисты), и в феврале гитлеристы создали свою отдельную Новую национал-социалистическую немецкую рабочую партию, а ряд других фракций покинули съезд Национал-социалистической партии свободы, обвинив ее руководство в бюрократизме и добровольной сдаче власти летом 1944. На 20-й день правительство Германии прервало судебный процесс, мотивируя это его опасностью для общественной безопасности. Однако множество ранее секретных материалов по истории НСДАП было предано гласности, а свидетельские показания родственников убитых в 1934 году стали публиковаться за рубежом и проникать в Германию самиздатом. Социал-демократы потребовали возобновления процесса, а после отказа Герделера и Бека покинули правительство. Июльский консенсус грозил развалиться, к тому же все левые партии требовали скорейших парламентских выборов, а в рейхстаге даже еще не решили, по каким законам их проводить. Лишенный реальной законодательной власти рейхстаг 1933 года, в состав которого вошли также депутаты, избранные в Судетах, Мемеле и Данциге, и депутаты, представляющие австрийский режим Шушнига, наполовину состоял из социал-демократов, католиков, монархистов, баварских партикуляристов, и наполовину – из уже беспартийных национал-социалистов, часть из которых заявила об «исчерпанности» национал-социализма и необходимости сознания «новой свободной германской идеологии». На них пытались оказать влияние различные возродившиеся клубы и кружки «консервативных революционеров» из 1920-х, а Отто Штрассер утверждал, что большинство истинных национал-социалистов, ожегшись на гитлеровщине и бормановщине, пойдет за ним. Рейхстаг быстро выродился в пустую говорильню и трибуну для сведения личных счетов. Социал-демократы обвиняли монархистов в потворстве Гитлеру, те – напоминали социал-демократам об их позиции несопротивления установлению режима личной власти Гитлера, а социал-демократы в ответ пугали коммунистической угрозой, актуальной и в 1933, и в 1945. Военные, которые ничего не понимали в этих парламентских баталиях, грозились установить непарламентский режим, но на это не соглашался Герделер и его центр власти. «Хорошо, что мы не дали рейхстагу реальной власти». – как-то заметил Бек Герделеру. За полтора года рейхстаг рассмотрел дюжину проектов конституций Германского Рейха, но не смог договориться ни по одной из них. В конце концов Бек пригрозил роспуском рейхстага и сам, своей властью, назначил на январь 1946 выборы в земельные парламенты и городские советы. В Берлине, Гамбурге и Вене победили социал-демократы, в Австрии, Баварии и Бадене – местные партикуляристские силы, в Данциге снова переизбрали в совет сторонников национал-социалиста Форстера, который был бургомистром в 1933-1942 – до присоединения Данцига в этой реальности к Рейху. В мелких городках и провинции в целом правые партии добились большинства, но создать единый список никак не получалось: католики не хотели сотрудничать с протестантами, а либералы – с консерваторами. Кое-где прошли кандидаты от формально беспартийных списков коммунистов, но немного, и это решило проблему легализации КПГ. Несмотря на приобретенную в нацистской тюрьме инвалидность (он почти ослеп), Эрнст Никиш создал в Берлине Прусскую социал-демократическую партию, которая получила 13 мест (из 130) в Городском совете Большого Берлина. По замыслу Бека, ландтаги должны были делегировать своих депутатов в рейхстаг в количестве, равном его численности (502 депутата), и тем самым покончить с проклятьем веймарской фракционности, придав этому учредительному собранию законодательные инициативы новой Германии. Социал-демократы, которые теперь имели в рейхстаге больше голосов, чем любая другая партия и бывшие национал-социалисты, сделали неожиданное предложение о сохранении Веймарской конституции, поскольку она формально действует, но с учетом произошедших в стране перемен. Правые депутаты усмотрели здесь желание вернуться в 1932 год с его нескончаемыми перевыборами и парламентскими кризисами, но после месячных дискуссий согласились при условии формирования на базе расширенного рейхстага Конституционной комиссии, которая должна за три года рассмотреть все возможные поправки и произвести ревизию законов, принятых с 1919 года, на предмет соответствия конституции и поправок к ней. И только в 1949 году должно быть избрано новое Учредительное Собрание в составе 876 депутатов, которое подтвердит (или отвергнет) Конституцию 1919 года. До тех пор имперское регентство приняло решение проводить плебисциты по важнейшим вопросам, и первый же плебисцит должен был решить наконец вопрос с монархией. В 1946 году в Италии на волне демократизации и роста популярности левый партий новый король Умберто поставил вопрос о системе управления, и – в том варианте истории – сторонники монархии победили, хотя коммунисты, фашисты, республиканцы и часть социалистов выступили за республику (сторонники монархии получили 52% голосов в отличие от 48% в нашей реальности). Аналогичный плебисцит готовился режимом Франко в Испании. Результаты февральского 1947 года плебисцита в Германии ошеломили всех. Монархическая идея проиграла (предложение о принципиальном восстановлении монархии без конкретизации личности монарха и общей системы управления, в чем сторонники монархии усматривали причину своей неудачи, набрало всего 30% голосов), но в Баварии и прусском Ганновере сторонники монархии одержали убедительную победу, и поэтому баварский ландтаг сразу же проголосовал за восстановление монархии и предъявил территориальные претензии к Австрии, поскольку в Тироле также 56% поддержали монархию. Плебисцит еще раз перевернул германскую политическую систему. Если согласиться с волеизъявлением баварцев, в таком случае в состав сохраняющейся республики будет входить Королевство Бавария, а если прислушаться к голосам 52% ганноверцев, необходимо возродить Королевство Ганновер во главе с представителем династии Вельфов последним герцогом Брауншвейгским и Люнебургским (1913-1918) 60-летним Эрнстом Августом. Против монархии однозначно выступали коммунисты и национал-социалисты, а также большинство социал-демократов, несмотря на неопределенные высказывания их вождей. Казус 1947 года стимулировал появление в Германии развитых социологических служб, которые были немыслимы при национал-социализме.

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) Что в это время происходит в остальной Европе. и как происходящее влияло на собственно Германию? В Великобритании в 1940 и 1945 на выборах победили консерваторы, роль левых сил снижается. Джордж Оруэлл умирает в январе 1945 года в итальянском госпитале от последствия ранения, и в этом мире не будут написаны ни «Скотный двор», ни «1984» - существенное обеднение культуры XX-XXI веков, да и сам Оруэлл запомнится лишь как военный журналист в Испании и Италии и как бытописатель 1930-х. Во Франции на выборах 1941 и 1945 возросла поддержка левых партий, в т.ч. коммунистов. Сохраняется режим III республики, и поскольку не было разгрома 1940 года – сохраняется обаяние Линии Мажино и французской внешней политики. Франция – вторая колониальная империя в мире, хотя арабское освободительное движение в Магрибе усиливается, чтобы похоронить III Республику в 1958 году. В Италии левые силы также колоссально сравнительно с дофашистскими временами усилились, но им противостоят христианские демократы и либеральные монархисты. В Италии не произойдет впоследствии (1972) сращивания монархистов и неофашистов, хотя бы уже потому, что наследники Фашистской республиканской партии – Движение обычного человека – принципиальные республиканцы, а следовательно, в будущем создание Национального Альянса будет происходит в иных условиях). В Польше усиливается оппозиция режиму санации, причем на умеренно-правом фланге. Любопытна в этом отношении биография Владислава Сикорского. Бывший министр-президент Польши в 1922-1923, в 1928 году он эмигрировал во Францию, где находился в оппозиции к польскому правительству. Учился во Франции в Высшей военной школе. В 1938 г. вернулся в Польшу. До 1939 года числился в распоряжении военного министра, не занимая никаких официальных постов. Если войны не будет, то с определенного момента именно он может стать лидером антисанационной части польской элиты. Созданный в 1936 году Фронт Моржи («Морж» – это не животное, а городок в Швейцарии, где обретались польские эмигранты) объединил польских либерально-консервативных и центристских политиков, и на его основе возникает в 1937 легальный польский христианско-демократический Союз труда. Не исключено, что в 1940-х популярность и сила этой партии будет расти. В нашей реальности Сикорский погиб в 1943 (подозревают участие советских спецслужб в связи с проблемой Катыни), здесь мало что мешает Сикорскому прожить еще много лет (если не застрелят сторонники санации). В Венгрии – Хорти, в Румынии – королевская диктатура, постоянно атакуемая ушедшими в подполье православными фашистами железногвардейцами, в Болгарии – некоторая либерализация после смерти царя Бориса, в Греции – небольшая гражданская война после победы над Италией и после смерти Метаксаса усиление королевской власти при правой либерализации под британским влиянием, в Югославии – по прежнему сильна национальная проблема и продолжаются попытки сформировать стабильный политический режим, в Прибалтике – сохраняются «кулацкие» режимы (мечта Солженицына), в Испании – Франко, в Португалии – Салазар. В Албании – жестокая гражданская война между тремя-четырьмя группировками, и лишь англо-французский нажим на Грецию и Югославию воспрепятствовал ее разделу в 1943. В СССР – Сталин))) "приду домой - там ты сидишь" (с) Высоцкий)))))))

ВЛАДИМИР-III: ВЛАДИМИР-III пишет: Во Франции на выборах 1941 и 1945 возросла поддержка левых партий, в т.ч. коммунистов. Сохраняется режим III республики, и поскольку не было разгрома 1940 года – сохраняется обаяние Линии Мажино и французской внешней политики. По поводу Франции в этой альтернативе задал пару вопросов своему старому знакомому - лучшему специалисту в России по левым партиям Франции Р.Костюку: какова может быть динамика поддержки левых сил Франции в 1940-1945 годах без войны и в условиях продолжения политического режима III Республики еще примерно 20 лет? Из нашего варианта истории известно, что популярность ФКП резко выросла в середине 1940-х, но насколько в этом сыграл роль фактор второй мировой? На мой взгляд, рост популярности в мирной Франции 1940-х сравнительно с 1936 имел бы место, но далеко не достиг бы цифр поддержки на выборах в реальноисторических 1946 и 1951 гг. С социалистами примерно то же самое. Не сформировалось бы Народно-республиканское движение, и популярность правых, в т.ч. классических республиканцев еще из XIX века, была бы выше. Прав ли я? Дополнительный вопрос: могла ли избирательная система Франции под влиянием левых перейти к пропорциональному представительству (вопрос, дебатируемый едва ли не с начала ХХ века)? И вот, что он ответил: Я думаю, ты прав, хотя всё это умозрительно Видишь, с одной стороны был явный прорыв левых в 1936 году, но затем - рост правых насьроений, например, партий Дорио и де ля Рока. Но всё равно думаю, даже если б не война, шли бы процессы некоторой радикализации слева и справа в ущерб СФИО, радикал, -социалистам и центристам. При этом правый фланг наверняка был бы сильно "персонализирован". IV Республика как раз и привела к пропорциональной системе. Но она стала возможной после Освобожления на фоне подъёма левых. Я полагаю, кризис III Республики и без 1939/40 привёл бы к её падению или видоизменению. Но если б победили правые / фашисты, очевидно, вопрос бы о проп. представительстве не стоял, а вот при качественном изменении соотношения сил в пользу левых - это могло бы произойти...

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) После плебисцита о монархии германскому правящему режиму не оставалось ничего, кроме как объявить выборы в Учредительное Собрание, но еще полтора год ушли на согласование необходимых поправок в конституцию 1919 года, в т.ч. очень важной поправки, согласно которой правительство могло быть отправлено в отставку не ранее, чем будет достигнута договоренность о формировании нового (подобная практика существует в политической культуре ФРГ из нашего мира, но здесь она прописана в Конституции). Также рейхспрезиденту предоставлено право назначения главы правительства в том случае, если парламентские партии не могут о нем договориться в течение 100 дней после выборов – при этом канцлер будет ответственен не перед рейхстагом, а перед рейхспрезидентом. С монархиями в отдельных германских землях ситуация была урегулирована весьма оригинально, но, как показала практика, основательно. Королевство Бавария конституционно вошло в состав Велико-Германского Рейха в качестве конституционной монархии, Королевство Ганновер – на тех же основаниях – в состав Свободного Государства Пруссия, а Княжеское графство Тироль – в составе Свободного Государства Австрия. Баварский король Рупрехт Мария Луитпольд Фердинанд Виттельсбах, который активно выступал против нацистов еще с 1923 года, торжественно вернулся в Мюнхен из Венгрии в июне 1948 года и принес присягу на Конституции Баварии. В Ганновере реставрирована монархия во главе с королем – бывшим в 1913-1918 герцогом Брауншвейгским Эрнстом Августом III. А на тирольский престол германское правительство пригласило сына последнего австрийского императора – Отто Габсбурга, проживавшего в Бельгии, но Отто дал условное согласие, требуя большей либерализации политической системы Германии: выборов рейхспрезидента, полной отмены Нюрнбергских законов и проч. В декабре 1948 года прошли выборы в Учредительное Собрание Велико-Германского Рейха (так страна называлась с 1943 года). И опять результаты преподнесли неожиданности. Правительство Герделера сформировало крупную либерально-консервативную партию, которая заявила о близости своих программных положений к британским консерваторам и германскому консерватизму времен Второго Рейха и претендовала на большую половину мест, но получила лишь 122 из 876 (в основном на Рейне). Ее обогнала СДПГ, также претендующая на большинство голосов и формирование в Германии политического режима, близкого к скандинавскому социализму (в это время в Швеции укрепляется т.н. «шведская модель»). СДПГ, однако, получила всего 188 мест (Саксония, Анхальт, Ганновер и крупные города). Третье место (96 мандатов) занял Общегерманский блок (в нашей реальности так именовала организация германских беженцев с Востока, но здесь так себя назвали монархисты и правые консерваторы, группирующиеся вокруг Людвига Бека и его центра власти). Коммунистическая партия Германии получила 88 мест (больше всего в Берлине, Саксонии и Вестфалии). Крайне неприятными для всех политических сил Германии, кроме них самих, стали достижения партий, претендовавших на наследие НСДАП. Национал-социалистическая партия свободы (сторонники Бормана) получили 58 мест, соперничающая с ними Новая национал-социалистическая рабочая партия Германии (гитлеристы) – 9 мест, революционные национал-социалисты из Союза Молодой Германии – 12 мест (большую часть этих депутатов прибыли в Берлин с Востока – из Силезии, Померании и Восточной Пруссии – от Кенигсберга даже был избран престарелый аппаратчик НСДАП в области литературы Беррис фон Мюнхгаузен – прямой потомок того самого Мюнхгаузена; в нашей реальности он совершил самоубийство в состоянии депрессии в 1945, но здесь жив, здоров и полон энергии в свои 74 года). Разные христианские партии также завоевали немало мест, но не могли объединиться: Народная партия (левые протестанты) – 49, Христианско-демократическое содружество (правые протестанты) – 4, Христианско-социальный союз (правые баварские католики) – 28, Центристская партия, пытающаяся возродить Партию Центра догитлеровских времен, – 15 мест. Левые либералы ЛДПГ получили 28 мест, правые национал-либералы СвДП – 47. Также в рейхстаг попали националисты и крайне правые (ганноверская Нижне-Саксонская национальная партия – 19 мест, Немецкая имперская партия – 9, Радикальная партия социальной свободы – 4). Возродившаяся Баварская партия, которая провозгласила себя монархической, получила 20 мест, а Партия австрийской независимости – 8. Специфическая Крестьянская народно-демократическая партия Германии завоевала на севере страны 9 мест. Еще немало мест получили мелкие земельные партии, в основном ориентирующиеся на Герделера, а также правоконсервативный Союз экономической реконструкции (14 мест). Созданное частью сторонников Штрассера, поссорившихся с ним, Европейское народное движение Германии и национал-большевистская Немецкая социал-демократическая партия Никиша выборы вчистую проиграли. «Выборы показали, насколько Германия не согласна с самой собой» – так выразился в сочельник 1948 года саркастический берлинский журналист (в нашей истории он погиб неизвестным молодым солдатом в первый же день войны 1939 года). Не только ни одна из партий не смогла сформировать самостоятельно правительство, но и все возможные коалиции также не могли достичь нужного результата. Социал-демократы, не участвовавшие в правительстве с 1945, достигли своего предела популярности и дальше могли блокироваться разве что с коммунистами, чего всячески желали избежать. Наоборот, коалиция Герделера, казалось, могла разрастаться за счет консерваторов всех мастей, большей части христиан и либералов. Но ЛДПГ и Народная партия отказались от коалиции, а без них, хотя бы даже с Общегерманским блоком, Герделер не мог набрать более 360 голосов, чего также не хватало для вотума доверия правительству. Сговориться с СДПГ Герделер не смог. Коммунистическая партия Германии, на которую ориентировался левый Кооперативный Союз (эта организация была создана коммунистами еще в 1944 для прикрытия нелегальной деятельности КПГ) – 13 мест и Союз репрессированных при нацистском режиме – 6 мест, устроила в первый же день обструкцию в зале рейхстага и потребовала немедленного запрета всех национал-социалистических партий и суда над высокопоставленными нацистами. На следующий день произошла драка в рейхстаге между нацистами и коммунистами, и, на свою беду, в ее эпицентре оказался Беррис фон Мюнхгаузен, который драться не собирался, но получил серьезную травму и окончательно отошел от политики. Людвиг Бек в конце концов добился принятия Учредительным Собранием вотума доверия Веймарской Конституции, куда уже были внесены все требуемые поправки, – на этом сошлись все партии, кроме коммунистов и нацистов – и решения о преобразовании Учредительного Собрания в ординарный рейхстаг сроком до января 1953 года. После чего Бек (уже в качестве рейхспрезидента, автоматически с вотумом доверия Конституции 1919 года считающийся избранным на 7 лет до 1956 года, своим решением назначил правительство Германии во главе с Герделером и Эрхардом в качестве вице-канцлера. В этой всей политической неразберихе первых лет после Гитлера затерялся мелкий политик – член партии Христианско-демократическое содружество – Конрад Аденауэр (в этой реальности он снова вернется на пост обер-бургомистра Кёльна, но ненадолго).

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) Что изменилось в жизни среднего немца в этой альтернативноисторической Германии через 10 лет после Гитлера и через 5 лет после Бормана? Из школ удалили все портреты Гитлера, Геринга и Бормана, а гитлерюгенд перепрофилировали в общегерманский молодежный союз, ориентирующийся на консервативную часть общества (правда, свои молодежные организации возродили коммунисты и социал-демократы, а тем более католики, и поэтому главная молодежная организация Рейха испытывала серьезную конкуренцию). То же самое произошло со всеми иными аффилированными с НСДАП общественными организациями, и правящий режим был бы счастлив заменить гитлеровский тоталитаризм относительно мягким авторитаризмом с креном в консервативные ценности, но пришлось считаться с оппозицией, которая с разных сторон разъедала эти монопольные структуры. Но в целом мало что, на первый взгляд, изменилось: по-прежнему работали заводы, ходили трамваи, добывали уголь и издавали книги. Цензура ослабла, но крайние партии (именно КПГ и наследники НСДАП) не могли претендовать на издательские мощности и вынуждены создавать свои предприятия. Социал-демократам было легче, особенно после того, как они завоевали власть в нескольких крупных городах страны (в т.ч. в трех миллионниках – Берлине, Гамбурге и Вене; в Мюнхене социал-демократы придут к власти с 1960) – здесь социал-демократическая политика осуществлялась более-менее последовательно (свобода печати, отмена расовых законов). Правоконсервативный режим сотрудничал с этими «пред-градшафтами», но четко указывал на рамки такого сотрудничества – бургомистры Берлина и других городов с социал-демократами у власти не могли посягать на основы установившегося режима и в особенности держаться подальше от внешнеполитических вопросов. Ряд историков считают, что несмотря на влияние американской правовой практики по решению Верховного Суда США 1965 года (о малом правительстве в области прав человека), европейские градшафты базируются на опыте германских городов 1946-1968 гг. Немецкие историки также в этом мире будут не раз задавать себе вопрос: а если бы Гитлер вообще не пришел к власти, и веймарская демократия сменилась бы таким же право-авторитарным режимом, в меру националистическим, в меру милитаристским, но не агрессивным? Нетрудно догадаться, что отсутствие в истории этой Германии второй мировой войны многое меняет – вместо переживания чудовищного поражения и ужасных потерь вместе с мучительным процессом формирования чувства коллективной вины за военные преступления, имеет место та же проблематика, что волновала среднего немца в начале – первой половине 1930-х: экономика, социальная справедливость, воссоединение земель, населенных немцами, исправление Версальского договора, переживание по поводу «германского одиночества» в Европе, увлечение другими странами, в т.ч. экзотическими. Великая война 1914-1918 годов все еще ощущается оставшимися в живых ее участниками (тому, кому в 1914 было 20 лет, в 1950 – 56) – и не только в Германии, но и в Великобритании с Францией. Социал-демократы сохраняют верность своей линии на строительство социализма в Германии, выраженной в Гейдельбергской программе 1925 года (реал), но в реальности сотрудничают с правым правительством и не пытаются его свергнуть путем создания антиправительственной коалиции в рейхстаге. Остаются все те же крайние коммунисты и жаждущие реванша неонацисты. Как таковых судов над нацистскими преступниками и прочих элементов денацификации, известной из нашей реальности, здесь практически не будет, поскольку предъявлять почти нечего. Любой обвиняемый – от высшего чина руководства НСДАП до мелкого блокляйтера мог парировать обвинения тем возражением, что власть в целом была легитимной, международно-признанной, а что до отдельных правонарушений, то он лично был не согласен, но от него лично ничего не зависело. Реальная денацификация в нашем мире коснулась на территории Западной Германии к 1 января 1964 года, когда она официально была завершена, 1,5 миллиона военных преступников и прочих подозреваемых, из которых к ответственности были привлечены лишь 12 457 человек; а осуждены — в подавляющем большинстве символически — 6 329. К смертной казни осуждено 806 человек, из которых казнено 486. В советской зоне Германии (ГДР) денацификация приобрела большие масштабы, но здесь она проводилась в соответствии с коммунистическими идеологическими представлениями и была скорее чисткой буржуазных элементов, нежели адресными репрессиями в отношении бывших членов НСДАП. В этом мире масштабы каких-либо репрессий в отношении бывших членов НСДАП минимальны, в абсолютном большинстве случаев все ограничивается увольнением с руководящих постов – и то, если ловкий партаппаратчик не успевал примкнуть к какой-нибудь из новых и возрожденных старых партий. В нашей реальности из 404 депутатов первого бундестага (1949 года) ФРГ бывших членов НСДАП насчитывалось 51, а среди 521 депутата бундестага, избранного в 1961, – 129 – во всех без исключения партийных фракциях. Примерно то же самое наблюдалось в нашей реальности в ГДР: когда в 1954 году среди членов Социалистической единой партии Германии провели поголовное анкетирование, выяснилось, что 8,6% из них ранее состояли в НСДАП, а среди партаппаратчиков СЕПГ этот процент был еще большим. В этой реальности легализация партий, претендующих на наследие НСДАП, была способом властей держать их под контролем, а легализация сразу нескольких партий способствовала нарастанию борьбы внутри нацистского электората – именно внутри нацистского сегмента германской политики начались, как не странно, ожесточенные споры о степени вины того или иного конкретного лидера партии во времена Гитлера и Бормана, происходили громкие разоблачения и – как следствие – новые расколы, и если консервативные политики стремились замалчивать подобные дискуссии, то антинацистские левые партии умело подливали масла в огонь. С другой стороны, если социал-демократы избавились от образа национал-предателей в глазах большинства обывателей, то коммунистам по-прежнему указывали в сторону их «истинной столицы» – Москвы. Несмотря на требования левых партий, режим не отменил нюрнбергские законы, направленные на дискриминацию и удаление из общественной и экономической жизни евреев, хотя фактически после 1945 эти законы не действовали. Герделер признавался в частной беседе, что подобная двусмысленность в стране, где четко соблюдаются конкретные законы, была неизбежностью в условиях сильных антисемитских настроений в обществе и следствием нежелания злить свергнутых национал-социалистов. Теперь ограничения касались не евреев вообще (в биологическом смысле), а тех из них, кто придерживался религиозных верований и соответствующим образом организовывал свою повседневную жизнь. Это привело к быстрой ассимиляции в 1950-1960-х оставшихся в Германии светских евреев и эмиграции религиозных евреев, хотя, с другой стороны, режим явно симпатизировал традиционным религиям (кроме иеговистов и ряда иных протестантских деноминаций). Немецкая антинацистская эмиграция отнюдь не сразу бросилась обратно на родину. СДПГ до 1960 года сохраняла свой зарубежный центр, баварские монархисты только тогда успокоились, когда корона Баварии была возложена на очередного Виттельсбаха, но многие не вернулись, в т.ч. большая половина уехавших философов и писателей. Не вернулся Эрих Мария Ремарк. Не пожелали (реал) вернуться братья Томас и Генрих Манн. Карл Ясперс, как и в нашей реальности, глубоко возмущенный безнаказанностью ранее травивших его университетских профессоров-нацистов, демонстративно уехал из Германии в Базель в 1948 году и отказался от германского гражданства. Швейцария и Париж остаются важнейшими центрами германской интеллектуальной эмиграции. Нацистский период крайне пагубно повлиял на уровень образования и науки (например, когда в 1952 году в Великобритании создана была атомная бомба, германское правительство обнаружило, что немецкие научные институты до сих пор возятся с ложными концепциями атомной реакции на тяжелой воде, а во многих институтах процветает теория «космического льда» Горбигера). В 1933-1945 уменьшалось количество студентов и преподавателей, еще быстрее уменьшалось количество женщин в вузах. После 1933 года резко сократилось количество нобелевских премий, полученных немцами во всех сферах, включая литературу. Гораздо лучше выглядели германские спортивные сборные на олимпиадах: например, в 1952 году в Амстердаме (вместо Хельсинки, где летние олимпийские игры, как и предполагалось, прошли в 1940) германская сборная получила 11 золотых медалей против 40 американских и 12 британских. Но в целом жизнь продолжается: энтузиасты проводят музыкально-песенные фестивали (как 20 и 50 лет до того), возродившиеся корпоранты дерутся на дуэлях (первые попытки как-то это отрегулировать и обязать присутствие врача на дуэли; Герделер даже желал обязать участников выбирать себе секундантов из медиков), занудный немецкий учитель по-прежнему создает Великую Германию, немецкая литература… Поскольку не было войны, но был нацизм, ее развитие будет более извилистым, огибая эти камни альтернативной истории. Вместо ужаса по поводу несостоявшейся войны и оплакивания несовершенных грандиозных преступлений – среди писателей-антифашистов возобладает ирония, гротеск, пародирование – их произведения будут похожи не на творчество большинства членов реальноисторической «группы 47», а на «Жестяной барабан» и «Глазами клоуна». Никуда не денутся все консервативные, национально-народные и посконно-крестьянские писатели 1930-х годов. Будет попытка (неудачная) создать национал-социалистический идейный роман – силами неонацистов, оплакивающих Гитлера (в нашей реальности, как это не удивительно, идейная национал-социалистическая литература не получила развития – это уже в 1941 откровенно признал сам Геббельс, и подобная постнацистская попытка будет напоминать, скорее, единственный «производственный» национал-социалистический роман Альфреда Карраша «Партайгеноссе Шмидеке» (1934)). Коммунисты еще в 1945 (реал) создадут свой Культурбунд, который будет транслировать по линии Коминтерна все животрепещущие идеологические споры из Москвы. Заметное влияние на немецкую литературу в этой реальности 1940-1950-х оказывали австрийские литературные школы – один критик даже назвал это «великогерманским объединением немецкой литературы». Вкусы нового германского правящего режима смахивали на бидермейер, и немало писателей успешно подделались под новые реалии. Новый режим прекратил все стройки нацистских времен, свернул все планы перестройки Берлина – наоборот, прилагалось много усилий к реставрации памятников старины, а в жилищной архитектуре вернулись ампирные эстетические тенденции – наследие Лооса с его «Орнаментом как преступлением» подвергнуто остракизму).

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) Если германская экономика в 1945-1953 годах чувствовала себя достаточно хорошо (к 1950-му году она уже достигает показателей 1960 из нашего мира), то во внешней политике новое германское руководство ждет полоса разочарований. Хотя правительства Новой Антанты положительно восприняли свержение национал-социалистического режима, это вовсе не означало примирения с Германией и пересмотра Пакта Литвинова-Галифакса-Даладье. Польское правительство также не горело желанием сблизиться с новой Германией. Поскольку Нюрнбергские законы формально действовали до 1973 года, продолжался антинацистский экономический бойкот. Однако он никогда не носил широкого характера и почти не оказывал влияния на германскую экономику. Как советское правительство, так и западные капиталисты продолжали торговлю и иные формы сотрудничества с Германией. В конце 1940-х доля Германии в импорте многих европейских стран возрастает. Однако Германия надолго выпала из европейской политики, и недоверие к ее правительству еще долго сказывается на общем политическом климате в этой части света. В 1948 году возникает Западноевропейский Союз (Бельгия, Великобритания, Италия, Люксембург, Нидерланды, Франция). В нашем мире этот военно-политический союз стал прообразом НАТО и, просуществовав до 2011 года, был направлен одновременно против советской угрозы и против возможной ремилитаризации Германии. Здесь это военно-политический блок европейских демократий («Малая Лига наций»), созданный на волне эйфории по поводу победы над итальянским фашизмом – это объясняло наличие в его составе Италии. Антигерманский характер союза также имел место, хотя и не декларировался в открытую. Переговоры германского правительства в 1948-1949 о вступлении в ЗЕС, хотя бы в качестве наблюдателя, не привели к успеху. Балканская Антанта, которая не проявила себя в годы итало-греческой войны (Турция, Югославия и Румыния ограничились лишь экономической и военно-технической помощью греческому правительству), в 1943 вновь подтверждена, и первые ее актом должен был стать раздел Албании между Грецией и Югославией, чему помешали британское и французское правительство. Усиливается союз Польши и Румынии, направленный против СССР. Антипольский и антисоветский характер сохраняла Балтийская Антанта, созданная еще в 1934 году. Но везде Германию никто не ждал. Славянские правоконсервативные и монархические режимы испытывали опасения после расчленения Чехословакии и предпочитали смотреть в сторону ЗЕС. К 1950 у Германии осталось всего два союзника – Венгрия и Словакия (последняя продолжала существовать в режиме клерикально-фашистского государства «под охраной Германии». Пикантности ситуации добавляло то, что Германия «охраняла» Словакию от своего же союзника – Венгрии. Богемия и Моравия продолжала сохранять зависимость от Германии, но, когда Герделер предложил (это было зимой 1950) Беку рассмотреть вопрос о включении БиМ в состав Рейха на началах автономии, тот воскликнул: «Боже! Вы хотите еще чешских депутатов в рейхстаге!» Дипломатия ЗЕС требовала от Германии отказа от особых отношений со Словакией и прекращения протектората над Чехией. Серьезных конфликтов это не создавало, но отчужденность сохранялась. Переговоры о возвращении Германии африканских колоний также не стояли на повестке дня. В 1950 году Германия заявила о полном нейтралитете в Тихоокеанской войне. ЗЕС – тоже. Тем не менее, в 1951 году начинаются переговоры о создании Европейской Ассоциации Свободной Торговли, которые увенчаются успехом в 1960 году (как и в нашей реальности). ЕАСТ станет заменой ЕЭС и тем более ЕС нашего варианта истории. Великобритания заранее отстранилась от этих переговоров, а Германия считала их успех своей первой дипломатической победой. Сохранялись экономические системы «метрополия – колонии». Италия утеряла все свои колонии, но Франция, Нидерланды, Бельгия и Португалия сохраняли и развивали свой колониализм, и поэтому они считали возможным создание в Европе зоны свободной торговли, которая, однако, не будет распространяться на внеевропейские территории.

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) Помимо Тихоокеанской войны, в 1950 году случилась «летняя» советско-турецкая война. Сталинский режим, который близился к концу, обнаруживал невозможность распространить коммунистический строй за пределы СССР, но под конец ему, казалось бы, подыграли «англо-французские империалисты». Когда британские правящие элиты убедились (через год-два после смерти Гитлера), что большая война в Европе вряд ли возможна, а в малой войне Муссолини обречен на поражение, они занялись перестройкой Британской Империи в соответствии с принципами Вестминстерского Статута (разработанного на имперской конференции 1930 и принятого в 1931). Предполагалось создать систему доминионов под верховной властью британского монарха, с парламентским правлением, но с единой военной системой, экономическим пространством и финансовой политикой. Британская Индия также должна была занять свое место в этой системе, но не в качестве Доминиона, а в качестве особой конституционной монархии. Африканские колонии делились на два типа: с заметным белым меньшинством, которому предоставлялось самоуправление, и с преобладанием туземного населения, которым предполагалось управлять посредством местных королей и вождей. Британские владения в Карибском море также должны были стать со временем полноценными доминионами, а на Дальнем Востоке предполагалось создать федерацию с центром в Сингапуре. Минимум три страны в этом конгломерате оставались проблемными для британского правительства: Ирландия, которая в конце концов отделилась и стала независимой республикой, ЮАС, который (как и нашей реальности) стал в 1961 ЮАР – режимом апартхейда, также независимым от Лондона, и Палестина, которую никак не могли поделить арабы и евреи. В 1930-1940-х годах Франция и Великобритания предоставили независимость Ираку, Сирии, Трансиордании, в 1951 году Лига наций провозгласила независимость Ливии, и таким образом значительная часть арабского мира обрела суверенитет. Новые режимы оказались нестабильными, особенно в Сирии, а арабо-еврейский конфликт в Палестине с одной стороны заставил британское правительство отменить свои обещания (если они вообще были) о создании именно независимого европейского очага в Палестине, а с другой стороны настроил умеренную часть сионистов на сотрудничество с британскими властями из опасения бесконечной арабо-израильской войны. В СССР полагали, что Ближний Восток – «самое слабое звено системы империализма», и всячески пытались повлиять на левых арабских националистов, борющихся против британского и французского влияния, но Сирию и Ирак от СССР отделяла Турция. Сталин вспомнил все былые обиды турок в отношении грузин и армян, и после 1946 года начинается подготовка к завоеванию Турции. Надо сказать, что РККА между 1939 и 1950 изменилась гораздо меньше, чем в нашей реальности. Прежде всего никакого боевого опыта у советских военных не было, а принятие чужого опыта ограничивалось наблюдением за итало-греческой войной. Численность РККА к 1950 году по-прежнему едва превышала 2 млн. красноармейцев (офицерских званий, как и погон не было, и взяться им было неоткуда), ее стратегия по-прежнему базировалась на теории укрепрайонов (Линия Мажино по-прежнему неприкосновенна), а наряду с танковыми войсками немалую роль все еще играла кавалерия. Происходило перевооружение новейшими типами танков и самолетов (здесь специалисты в данном вопросе могут больше сказать, чем я), но в целом РККА оставалась армией 30-х годов, даже без всеобщей воинской повинности (с повинностью случился курьез – в 1939 на предварительных переговорах о союзе с Великобританией и Францией французская сторона призвала Сталина ввести всеобщую воинскую повинность, поскольку это диктовала необходимость выставить массовую армию в случае войны с Германией, но Сталин не только отказал, но и счел любые разговоры на эту тему «низкопоклонством» перед союзниками и закрыл тему на 11 лет). Реакция Европы на вторжение РККА в Турцию летом 1950 была в целом негативной. Страны, связанные с Турцией военно-политическим соглашением, начали помогать (Греция правда не могла забыть равнодушия Турции в 1940, но Югославия и Румыния принципиально заявили о своей антисоветской позиции). Правительства Великобритании и Франции тем более не желали разгрома Турции и прорыва СССР в Средиземноморье. Поэтому турецкие войска начинают получить технику и военных специалистов. В СССР все же введена всеобщая воинская повинность, а через три месяца война завершилась Московским миром, согласно которому СССР получил бывшие территории Российской империи в границах 1878 года – Карс и юг Батумской области, но не более – прорваться к Сирии не удалось. В сущности, эта война похоронила Новую Антанту. Исключенный из Лиги наций СССР оказался в дипломатической изоляции, а германское правительство вновь предложило Франции и Англии союз – на сей раз против СССР и в защиту всех европейских стран с ним граничащих (Финляндии, Эстонии, Латвии, Польши, Румынии). Через 11 лет это заложит основы новой системы европейской безопасности. Почти одновременно к востоку от Германии произошли кардинальные перемены. В 1944 году в нашем мире в эмиграции (США, штат Огайо) погиб при пожаре бывший президент Литвы А.Сметона. Здесь он проживет еще 7 лет (в том же качестве президента национально-консервативного режима Литвы), но в 1951 будет свергнут ушедшими в свое время в подполье христианскими демократами. Это была не первая попытка хадеков взять власть (1938 и ранее), но теперь они опирались на опыт Христианско-демократической партии Италии и вступили в союз с левыми силами – народными социалистами и социал-демократами. Переворот удался, но ставший новым президентом хадек Леонас Бистра нарушил договоренности с левыми и воспроизвел ровно такой же режим, как и предыдущий режим Сметоны. Правда, теперь в качестве официальной идеологии провозглашался католический солидаризм. Леон Бистра занимал свой пост до 1971 года. Тем временем в Польше режим санации после смерти Пилсудского переживает кризис. Президент (преемник Пилсудского) И.Мосьцицкий умирает в 1946 (реал), и ему наследует министр внутренних дел Польши Рачкевич, который умирает в следующем году (тоже реал), и далее – Аугуст Залеский, который попытался в 1952 году назначить самого себя пожизненным президентом Польши. Это событие (случившиеся в нашей реальности в эмиграции в 1954) здесь также вызвало массовое недовольство в верхах польского общества, и Залеский ушел в отставку. На парламентских выборах в том же году победил католическо-солидаристский Союз труда во главе с В.Сикорским 71-летним, который и стал в итоге президентом. Большую роль при новом режиме играет Тадеуш Михейда (который был бы весьма озадачен, если бы узнал, что в параллельном (нашем) мире он стал членом польского Национального комитета по празднованию 70-летия со дня его рождения Иосифа Сталина). Здесь он отнюдь не поклонник Сталина поневоле, а консерватор-солидарист и сторонник компромисса с национальными меньшинствами. За несколько месяцев до смерти обоих – Сикорского и Михейды (в 1955 и 1956 соответственно) им удается не только примириться с Литвой, но и создать Унию Литвы и Польши 1955 года. К востоку от Германии возникает мощное государство с достаточно сильной (так считается в мире без второй мировой войны) армией.

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) Новые власти Германии стремились сохранить гитлеровский контроль над молодежью, но получалось это плохо. Гитлерюгенд был в сентябре 1944 преобразован в Общегерманскую молодежь, которая сразу же ощутила конкуренцию со стороны молодежных организаций коммунистов, социал-демократов, католиков и пытающихся возродить Гитлерюгенд партий – наследниц НСДАП. Но самым серьезным противником официальной молодежи стали «эдельвейсы». Так стали называть еще около 1940 года немецкую молодежную контркультуру, направленную прежде всего против Гитлерюгенда, а затем против новых властей Германии. «Эдельвейсы» выросли из молодежных субкультур Германии начала ХХ века и могли бы считать себя патриотами, как известные «перелетные птицы», но отличались презрением к любым формам государственного патриотизма, а после 1944 года в Германии государственный патриотизм стал основной формой патриотизма. Клубы «эдельвейсов» (в основном Гамбург и Рейнская область) подвергались полицейским проверкам, росла преступность, усилилась эмиграция молодежи из страны. Это явление впоследствии окажет существенное влияние на движение 1968 года в Германии и за ее пределами. В марте 1953 умер Сталин, а спустя три дня в Германии прошли вторые после национал-социализма, в общем и целом, демократические выборы в рейхстаг. Социал-демократы по-прежнему считали себя в состоянии набрать подавляющее большинство голосов и создать социалистический режим по типу скандинавских, коммунисты обвиняли социал-демократов в потворстве реакции и неофашизму (в последние годы жизни Сталин опять стал называть их «социал-фашистами»), несколько национал-социалистических партий перегрызлись насмерть и не смогли создать единый блок, как предполагалось в 1950, у Герделера были наполеоновские планы в связи с экономическим ростом (не таким быстрым как в нашей истории при Аденауэре, но тоже впечатляющим), а Партия австрийской независимости постановила бороться за отделение Австрии. Свободная консервативная партия Герделера действительно резко усилила свои позиции, в т.ч. за счет поглощения нескольких мелких земельных партий, получив 254 места (из 876), чего впрочем, опять не хватало для создания парламентского правительства. Монархический Общегерманский блок потерпел поражение (всего 48 мест), зато баварские монархисты ХСС увеличили свое представительство до 43 мест, переманив избирателей Баварской партии. Левые терпят поражение по всем фронтам: СДПГ утеряла несколько мандатов (181 место), еще большего количества лишились коммунисты (63 места). Либералы в целом сохранили свое представительство (ЛДПГ – 22, СвДП – 52 места). Левопротестантская Народная партия резко увеличила свое представительство (81 мандат), левые католики Партии Центра, наоборот, потеряли почти все места (4 мандата). У национал-социалистов сторонники («плакальщики») Бормана и Гитлера сравнялись по результатам, но в целом потеряли значительную часть голосов (Новая НСДАП – 21 место, Национал-социалистическая партия свободы – 23), а нацистско-революционный Союз Молодой Германии увеличил свою поддержку в два раза (12 мест) – опять в основном на востоке и в Судетах. Право-левая Крестьянская народно-демократическая партия увеличила представительство до 20 мест и распространила влияние на Мекленбург и Померанию. Классические немецкие националисты создали Всегерманскую народную партию, которая провалилась (всего 6 мест). Та же судьба постигла Партию австрийской независимости (8 мест). Сторонники баварской независимости – тоже 8. Консервативные нижнесаксонцы получили 16 мест. Хотя партий стало меньше, и наблюдался процесс консолидации голосов среди нескольких крупнейших партий (тот же процесс наблюдался в нашей истории в те же годы в ФРГ), крупнейшей партии сторонников Герделера все еще недоставало до парламентского большинства почти 200 голосов. Во времена Второго Рейха, когда правительство назначалось кайзером, парламентские партии могли позволить себе роскошь самостоятельной политики и воздержания от коалиций, но судьба германского парламентаризма (как и в 1918) оказалась в прямой зависимости от способности консерваторов найти союзников. Среди монархического окружения рейхсканцлера Бека созревал замысел изменения Веймарской конституции на принципах Конституции 1871 года и отказа от парламентской республики в пользу республики рейхспрезидента и земель (т.е. избираемый всенародным голосованием рейхспрезидент назначает правительство по согласованию с ландтагами республик и монархий в составе Рейха). Первоначально Герделер планировал найти компромисс с Народной партией, присоединить голоса Общегерманского Блока и либералов, получив, таким образом, на 18 мест больше вожделенных 439, но либералы категорически отказались сотрудничать с монархистами. Другой вариант включал нижнесаксонских консерваторов и крестьян, но для большинства не хватало 20 мест. Их рассчитывали получить с помощью ХСС, и дело в конце апреля продвинулась, но социал-демократы и коммунисты начали совместную обструкцию и покинули заседания рейхстага. Крестьяне последовали за ними, обвиняя правительство в невнимании к нуждам села и потакании грабительской политике банков. Тем временем Народная партия разошлась с монархистами в вопросах финансирования перевооружения армии (Бонхоффер и Нимеллер оставались принципиальными пацифистами) и грозила покинуть намечающуюся коалицию. Известный журналист написал по этому поводу в либеральной «Зюйддойче цайтунг»: «Ну вот, мы вернулись в 1862 год, когда Бисмарк просил прусский ландтаг о военных кредитах». Лидер гитлеристов Альфред Розенберг, наоборот, требовал увеличения военного бюджета и поддержки Японии, «сражающейся с жидо-американцами». В мае на фоне потрясающих космических новостей правительство так и не было сформировано, срок формирования парламентского правительства истекал 16 июня. 15 июня СДПГ и КПГ начали массовые антиправительственные демонстрации в Берлине, Гамбурге и Вене под лозунгами отставки Бека и прямых выборов рейхспрезидента. Утром 16 июня 1953 года в Германии произошел военный переворот. Осуществить успешный военный переворот не так просто, как думается. Для этого необходимо соблюсти ряд условий. Во-первых, должна существовать развитая военная культура. Если армия не является уважаемым в обществе институтом, солдаты никого не испугают, и всегда найдутся другие силы, которые их победят. Во-вторых, у военного переворота должен быть признанный всеми лидер, иначе подчиняющиеся разным командирам солдаты просто перестреляют друг друга. Наконец, в-третьих, и это главное, организаторы военного переворота должны четко представлять себе, что им делать дальше – после захвата власти, иначе не стоило покидать казармы, а переворот грозит оказаться банальным захватом власти ради власти. Какими бы популистскими лозунгами ни прикрывались военные, их акция должна предотвратить реальную угрозу либо решить реальную проблему общества. Действуя, как хирург в тех случаях, когда медикаментозное лечение не помогает, военная власть всегда должна осознавать границы своего вмешательства и всегда вовремя передавать власть вменяемому гражданскому правительству. В нашем варианте истории одним из самых успешных военных переворотов был переворот Шарля де Голля во Франции в 1958 году, а одними из самых неудачных стали военные перевороты в Аргентине на протяжении всего ХХ века. В этом варианте истории Германия пережила военный переворот в 1944 году, но свержение Бормана и нацизма в целом представляется слишком сложным процессом, чтобы ограничить его только военной составляющей. Впоследствии события 1944 стали именовать антинацистской революцией, и в этом большая доля правды, хотя сменивший Бормана правый консервативный режим многими левыми расценивался как «полуфашистский» и уж точно недемократический (что не мешало социал-демократам бессменно править во многих крупных городах с 1946 года). В Германии была развитая (прусская) военная культура и уважение к военным (даже коммунисты создали в 1924 Союз красных фронтовиков и попытались то же самое проделать в 1945). Людвиг Бек – этот гессенский солдафон – тем не менее, оказался человеком широких взглядов и серьезного образования. Он хорошо разбирался в европейской политике, и до самой своей смерти в 1959 году твердо держал в руках управление страной. Британский историк и кинокритик Роджер Мэнвелл даже называл его либералом. Однако, в 1953 Бек не видел перспектив для сохранения парламента и парламентской системы в Германии. Бек зачитал по телевидению указ о роспуске рейхстага, мотивировав это решение неспособностью парламента к созданию правительства и принятию необходимых стране законов. Городские советы Берлина, Вены, Гамбурга и ряда других городов, контролируемые СДПГ, приняли в ответ манифест о неконституционности самого Бека, которого никто не выбирал, и призвали к бессрочной всеобщей забастовке. В Берлине началось восстание, отчасти сходное с восстанием лета 1953 года в нашей реальности. Коммунисты объединились с социал-демократами, а к ним примкнул лидер Прусской старой социал-демократической партии Эрнст Никиш, хорошо помнивший еще Баварскую советскую республику. Он погиб, когда вермахт взял штурмом баррикады в районе Бранденбургских ворот (в нашей реальности Никиш дожил в ГДР до 1967 года). В Гамбурге также произошли восстания и началось строительство баррикад. В Вене вермахт с активистами католических организаций успел предотвратить демонстрации протеста, и все ограничилось арестами. Но 18 июня из Берлина восстание распространилось на Саксонию и Тюрингию, где с 1946 коммунисты имели сильную поддержку. Бек обвинил левых в организации путча по указке Москвы, сформировал Военный комитет Рейха, ввел военное положение и распустил все органы власти, высказавшиеся за его отставку. Деятельность КПГ, СДПГ и Прусской старой социал-демократической партии запрещена. Вечером 19-го восстания были подавлены (всего погибло до 500 человек), отдельные забастовки продолжались еще несколько месяцев, несмотря на аресты активистов. Все германские правые и – после колебания – либералы поддержали правительство (против выступила, как всегда, будучи дисгармонией в германской политике, Народная партия), а кенигсбергская газета неонацистов «Новый штурмовик Остзее» предсказала: «Людвиг Бек понял свою ошибку 44 года, и скоро станет нашим партайгеноссе». Бек вечером 16 июня назначил новое правительство во главе с тем же Герделером, но заменил на посту министра иностранных дел состарившегося Ульриха фон Хасселя своим давним единомышленником Константином фон Нейратом, с которым еще в 1937 обсуждал свержение Гитлера (реал). Нейрат с 1941 года продолжал курировать Протекторат Богемии и Моравии. Он скончался в 1956 году (реал). Социал-демократы очень надеялись на помощь баварских партикуляристов, запугивая их якобы раскрытым ими планом Бека по уничтожению автономий в составе Рейха, но Бек сумел созвониться с королем и мюнхенским правительством и уладить проблему. Парламент в Германии исчез на 7 лет. Новый режим получил название Аußerparlamentarisch (сокращенно Аußer – буквально в переводе на русский «опричь»). Левые партии пребывали под запретом (коммунисты до 1973). Парламент Пруссии также был распущен. В городах, ранее контролируемых левыми, введено «имперское правление». Роль военных в государстве резко возросла.

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) На первый взгляд, политика в Германии исчезла, и это подтверждали социологические опросы, фиксирующие в 1950-х рост аполитичности и уход большинства немцев в иные сферы, с политикой не связанные. Консерватизм правящего режима воплотился в избирательных репрессиях, как правило заканчивающихся высылкой репрессированных из страны, поощрении любых неполитических социальных движений, актуализации эстетических мер воздействия на население. Замечено, что если левые, либеральные и социалистические политические идеологии не только близки друг другу в ценностном смысле, но и прибегают к логическим аргументам своей агитации, то консерваторы, мало того, что бесконечно разнообразнее сравнительно с левыми, так еще и апеллируют, скорее, к эмоциям и чувствам, нежели к разуму общества. Аполитичность правящего в Германии в 1953-1960 режима выражалась в полном нежелании производить какое-либо идеологическое воспитание общества. Правые идеологические партии (начиная с осколков бывшей НСДАП, а также воспрявшие группировки консервативных революционеров из 1920-х) испытывали одно разочарование за другим, когда оказывалось, что военный режим Бека вовсе не собирается воплощать их по-немецки четко выверенные программы. Даже персональный состав правительства почти не изменился, и перестановки носили лишь технический характер – это по-прежнему была команда единомышленников Герделера, проводившая экономический курс. Близкий к Австрийской школе и более всего напоминающий линию Людвига Эрхардта в нашем мире. Здесь судьба также оказалась благосклонной к Эрхардту, подарив ему столь же внушительное долголетие, а когда Карл Герделер скончался в 1957 году на 73 году жизни, Эрхардт был сразу же назначен рейхсканцлером и пробыл на этом посту аж до победы социал-демократов в 1973. Бека устраивал этот экономист, почти не вмешивающийся в политику. Во внешней политике новый министр иностранных дел Константин фон Нейрат выступает за укрепление связей с консервативными режимами Европы – от Португалии до Прибалтики, и хотя он умер на своем посту в 1956, пробыв министром всего три года, ему удалось убедить Бека и военное руководство в правильности подобного курса в противовес либеральному Западноевропейскому Союзу и сформировать последовательную политическую линию в данном направлении. Наиболее близкие отношения сохранялись с Венгрией и Словакией. Польша после полутора десятилетий недоверия к западному соседу также меняла отношение к официальному Берлину. Югославия, Румыния и Болгария развивают экономическое сотрудничество с Германией, а на переговорах с правительствами Латвии и Эстонии поднимается вопрос о гарантиях независимости этим странам ввиду советских угроз. Экономический рост в Германии продолжается, и проблема новых рынков встает в середине 1950-х, что приводит к активному участию Германии в создании Европейской Ассоциации Свободной Торговли в 1960. ЕС в этой реальности воплотился лишь в Бенилюксе – в 1958, когда эти три страны подписали соглашение о политическом и экономическом союзе. Великобритания принципиально дистанцировалась от ЕАСТ. Испания также до смерти Франко воздерживалась от каких-либо экономических договоров европейского уровня. Остальные 22 европейских страны (включая Богемию и Моравию, Ирландию и Исландию, которая сохраняла личную унию с королем Дании) подписали договор о свободной торговле. Конвенция предусматривала либерализацию торговли среди государств-членов ассоциации к 1970 году путём снижения таможенных пошлин и свертывания количественных ограничений, а таможенная политика ЕАСТ распространялась только на промышленные товары. Страны ЕАСТ не вводили единого тарифа на продукты, импортируемые из третьих стран, и сохраняли национальные таможенные пошлины, осуществляя таким образом самостоятельную торговую политику. Сам факт вхождения в ЕАСТ двух крупнейших экономик континентальной Европы (Германии и Франции) существенно изменил ее положение сравнительно с ЕАСТ нашей реальности. Хотя формально правила ЕАСТ не распространялись на французские и португальские колонии, фактически возник крупный экономический блок, соперничающий с США и Британской Империей. Но в ЕАСТ так и не появилось ничего напоминающего политические и экономические наднациональные центры власти и координации, которые создавались в ЕЭС и ЕС нашего мира. Правительство Германии осуществляет реставрацию памятников старины, проводит различные фестивали, поощряет культурные связи с немцами за границей (в т.ч. с советскими немцами и АССР Немцев Поволжья). По-прежнему немецкий учитель увлекает школьников древнегреческим и латынью. В 1955 году до того малоизвестный немецкий кинорежиссер (в нашей реальности он погиб в затопленном в конце апреля 1945 Берлинском Метро) снимает фильм по мотивам путешествия аргонавтов, и на несколько десятилетий германский кинематограф «заболевает» греческой мифологией. В год выходит по 2-3 фильма подобной тематики, которые нередко снимают в Греции среди древних руин и отреставрированных памятников старины. Эта мода становится настолько заразительной, что даже в СССР сняли фильм по мотивам детской повести Крапивина о мальчике, попадавшем в Древний Херсонес и дружившем с тамошним своим сверстником Одиссеем. В германских сериалах о 12 подвигах Геракла в эпизодической роли снялся родившийся в 1947 близ Граца Арнольд Алоис Шварценеггер, еще будучи солдатом вермахта в 1966, который затем сам стал Гераклом и покорял зрителей вплоть до 2000-х годов, снимаясь параллельно также в фильмах по мотивам германской мифологии (отдаленно напоминавшим «Конана-варвара» нашего мира). Другая культурная нива Германии после 1953 года породила довольно развитую космическую фантастику, вполне достойно соперничающую с американской, британской и советской. Специфика освоения космического пространства в этом мире, которая отличалась от тенденций нашего мира именно направленностью на экономическое освоение иных миров, была задана пионером космонавтики – Германией, которую проблема «жизненного пространства» вытолкнула в космос. Если в нашем варианте истории образ немецкого героя, покоряющего с бластером чужие планеты, будет ассоциироваться с образом солдата вермахта или СС, покоряющего Европу, а следовательно, как любой милитаристский образ, в ФРГ под запретом, то здесь, понятно почему, таких ограничений не будет, и крылатые шлемы германских космонавтов в 1950-1970-х заполонят литературную Вселенную.

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) В мае 1959 умер рейхспрезидент Германии Людвиг фон Бек. Эта смерть вместе со смертью в 1957 Карла Герделера и еще ряда высших чиновников (выражение «гонки на лафетах» в этом мире появилось не в СССР начала 1980-х, а в Германии конца 1950-х) знаменовала конец постнацистской эпохи – уходило поколение, свергнувшее национал-социалистический режим, желавшее обновить Германию и предотвратить ее фатальную вражду с западными и восточными соседями. Если считать главными целями режима Бека восстановление в Германии монархии и создание в Центральной и Юго-Восточной Европе прогерманского блока стран бывшей Австро-Венгрии и бывшей Российской империи, то ни одна из этих целей не была достигнута, когда гроб с телом фон Бека опускали в могилу на новом «имперском тотенбурге» в окрестностях Шёнефельда к югу от Берлина. Восстановление монархии стало невозможно после того, как сменивший Вильгельма (сына свергнутого в 1918 году кайзера) во главе Дома Гогенцоллернов в 1951 Луи Фердинанд Виктор Эдуард Альберт Михаэль Губерт Прусский категорически отказался от реставрации на троне Германского Рейха (не в последнюю очередь потому, что не желал зависеть от рейхспрезидента, который и не думал после реставрации монархии оставлять власть). Родившийся в браке предыдущего с великой княжной Кирой Кирилловной, второй дочерью великого князя Кирилла Владимировича и великой княгини Виктории Фёдоровны (Виктории-Мелиты Саксен-Кобург-Готской) Луи-Фердинанд Младший в 1959 году был еще мал (15 лет), а в 1977 году погиб на маневрах в чине обер-лейтенанта вермахта (реал!) У него и графини Донаты Эммы Кастель-Рюденхаузен в 1976 году успел родиться Георг Фридрих Фердинанд – единственный на данный момент неморганатический Гогенцоллерн (объявлен главой Германского Императорского и Прусского Королевского Дома 26 сентября 1994 года – реал). Он также служил в вермахте, а затем стал руководителем технологической компании (все реал, с учетом того, что в нашем мире все они служили не в вермахте, а в бундесвере). Либерал Отто фон Габсбург тем более не желал оказаться в качестве правящего, но не управляющего «местоблюстителя». В 1961 он отказал очередному «всесильному канцлеру» – Франсиско Франко, который предлагал ему испанский престол (реал). Но в 1957 после того, как революционное восстание покончило с 36-летней диктатурой одряхлевшего Хорти, Отто Габсбург, формально не отрекаясь от титула австрийского императора, принял предложение венгерских политиков стать венгерским королем. Его деятельное и длительное правление в Венгрии способствовало общей либерализации режима, экономическому развитию страны и примирению со всеми соседями, включая Румынию (в обмен на экономические преференции Отто добился создания в 1979 венгерской автономии в центре Трансильвании). Строгий конституционализм и интернационализм этого энтузиаста Объединенной Европы сделает невозможным в Венгрии этого мира появление политиков типа Орбана с его криминально-традиционалистическими наклонностями. Венгрия Отто Габсбурга действительно немного напомнила бы венгру-попаданцу из нашего мира либеральную Венгрию Яноша Кадара, но с многопартийностью и интеграцией в общеевропейскую экономику. Таким образом, несмотря на сильные монархические настроения в консервативной германской элите, этот проект так и остался нереализованным. Не всякий консенсус реализуется на практике. Остались два королевства: Бавария и Ганновер, да Тирольское графство, куда его граф Отто Габсбург так и не приехал до 1961 года. Что касается восточной политики Германии, то после расчленения Чехословакии доверие к Германии было подорвано настолько основательно, что до 1961 года никаких подвижек в создании «Консервативного Блока» не наблюдалось. Богемия и Моравия оставалась протекторатом, интегрированным в экономику и инфраструктуры Рейха. Словакия по-прежнему была «государством под охраной». Венгрия (после краха фашизма в Италии) – единственный союзник, и, хотя приход к власти в 1957 Отто Габсбурга создал дополнительные связи с германской элитой, односторонняя ориентация на Венгрию создавала охлаждение с Румынией и Югославией. Вернуть Чехословакию в состояние до марта 1939 года представлялось невозможным и нежелательным. Электорат судетских немцев настроен крайне националистически, а в Берлине не считали возможным создавать у него впечатление, что Мюнхенский Договор может быть пересмотрен. В Великобритании доживали свой век чешские эмигранты – наследники политической философии масарикизма, которые стремились поддерживать в Западном мире стойкую германофобию, но их реальный вес в мировой политике был мал. Писатели типа Милана Кундеры из нашего мира будут точно также скитаться по эмиграциям и проклинать германскую оккупацию, следить с надеждой за Пражской весной 1969 (здесь она будет сродни Парижской весне того же года), но в целом чешский обыватель обрастет к концу ХХ века мхом и предпочтет мягкую инкорпорацию в Рейх новым гуситским войнам, к которым призывали пламенные чешские патриоты в парижских кафе. Отношения постнацистского Рейха с СССР в целом можно назвать «ни дружбы, ни вражды». Советские пропагандисты дежурно клеймят «неофашизм» клики Бека-Герделера, запретивших компартию (их главный грех), а немецкий учитель рассказывает любопытному классу, что в СССР нет религии (и это правда), а также нет одноразовой посуды, удобных гостиниц и качественного пива, и советские автомобили и космолеты хуже германских, «но на Волге живет наш народ, а поэтому там урожайность зерновых и картофеля наивысшая в СССР» (это тоже правда). Войны, которая, несмотря на чудовищное взаимное ожесточение, так сблизила русских с немцами, не было, а потому в ментальном отношении здесь тоже продолжаются «длинные 1930-е годы» (как назвал бы их Эрик Хобсбаум). Советские детишки не играют за гаражами в «немцев и наших», идеологические зубры все еще лелеют надежду на пролетарскую революцию в Руре, Тюрингии и Саксонии, волжский немец традиционно (после смерти Сталина) занимает пост посла в Берлине, а экономические связи между странами ничуть не страдают от суровой необходимости «безбожникам» торговать с «неофашистами». Фарцовщик, доставший хорошее немецкое кожаное пальто, смело может рассчитывать провести ближайшее лето на советском курорте средней дальности. Может быть какой-нибудь писатель-фантаст (немецкий и советский – не суть важно) задумается над странной перспективой советско-германской войны, но под его пером все будет иначе – больше похоже на Эрнста Генри или Альфреда Дёблина, и совсем не похоже на упущенную возможность 1939 года.

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) Смерть Бека (неожиданная, как и всякая смерть действующего политика) застала германское общество врасплох. Не было даже отлаженного механизма замещения власти рейхспрезидента. В 1949 году Бек был утвержден на этом посту рейхстагом, а в 1956 свой срок правления автоматически продлил он сам. Но в 1959 не было рейхстага (первый случай в германской истории с 1871 года и даже ранее), а военное руководство оставалась очень аморфной конфигурацией разных людей, среди которых не было явного лидера. Большинству руководителей переворота 1944 года было уже очень много лет (Роммелю, например, 68), и многие осознанно не желали взваливать на себя груз высшей власти. Если бы был реставрирован институт императорской власти, то переход к конституционному правлению произошел бы относительно гладко и уж точно понятно для всех, как это случилось и в нашем, и в этом мире в Испании в 1975, но реставрации монархии за все 15 лет правления Бека не произошло. Германия пережила «странную неделю», в конце которой военное руководство приняло решение о проведении плебисцита по двум вопросам. Вопрос первый: «согласны ли вы избрать рейхспрезидентом Германского Рейха на срок до 1966 года Ханса Шпайделя?», а второй: «согласны ли вы на восстановление в Германской Рейхе полномочного рейхстага в соответствии с действующей конституцией?» Ханс Шпайдель, который в кабинете Бека с 1955 занимал пост военного министра, а в нашем мире оказался участником заговора 20 июля 1944, не сломленным в гестапо и никого не выдавшим, а затем – одним из создателей бундесвера ФРГ, был согласован всем военным руководством Рейха, как самый подходящий кандидат – хороший администратор и принципиальный человек. Что касается восстановления конституционного правления (все статьи Веймарской конституции, касающиеся деятельности рейхстага, не действовали с 1953 по 1960 год), то военный режим Бека не пришел ни к какому определенному плану дальнейшего конституционного развития страны, и после его смерти возник вакуум, который пришлось заполнять уже знакомым и привычным порядком. Социологические опросы давали единственному кандидату на пост рейхспрезидента большинство, и в июне 1959 он получил 68% голосов. За восстановление рейхстага высказалось 89% проголосовавших. Ханс Шпайдель был менее амбициозен, чем его предшественник. Он сразу же заявил, что не будет баллотироваться на новый срок после 1966 года, и вообще в отличие от Бека, чьей страстью с годами стали грандиозные военные парады (в конце 1950-х вся Германия регулярно маршировала, изрядно снабжая фактурой карикатуристов всех стран), не любил показухи. Он продолжил перевооружение и модернизацию вермахта, но четко разделял «военную» и «штатскую» сферы. Людвиг Эрхардт сохранил свой пост главы правительства, свою команду и свою неолиберальную политику в духе австрийской школы. В августе 1959 германские власти легализовали СДПГ, но отказали в том же самом коммунистам. В нашей реальности в ФРГ КПГ была запрещена в августе 1956 года Федеральным конституционным судом Германии, но еще ранее (в 1953 году) добрая половина ее электората переметнулась к социал-демократам. Здесь коммунистический электорат частью последовал призывам партийного руководства, проживающего с 1953 года в Москве (с 1957 – в Энгельсе на Волге), бойкотировать выборы, а частью точно также примкнул к социал-демократам. СДПГ этим воспользовалась сполна и даже не пробовала потребовать легализации КПГ. Выборы в новый рейхстаг в сентябре 1959 были назначены на февраль 1960. На консервативном фланге германской политики полностью исчезли крупные монархические партии, чьи активисты присоединились к свободным консерваторам Эрхарта, Народная партия, наконец, сумела стать партией не только протестантов, но и католиков, и не только левых, но и правых, однако в южных католических землях набрали силу местные католические партии, а ХСС сохраняла самостоятельность. Самая левая фракция Народной партии во главе со всей еще живым и деятельным Дитрихом Бонхофером (в 1960 ему исполнилось всего 54 года) создала Германский союз мира на платформе пацифизма, либерализма и «нерелигиозного христианства». Очередная попытка неонацистов сплотиться вокруг трех лидеров уже нового поколения, которые в 1930-х еще маршировали в шортиках в рядах гитлерюгенда, закончилась едва ли мордобоем на съезде в Нюрнберге, а последующие конфликты раздробили неонацистское движение на 10 крупных и мелких групп. В Австрии основана Партия австрийской свободы, выдвинувшая лозунг независимости и построения корпоративного государства а ля режим Дольфуса. Выборы 1960 года принесли победу Свободной консервативной партии – 342 места (из 876), чего, правда, все еще не хватало для формирования правительства. Социал-демократы также существенно прибавили голосов (за счет «красно-розовых» из запрещенной КПГ) и получили 221 место. Обе либеральные партии (ЛДПГ и СвДП) получили вместе 81 место и сразу же заявили о поддержке правительства Эрхарта. Народная партия, наоборот, потерпела крупное поражение (42 места по сравнению с 81 в 1953), в Бадене с ней успешно конкурировала правокатолическая Народная партия Бадена (16 мест), а в Баварии – ХСС (50 мест). Германский союз мира получил в крупных городах 9 мест. Неонацистские партии получили больше мест, чем в 1953 (Национал-социалистическая партия свободы (борманисты) - 37 мест, Новая национал-социалистическая рабочая партия Германии (гитлеристы) – 19 мест, революционные национал-социалисты Союза Молодой Германии – 10), но после публичных обвинений в предательстве на Нюрнбергском съезде ни о каком сотрудничестве речи уже не шло. Судеты и Восточная Пруссия по-прежнему оставались их заповедником. Часть депутатов этих партий покинула свои фракции и создала новые группы в начале 1960-х. Немецкие националисты (Всегерманская народная партия) прибавили голосов и мест (14), поправевшая Крестьянская народно-демократическая партия Германии получила 23, Немецкая имперская партия – 4, Партия австрийской свободы – 5. Первое заседание нового рейхстага уже не выглядело так драматически, как ранее – в эпоху Бека. Правые и либеральные партии (Свободная консервативная, Свободная демократическая, ЛДПГ и ХСС) быстро договорились о формировании правительства. которое получило более 500 голосов (против проголосовали только СДПГ и неонацистские партии). Эпоха парламентских кризисов уходила в прошлое, и верховная власть в Германии все больше напоминала деловые и чуждые несбыточным фантазиям и крайним идеологиям кабинеты министров ФРГ нашей реальности. Социал-демократы вновь победили на местных выборах в Берлине, Вене, Гамбурге и Мюнхене. В сущности, реальность позднейших градшафтов явочным порядком стала складываться в Германии еще в начале 1960-х, когда левые власти крупных городов достигли компромисса с правым общегерманским правительством. Среди коммунистов происходили расколы, и выделилось крайне левое экстремистское крыло, которое спустя несколько лет породит террористические группировки, сходные с Красной Армией Германии нашей реальности. Но в целом поддержка коммунистов даже в крупных городах снизилась. Так в Берлине в 1961 СДПГ получила 62% голосов, а созданная коммунистами партия-двойник «Рабоче-гражданский список» - всего 1,3% (реальность выборов в Палату представителей Западного Берлина в 1963 году с участием СЕПГ и СДПГ).

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) Как выглядели Европа и мир в 1960 году? Население Европы было заметно больше нашего варианта истории (за счет непогибших в не случившейся войне и их потомков), население мира - заметно меньше за счет отсутствия демографического взрыва в слаборазвитых странах, да и в развитых бэби-бум случился не везде. Огромные траты на оборону во всех развитых странах, прежде всего в Европе, сделали невозможной реализацию ряда известных нам социальных программ, в т.ч. в области здравоохранения, а уж на долю колониальных стран почти ничего не осталось, и в 1960 по прежнему там высокая детская смертность и общая бедность, даже не смотря на определенную политическую стабильность – нет государственных переворотов и затяжных гражданских войн, которые в нашем мире сопровождали провозглашение независимости большинства стран Азии и Африки. Их, конечно, заменяют межплеменные распри и антиколониальные восстания (самое сильное – как и в нашей реальности – Алжирская война 1954-1962 гг, в конечном счете подавленная французскими войсками, стоившая жизней 25 тысяч французских солдат, 30 тысяч гражданских французов и 400 тысяч погибших среди арабов-повстанцев и мирного населения), но все равно экономический климат в колониях получше, чем в независимых странах нашей реальности, хотя самим туземцам из этого богатства мало что достается. Это гораздо более «правый» мир, в большинстве стран мира правят праволиберальные или правоконсервативные режимы, кое-где – пережиточно-фашистские. Пол-Европы в 1960 напоминает Испанию-Португалию нашего мира: в Прибалтике, Румынии, Болгарии, Словакии сохраняются корпоративные государства и диктатуры а ля 1930-е. В Югославии королевская диктатура не может нормально функционировать из-за многоэтничного и многоконфессионального состава населения. Регенты (они правят и после 18-летия своего опекаемого – Петра II Карагеоргиевича) соглашаются сначала на хорватскую автономию, потом – на ограниченный парламентаризм, но все равно к 1960 система нестабильна, и учащаются национальные конфликты, в т.ч. с участием болгаро-македонцев и албанцев. В Греции борьба с коммунистическим подпольем стимулирует ограничения парламентаризма, и политический режим мало чем отличается от времен метаксизма, хотя формально ориентируется на самые демократические страны – Великобританию и Францию. В Венгрии ситуация лучше, но национальные вопрос еще долг будет отравлять взаимоотношения с соседями. Италия более всего похожа на одноименную страну из нашей реальности: мощные позиции левых партий, подрывная работа Москвы, политическая нестабильность и частная смена правительств. Социальное расслоение больше, чем в нашей реальности, революционные настроения – сильнее, но и степень борьбы с ними – жестче. В 1958 режим все еще Третьей республики во Франции свергнут французско-алжирскими военными во главе с условным «Шарлем де Голлем». Условным потому, что в отличие от американских кандидатов на президентских выборах и участников антинацистского заговора 1944 в Германии, во Франции судьба реального Шарля де Голля могла сложиться весьма по разному, и шанс, что он в свои 68 лет будет возглавлять французские войска в Алжире, есть, но он не 100-процентный (в нашей реальности этими войсками командовал Рауль Альбен Луи Салан). Но и сам де Голль в этом варианте истории может быть, скорее всего будет человеком куда более правых убеждений, чем в нашем варианте (поразительно, но в годы Вишистского режима нашей реальности де Голль расходился с Петеном, скорее, во внешнеполитических вопросах, чем во внутриполитических, поэтому в этой реальности военно-гражданский режим, который возникнет в результате военного переворота 1958 на фоне кровопролитной войны в Алжире, будет ближе к петеновскому, чем к голлистскому «дирижистскому» из нашей реальности). Или вообще вместо де Голля во главе Франции окажутся Андре Зеллер, Рауль Салан и Морисс Шалль – в нашей реальности эти французские военные выступили против де Голля в 1961. В любом случае эта Франция приложит все усилия к сохранению своей колониальной империи (за вычетом Сирии и Марокко) и будет недружественной в отношении германского режима Бека и Шпайделя. В нашей реальности де Голль после войны ненавидел Шпайделя, который командовал германскими оккупационными властями во Франции. Хотя тот уже давно был натовским генералом, но и здесь повод найдется: попытки Германии создать блок своих союзников в Центральной и Юго-Восточной Европе, ликвидировать созданные под влиянием Франции Малую и Балканскую Антанту. Великобритания в эти десятилетия меньше смотрит на Европейский континент, чем занимается организацией своей империи (империя официально переименована в Содружество, равно как и французские колонии называются Французским Союзом с ограниченным парламентским представительством туземцев). Это не значит, что над британскими владениями всегда безоблачное небо. В известном роде британское правительство в 1940-1960 вынуждено решать те же проблемы, которые вместо него в нашем варианте истории решало правительство США. Ирландия окончательно отбояривается от Британской Империи, а ирландские террористы в Ольстере никуда не делись, в 1961 Содружество покидает расистская ЮАР с Юго-Западной Африкой в придачу (пришлось дать независимость королевствам Лесото и Свази, которые быстро превратились в протектораты ЮАР), арабские страны борются за независимость, в Ираке и Египте приходят к власти резко антибританские режимы, а после войны за Суэцкий канал, которую Великобритания и Франция в этом варианте мировой истории выиграли, ситуация замораживается на десятилетия: весь Синай и Зона Суэцкого канала оккупированы, а Палестина превратилась в важный плацдарм британского присутствия на Ближнем Востоке. Это полностью переформатирует мировое и палестинское сионистское движение. После Белой Книги 1939 года и особенно после войны 1956 Великобритания категорически не склонна ни давать Палестине независимость, ни даже делить ее на еврейские и арабские кантоны, тем самым разжигая еврейско-арабский конфликт. «Мы оказались всего лишь охранниками при Британском Суэцком Канале» - в отчаяньи пишет известный сионистский публицист в Palestine Post в мае 1959 года. Действительно, ситуация для евреев Палестины безвыходная. В нашей реальности вторая мировая война объективно ослабила Британскую империю, и Палестина получила независимость в первом эшелоне антиколониального движения, вместе с Индией. Пакистаном, Бирмой и Цейлоном. Здесь все не так: британский лев достаточно силен, чтобы удерживать в своей власти даже Индию (с парламентом, но с британским губернатором во главе), а тем более все колонии по пути к ней – и уж тем более такие важные территории как Мальта, Кипр, Синай, Палестина и Аден. Англичане, конечно, могут сочувствовать сионистскому движению, но формально они обещали в 1917 году создать «еврейский национальный очаг», а вовсе не независимое еврейское государство. Приток евреев из Европы в 1940-1950-е в Палестину невелик, а в 1948 году (по иронии судьбы) самую большую группу (20 тысяч советских евреев-коммунистов) прислал Сталин – у него был план разжигания еврейской антиколониальной борьбы на Ближнем Востоке, и жена Молотова с Михоэлсом возглавили Еврейский антиимпериалистический комитет. Гораздо больше евреев-беженцев из получивших независимость арабских стран (Египта, Ливии, Марокко, Ирака, Сирии, часть еврейской общины Французского Алжира), поэтому еврейское население Палестины к 1960 году больше говорит на арабском и сефардском языках, чем на иврите и идише. В 1940-1950-х гг. основная часть еврейской идишеязычной миграции из Европы направлялась в США и другие страны Америки. Иерусалим превращается в провинциальный городок на окраине Британской империи, а Тель-Авив становится крупнейшим финансовым центром региона, но это было совсем не то, на что рассчитывали сионистские лидеры после 1917 года. Часть сионистов центрального течения провозглашает, что «государственный сионизм умер», стараются обустроить «национальный очаг», помочь немецким и румынским евреям и прекращают бойкот предлагаемого британскими властями общего палестинского парламента, где должны быть представлены также арабы-христиане и арабы-мусульмане. Крайние течения сионизма ожесточаются, происходит малая партизанская война – нападения на арабских деятелей и британских колониальных администраторов. Правые сионисты опять пытаются заручиться поддержкой правых режимов Европы, но Муссолини свергнут, а Бек вообще не воспринимал евреев как фактор мировой политики. Левые сионисты вместе с комфарбандом смотрят в сторону Москвы вплоть до смерти Сталина (в СССР не было «дела врачей»), но после 1953 Хрущев охладел к евреям и начал приручать арабские режимы. Часть сионистов пытается заручиться поддержкой «библейского» истеблишмента США, но в конце 1950-х Кефовера в 10 раз больше волнует ситуация в Карибском море (после прихода на Кубе к власти Фиделя Кастро) и «потеря Китая». В общем еще одна пустошь в мировой истории в результате сорванных планов германских нацистов по развязыванию войны в Европе. 1950-е годы, однако, остаются сами собой. Рок-энд-ролл (реал), первые полеты в космос, ядерное оружие, покорение высочайших гималайский гор (реал), канадский инженер Джозеф Кейтс в 1950 создал компьютер Bertie the Brain для игры в крестики-нолики (реал). И рядом – реликты 1930-х: военщина и военные перевороты, авторитарные режимы, монархии, колониальные системы, коммунистическое подполье, Хичкок, соединивший две эпохи (режиссёрский почерк Хичкока складывался под влиянием немецких экспрессионистов и советского кино – реал!) «Длинные тридцатые» завершились благодаря советской попытке экспансии в Европу. В конце 1950-х советское руководство пребывало в эйфории: после долгих и неудачных попыток мировая система социализма приросла наконец-то огромным Китаем, РККА показала себя в Маньчжурской кампании 1956 года гораздо лучше, чем «сталинские соколы» в летней войне с Турцией 1950. Хрущев (узнаете волюнтаризм?) решил воспользоваться украинским национальным движением в Польше для расшатывания европейского порядка и разжигания новой левой революции в Европе. 1957 год стал худшим в экономике континента с 1938, опять выросла безработица, в ряде стран сократилось промышленное производство, увеличились торговые тарифы, «обострились империалистические противоречия» – как выражались советские пропагандисты. Годом позже блок итальянских коммунистов и социалистов – он сохранился с 1948 – получает 224 места в парламенте (из 595 – реал!), и ряд муниципалитетов уже под контролем левых, а во Франции коммунисты. хотя и не достигают известной из нашей реальности массовой поддержки, собирают под свои знамена большое количество интеллектуалов – Камю, Сартр, Пикассо и даже Луи Фердинанд Селин вступил в ФКП (его нигилистические романы стали публиковать в СССР в виде иллюстрации критики буржуазного общества). Описание галицийского кризиса 1961 года требует особого места, но, что касается Германии, то ее правительство сразу забило тревогу, предложило всем граничащим с СССР странам гарантии независимости и территориальной целостности и на уровне декларации получило согласие. Предполагаемый проект Европейского оборонительного сообщества предусматривал военно-политические гарантии со стороны Германии в отношении Финляндии, Эстонии. Латвии, Польско-Литовской Унии и Румынии, а также подключение к этому союзу Словакии, Венгрии. Югославии и Болгарии, а главное – Франции и Великобритании. Казалось бы, длительная дипломатическая изоляция Германии гитлеровских и послегитлеровских времен прорвана. Но во Франции «условный Шарль де Голль» выступил категорически против, хотя польское руководство заявляло, что будет бороться столь же отчаянно, как и в 1920 году, а в страну прибывает множество военных специалистов со всей Европы – от Испании до Болгарии. Турция также желает принять участие в войне против СССР с целью вернуть утраченное в 1950. В самые критические дни противостояния (конец декабря 1961) германское руководство проводит мобилизацию вермахта – 3 млн. человек. «Мы наконец-то воюем» – записывает в своем дневнике Эрнст Юнгер. Весной 1962 противостояние идет на спад, но сам факт вооруженного противостояния в центре Европы с перспективой применения ядерного оружия (впервые с 1956) резко меняет всю геополитику. Рушится система коллективной безопасности в Европе, созданная франко-британо-советским Пактом 1939 года. На фоне отстраненности Великобритании, чей премьер-министр консерватор Гарольд Макмиллан поначалу даже хотел найти с Хрущевым компромисс, и уставшей от Алжирской войны Франции, чье руководство ни в какую не хотело работать со Шпайделем, Германия оказалась в роли главного защитника Польши и других стран-лимитрофов. Война в таком формате (СССР против Германии и ее европейских союзников) могла произойти, в т.ч. в виде обмена ядерными бомбардировками (40 советских боеголовок против 56 германских). СССР в границах 1938 года (плюс Южный Сахалин и Курильские острова) по переписи 1959 года насчитывал 227 млн. человек населения и мог выставить соответствующую армию. 88-миллионная Германия (вместе с Финляндией, Прибалтикой, Польшей, Богемией, Словакией, Венгрией, Румынией, Болгарией и Югославией) могла выставить почти столько же, а население, за вычетом подпольных коммунистов и части социалистов, было мотивировано на сопротивление советскому коммунизму. СССР мог рассчитывать на национальное восстание украинцев и белорусов и на активность загнанных в подполье коммунистов. Но в январе 1962 Западноевропейский союз присоединился к Германии по части гарантий Польше. США также заняли антисоветскую позицию. СССР пришлось бы вести войну (в т.ч. маломощно-ядерную) против всей Европы, Британской Империи и США. Хрущев отступил, о чем впоследствии подробно рассказал в своих мемуарах, изданных в США. Европейская социал-демократия в целом колебалась по вопросу поддержки какой-либо стороны в «польском кризисе», и только СДПГ и британские лейбористы заняли однозначно антисоветскую позицию. В СССР (точнее даже в УССР) одним из следствий кризиса стала «реабилитация» умершего в 1951 в польской тюрьме С.А.Бандеры. который был признан «попутчиком» западноукраинских коммунистов, и распространялись даже слухи о его «тайном членстве» в КПЗУ. Кризис невероятно сильно расколол украинское население польских крессов, часть которого встала на сторону СССР, а часть записывалась в батальоны сопротивления. Планы легализации КПГ были надолго отложены. Коммунистические партии других центральноевропейских стран подверглись еще большим преследованиям. Европейское оборонительное сообщество во главе с Германией стало реальностью. Мировые лидеры задумались об ограничении применения ядерного оружия. В 1963 году подписан (как и в нашей реальности) договор об ограничении ядерных испытаний. Называть период 1962-1968 годов эпохой германской гегемонии в Центральной Европе было бы все же преувеличением.

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) Называть период 1962-1968 годов эпохой германской гегемонии в Центральной Европе было бы все же преувеличением. Германское правительство взяло на себя функцию гаранта независимости и территориальной целостности ряда стран, граничащих с СССР, но существенного вмешательства в их внутреннюю политику, пожалуй, кроме Словакии, которая сохраняет статус протектората Рейха, не наблюдается. Угроза ядерной войны, которая в нашем варианте истории была осознана и популяризирована с середины 1940-х, здесь будет до определенного момента (1980-е) волновать лишь европейцев (в т.ч. советских людей). Экономическое проникновение германских фирм и правительства в страны Центральной Европы усиливается, и это способствует росту уровня жизни и расширению торговли в регионе, тем более в Германии. Произошло то, на что британская и французская внешняя политика рассчитывали в конце 1930-х: германская мощь направлена в сторону СССР, а версальские границы на западе Германии признаны и не могут быть пересмотрены. При этом ряд германских политиков не отказывается от идеи возвращения отнятых в 1919 германских колоний, либо хотя бы экономических компенсаций в связи с развитием экономики колониальных стран, которое провозглашено одним из главных направлений развития Великобритании, Франции, Бельгии, Нидерландов и Португалии. В начале 1960-х германское правительство сделало ряд предложений этим странам по поводу германских инвестиций в колонии, но положительный ответ получен только от Франции, да и то в обмен на обещание снизить тарифы для французского сельскохозяйственного импорта на германском рынке. 14 октября 1964 года в этом мире запомнилось отставкой Хрущева, которому советское партийное руководство не могло простить Галицийской авантюры на фоне неудачных экономических экспериментов (несмотря на победу в войне с Японией, которая ассоциировалась с генералами Жуковым и Власовым), и представлением в одном из берлинских кинотеатров фильма «Идишеязычная Германия». Режиссер поднял «больной вопрос» германского прошлого, о котором 20 лет немецкое общество предпочитало не вспоминать: дискриминацию евреев и их удаление из экономики и общественной жизни. Основной посыл фильма: мы несправедливы к германоязычным евреям, которые всегда были проводниками немецкой культуры, особенно на Востоке (этим термином по-прежнему обозначалась Восточная Европа и СССР). Фильм вызвал острые споры, доходящие до взаимных оскорблений, неудачные попытки правительства запретить подобные дискуссии, отклики за рубежом и, в конце концов, изменение общественного отношения к еврейской общине Германии. В конце 1960-х ряд германских концернов начал выплату компенсаций за конфискованную в 1930-х еврейскую собственность, а с приходом к власти в 1973 СДПГ осуществлялась программа индивидуальных компенсаций. Кампания привела к неожиданному эффекту. Хотя германское правительство всерьез не пыталось усилить свое влияние в регионе Ближнего Востока, часть правых еврейских партий Палестины на фоне краха сионистского проекта создания Государства Израиль пыталась заручиться поддержкой германского правительства в борьбе с режимом британского Мандата. Одной из тем фильма «Идишеязычная Германия» также стало сетование по поводу состояния германского образования, которое после Гитлера и Бормана отнюдь не улучшилось, особенно высшее университетское образование, и один из публицистов заявил, что, если все будет продолжаться в том же духе, «Германия станет картофельным княжеством» (именно так здесь было употреблено известное из нашей реальности крылатое выражение). Историки того мира, изучающие постнацистскую Германию, до сих пор спорят о роли Эрнста Юнгера в общественно-политической жизни страны в 1944-1968 гг. Некогда будучи идеологом т.н. «консервативной революции», Юнгер полностью разочаровался в Гитлере, а тем более не испытывал никаких симпатий к режиму Бормана, но его роль в перевороте 1944 и последующих трансформациях Германии вызывает самые, диаметрально противоположные оценки. Одни авторы считают его неким «серым кардиналом» военного режима, особенно его младшего поколения, пришедшего к власти в 1966 вместе с Штауффенбергом, но тексты самого Юнгера поражают своим нонконформизмом и вполне укладываются в идейную окраску одного из течений «весны городов» 1968 года. Американские историки находят аналоги эстетики и политических убеждений Юнгера в творчестве Роберта Хайнлайна. Те настроения, которые в нашем мире Юнгер озвучил в романе «Эмерсвиль» 1977 года, здесь он высказывал едва ли не с начала 1950-х. Идейным вдохновителем режима, правящего в Германии, проще назвать Карла Шмитта, почти такого же как Юнгер долгожителя, который при любом политическом режиме умудрялся найти строго юридические обоснования любым политическим и философским доктринам, а однажды заявил в беседе со швейцарским умеренным сионистом Якобом Таубесом, что полностью разделяет политическую идеологию Великого инквизитора из романа Достоевского (реал). Выборы в рейхстаг 1965 года не принесли неожиданностей, кроме заметного роста популярности неофашистский партий (тоже реал). Правящая коалиция Свободной консервативной партии, ЛДПГ, СвДП и ХСС получает 459 мест (из 876), растет популярность СДПГ (252 места против 221), падает популярность Крестьянской народно-демократической партии Германии (10 мест), а в секторе неонацистских партий происходит очередная попытка объединения, появляются сторонники «идейного национал-социализма», который связывается с Геббельсом и его фанатизмом, пропагандируется мученичество Геббельса в 1944 и даже его разногласия с Гитлером. В итоге в 1964 появляется Национал-демократическая партия, сходная с аналогом из нашего мира только по названию. Это «левые нацисты» (настолько, насколько национал-социализм вообще может быть левым). Хотя новая партия получила на выборах всего 9 мест, в целом 4 неонацистские партии получают 85 мест (против 66 в 1960). Христианско-демократическая Народная партия еще больше смещается вправо (51 место в рейхстаге), но по-прежнему в оппозиции к правящей «полувоенной коалиции». Распадается националистическая Всегерманская народная партия, и ее сторонники создают множество мелких групп. За пределами парламента действует развитое коммунистическое подполье, а также появляются ряд крупных леворадикальных течений, отдаленно схожих с левым радикализмом в ФРГ нашего мира 1960-1970-х гг. Присутствие в правящей коалиции обеих крупнейших германских либеральных партий с одной стороны делает режим более умеренным, с другой сами либералы становятся все большими этатистами (сторонниками сильного государства) и националистами. Все попытки создать им либеральную альтернативу терпят неудачу – леволиберальная Демократическая прогрессивная партия получает всего 2 места в 1965. В 1966 году опять из одного кандидата немцы выбрали рейхспрезидента на следующие 7 лет, и им оказался Клаус Шенк фон Штауффенберг. К власти пришел представитель младшего поколения режима 1944 года, католик и монархист. Через неделю после его вступления в должность неонацист совершил на него неудачное покушение. Правящий режим ответил массовыми арестами неонацистов и запретом деятельности всех неонацистских партий, включая парламентские. В 1967 году годовщина переворота 1944 года, которая ранее нельзя сказать, чтобы как-то особенно отмечалась, отпразднована с особой пышностью. Штауффенберг считал необходимым дальнейшую борьбу с правым и левым радикализмом. Слова «порядок», «дисциплина» и «долг» не сходили с его уст. Продолжалась модернизация вермахта и усиление военного присутствия в странах-союзниках: в Финляндии, Польше, Венгрии и Румынии усилены военные миссии, офицерам этих стран открыт доступ в германские военные академии. При этом Штауффенберг вообще мало вмешивается в деятельность гражданского правительства, и для неолиберальной команды Людвига Эрхарта наступает золотой век.

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) Уж насколько противоречивы до сих пор оценки студенческих революций 1968 года в нашем мире, тем более сложными аналоги этих событий будут в 1968 году. Хотя в нашем мире контркультура 1960-х выросла с учетом известных нам итогов второй мировой войны, здесь ничто не препятствует во многом аналогичным процессам без второй мировой. Главный объект критики в обоих мирах именно к 1968 на удивление однороден: истеблишмент, государственный патриотизм, выхолощенность левого движения и смутные надежды на маоистский Китай. Есть, конечно, ряд существенных отличий: если в нашем мире контркультурные революции 1968 случились на фоне продолжающегося системного экономического роста во всем мире («славного тридцатилетия»), то здесь экономический рост в 1960-х годах существенно скромнее, по-прежнему сохраняются огромные траты на оборону, по-прежнему страны Европы смотрят друг на друга с нескрываемым недоверием, хотя заработала ЕАСТ, а над континентом нависает ядерная угроза, поскольку СССР при Брежневе наращивает ядерное вооружение (до 800 боеголовок к 1968 году против такого же количества у Великобритании, Германии и Франции вместе взятых). В нашем мире контркультура 1960-х была ярко выраженным левым («хипарским») трендом, несмотря на отдельные «отклонения», например наци-маоизм в Италии, поднявший в 1970 году настоящее восстание в Реджо-ди-Калабрия. Здесь велика роль всех «крайних» группировок, включая разные типы неофашизма и романтического национализма, но объект протеста тот же – официозная бюрократия взрослых консерваторов. В Германии также объектом недовольства становятся крайние проявления неолиберализма австрийской экономической школы, сходные с неоконсервативной политикой из нашего мира. В мае 1968 против «полудемократического» мещанско-патриотического режима Шарля де Голля (или «условного» де Голля) восстал Париж, и забастовки с манифестациями быстро перекинулись в провинцию. Французская коммунистическая партия еще в 1950 году (реал!) отвергла программу деколонизации, полагая, что вероятный приход к власти левых сил позволит автоматически распространить социалистический строй на Африку и Индокитай. Франция врастает в Африку, но и Африка врастает во Францию. В левых кругах процветает негритюд, и в целом та политика расовой интеграции, которая в нашем мире реализована в США, здесь получила развитие в рамках Французского Союза (название Франции и ее колоний с 1958 года). Италия откликнулась маоистскими и неофашистскими восстаниями. В Германии в Гамбурге начинаются «неокоммунистические марши», а в Берлине из подполья выходят запрещенные революционные национал-социалисты Союза Молодой Германии и евролибертарианцы, называющие себя «анархами» (по терминологии Эрнста Юнгера), в Вене произошло настоящее восстание сторонников возрождения Австро-Венгерской монархии – «либеральной и модернистской, чуждой прусской казарме и Лютеру». «Поляки моисеева закона» в Варшаве и Кракове требуют равноправия, и их поддерживают польские левые. Прага требует независимости, хотя и в союзе с Германией. В Будапеште король Отто Габсбург первым из представителей правительств встречается со студенческими активистами (именно на этой встрече впервые прозвучит лозунг «весны городов» «Запрещаем запрещать!», когда Отто поинтересуется требованиями протестующих). Движение сразу же приняло характер городских полувосстаний (восставшие не пытались ничего захватывать и лишь выражали свой нонконформизм). Контркультурная терминология отрицала нации: восставшие говорили «мы не французы, а парижане». К 1968 СССР уже рассорился с Китаем, и в Москве были подозрения, что весь 1968 инспирирован в антисоветских целях маоистами, а в США и Британском Содружестве это движение не получило существенного распространения. В Германии романтическая контркультура, вобравшая в себя все революционные наследия от «Спартака» 1918 до «Перелетных птиц» и мюнхенского путча 1923 года, напоролась на такого приземленного человека как Штауффенберг. Первым его побуждением было отдать приказ об отправке всех бунтующих студентов в солдаты, но военное командование отговорило его, мотивируя это опасением, что студенты разагитируют солдат (во Франции уже произошли такие эксцессы). Массовые аресты не помогали, забастовки разрастались. В Протекторате Богемии и Моравии в июле было введено военное положение (любопытный аналог советского вторжения в параллельном мире). Соцопросы фиксировали резкий рост оппозиционных и антисистемных настроений в крупных городах, где и до того у власти находились социал-демократы. Правое крыло администрации рейсхпрезидента вообще предлагало отменить или перенести выборы в рейхстаг, намеченные на май 1969 (в 1964-1965 они также переносились по причине эпидемии гриппа). И тут один из германских дипломатов указал на опыт США, где уже заработало решение Верховного Суда 1965 года об автономии малых правительств в области прав человека. Предлагалось («в соответствии со старыми добрыми традициями Священного Рейха Германской Нации») территориально выделить «имперские города» и наделить их особым правом, в соответствии с которым их власти смогут проводить местную политику в области образования, этики и гражданского состояния, но не в ущерб имперскому правительству (например, предполагалось прохождение студентами военной службы в Академическом легионе, названном так по аналогии со студенческим вооруженным формированием Вены 1848 года). Хотя для Германии, где партикуляризм определенно поднял голову после свержения национал-социалистического режима, вольные города были не в диковинку, однако прошло от 2 до 7 лет, пока реформа достигла каких-либо явных результатов, и здесь Германия оказалась в пике новшеств наступающей эпохи, которая будет резко отличаться от всех предыдущих семи десятилетий ХХ века. Одновременно СДПГ выдвинула свой план реформы системы образования, который ей посчастливиться воплотить в жизнь уже в 1970-х. На очередных выборах в рейхстаг в 1969 году продолжал действовать запрет на деятельность КПГ и неонацистских партий, поэтому явка на выборах была существенно меньше, а главные партии-соперники резко увеличили свое представительство: Свободная консервативная партия – до 425, а СДПГ – до 280 мест. Свободным консерваторам для создания правительство понадобились голоса лишь одной из партий – ХСС (51 место), и немецкие либералы (27 мест СвДП и 26 ЛДПГ) переходят в оппозицию. Народная партия терпит поражение и получает всего 43 места. Остальные – еще меньше. С 1970 в Германии первые пять городов (Берлин, Гамбург, Вена, Мюнхен и Кельн) получили статус «вольных имперских городов Германского Рейха», но адепты контркультуры именовали их в пику официозу «градшафтами», позаимствовав это словечко из романа А.Деблина. Имперское правительство Германии перебралось в Потсдам. В Польше-Литве немного позже «градшафтами» (термин получил распространение во всем мире) стали Варшава, Краков, Львов и Вильнюс, в Румынии – Бухарест и Кишинев, в Болгарии – София, Варна и Бургас, в Латвии – Рига, в Эстонии – Таллинн и Тарту. «Консервативные режимы загоняют молодежь в городские резервации, и попахивает средневековьем» - написал в этом время по-прежнему живущий во Львове польский писатель-фантаст Станислав Лем. К 2000 году все германские города с населением свыше 100 тысяч автоматически становились «градшафтами». Действительно, реакционная деревня отгородилась от городской контркультуры, и это способствовало сохранению в национальном масштабе большинства режимов родом из 1930-х до конца века и далее. Во Франции голлисты сумели раздавить революцию, но в 1970 де Голль умер, и его режим приобретает гораздо более умеренные формы. В Италии начинаются знакомые в нашем варианте истории «свинцовые семидесятые», для которых характерен рост уличного насилия, правого и левого терроризма. Учитывая, что на севере многие города оказываются под властью победивших на муниципальных выборах и люто ненавидящих друг друга коммунистов и фашистов, страна не раз оказывалась на грани гражданской войны. Хотя германо-чешские переговоры не привели к отмене протектората, в 1970-х начато развитие самоуправления, а после 1973 СДПГ предлагала чешским политикам присоединиться к Германии на равноправной основе в качестве «Чешского Свободного Государства». Прага также получила в 1973 права градшафта. Американский турист, приехавший в Европу в конце 1970-х, обнаруживал как бы две разных Европы: национальные государства с полуавтаркическими экономиками, большими армиями и фольклорной культурой, а рядом – европейские градшафты, населенные пацифистами и анархистами, позволяющими своим родителям избирать очень левые городские правительства (сами активисты принципиально не голосовали на выборах) и слушающими «Битлз» и «Роллинг Стоунз» в пику военным маршам и народной музыке. Здесь же правые анархисты то дубасят левых анархистов, то братаются с ними против любых властей.

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) В 1970-е годы Германия вступила в ситуации первого крупного с начала 1930-х годов экономического кризиса, роста военных расходов, дипломатических успехов повсеместно в Европе и прихода к власти социал-демократов. Экономический рост в этом мире в 1940-1960-х был существенно меньше, чем в нашей реальности (с другой стороны, европейским странам не понадобилось послевоенное восстановление), и многие тенденции, известные нам, проявились и здесь, но в гораздо меньших масштабах. Так массовый приход женщин на производство имел место, но меньше затронул общественные отношения, хотя быстро растущей экономике Германии, Франции, Бенилюкса и Великобритании требовалась дешевая рабочая сила, это не привело к завозу в Европу рабочих из Турции, Индии и Африки – наоборот, уже в 1960-х наблюдалась тенденция переноса производств в колонии западноевропейских стран (отчасти напоминающая перевод промышленности в страны третьего мира в нашем мире), наконец, молодежная контркультура сконцентрировалась в градшафтах, а сельская Европа даже в конце ХХ века сохранит свое население и образ жизни. Отсутствие массовых жертв второй мировой войны, перекособочивших демографическую карту европейских обществ, приводило нередко к самым неожиданным последствиям – например, к концу ХХ века повсеместно в Европе столь же много домашней прислуги, как и в первой половине века, а экономический подъем Британской Империи позволяет процветать таким айсбергам викторианской эпохи, как киношное «Аббатство Даунтон». Хотя в этом мире не было того драматического противостояния двух сверхдержав и гонки вооружений, вошедшей в привычку в нашем мире 1950-1980-х, за два десятилетия, последовавшие после Галицийского (Польского) кризиса, ядерные арсеналы пяти великих держав (Великобритании, США, СССР, Германии и Франции) существенно возросли, в 1974 году к ним прибавился Китай, в 1979 – ЮАР, в 1980 – Польша. Швейцария, Швеция, Испания и Италия в конце концов отказались от своих ядерных программ, но в целом «слишком много рук лежало на ядерных кнопках» (фраза из советского пересказа мрачной американской антиутопии с распространением ядерного оружия на десятки стран; см. Гаков Вл. Ультиматум: Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности. М.,1989). Ядерные войны вполне могли бы произойти, но их вероятность ограничивало отсутствие после 1918 года крупных военных конфликтов в принципе. В 1970-х Европа окончательно отказалась от соперничества отдельных стран, особенно в сфере претензий на территории друг друга, СССР быстро впадал в тянучий экономический кризис, и внешняя политика отходила на второй план, британско-американское соперничество пошло на убыль после 1965 года, и лишь Китай представлял реальную угрозу в Азии и на Тихом океане. Поскольку ни в 1972, ни позже никаких перемен в его внешней политике не происходит, по-прежнему вдоль китайских границ существует пояс нестабильности, и европейские метрополии предпринимают усилия по охране своих владений (Индии, Бирмы, Индокитая, Индонезии – хотя это название не может вытеснить прежнее Нидерландская Индия). Китайские открытые вторжения в Ассам, Вьетнам, на советский Дальний Восток 1970-х и поддерживаемые Пекином повстанческие движения на Филиппинах, в Индонезии, Сиаме, в той же Британской Индии (Индийском Союзе) и Непале заставили такие разные страны, как Великобритания, Франция, США, Нидерланды и СССР создавать антимаоистскую систему коллективной безопасности в Азии, схожую с антигитлеровской европейской 1939 года. В 1972 глава администрации президента США Александр Мейгс Хейг-младший посещает не Пекин, а Москву, а вслед за ним с Брежневым встречается Агню (совсем незадолго до импичмента в 1973). Германия в сложившейся ситуации успешно пытается заполнить стратегическо-дипломатический вакуум, возникший в Центральной и Юго-Восточной Европе. Практически все страны этих регионов к 1975 году в той или иной степени становятся союзниками Германии и фактически входят в ее экономическую сферу, а распад Югославии в 1971 происходит при посредничестве германских дипломатов. Казалось бы, та стратегия, которую германское руководство лелеяло еще с момента распада Австро-Венгрии, успешно осуществлена, но успех, как всегда, оборачивается новыми проблемами. в т.ч. ростом военных расходов и ухудшением отношений с СССР. К тому же вермахт не воевал с 1918 года (и не участвовал опосредованно в крупных военных конфликтах с 1939), а поэтому многие военные специалисты оценивают его качество хуже, чем уровень подготовки французских войск, которые отметились в Алжирском восстании 1954-1962, в более мелких африканских войнах, Суэцкой войне 1956 и в отражении китайской интервенции во Вьетнам в 1979. РККА (она по-прежнему так именуется) также повоевала (Турция 1950, Маньчжурия 1956, пограничные конфликты с Китаем). Перевооружение вермахта требовало увеличения военных расходов, и они быстро растут в 1960-1970-х. Победу на выборах в рейхстаг 1973 года СДПГ принято считать абсолютно неожиданной и никакими опросами не прогнозируемой, но с т.з. общей политологии германских реалий того времени трудно отрицать даже какую-то фатальную неизбежность прихода к власти левых впервые с 1930 года. Военно-консервативный режим Германии запретил крайне-левую КПГ (и ряд других левацких группировок), потом (после покушения на Штауффенберга) запретил неонацистские партии, а также неодобрительно относился к конкурентам Свободной консервативной партии в центре политического пространства. К 1973 году единственной реальной оппозицией правящему режиму осталась СДПГ, которую поддержали немалое количество коммунистов и даже часть национал-социалистов, перебежавших к своим злейшим врагам в пику замшелым консерваторам. Монархическая идея в Германии не породила массовых движений, левые христианские демократы все еще слабы, либералы замкнулись в пределах своего электората. С другой стороны, к началу 1970-х наметился рост недовольства правящими с 1948 года правыми консерваторами и технократами венской экономической школы, возник запрос на социально-ориентированную политику и долгожданную реформу образования. Ну и не стоит забывать, что создание градшафтов окончательно закрепило власть социал-демократов над всеми крупными городами Германии, и они не желали останавливаться на достигнутом. В январе 1973 года Штауффенберг по уже сложившейся традиции ушел в отставку после 7 лет президентства, и его сменил по-прежнему безальтернативный очередной генерал вермахта, который оказался безынициативным и склонным к неожиданным компромиссам, а потому он вошел в историю как рейхспрезидент социал-демократического правительства. В мае 1973 на выборах в рейхстаг СДПГ триумфально побеждает, получив 453 депутатских места (из 876). В первый и пока последний раз одна партия сумела завоевать большинство мест в рейхстаге Веймарской Конституции, и ей не пришлось создавать правительственных коалиций. Конечно, «вальпургиева ночь социал-демократии» стала полной неожиданностью для всех иных политических сил и германского общества в целом, но приклеить к СДПГ былой ярлык «антинациональной силы» уже не получалось – на этом настаивали лишь самые оголтелые неонацисты, ушедшие в подполье. Умение ладить с правыми очень пригодилось СДПГ во время ее 7-летнего правления. Свободные консерваторы получили 255 мест, Народная партия – 52, баварский ХСС – 52, ЛДПГ – 32, СвДП – 28, Свободная партия Австрии – 4 места. Известный из нашей истории бургомистр Берлина Вилли Брандт (а точнее Герберт Эрнст Карл Фрам) стал рейхсканцлером. Он проживал в 1933-1961 годах в эмиграции, вернувшись лишь по амнистии 1961 года, но сумел объединить все заграничные организации партии, и в 1960-х стал активным сторонником построения в Германии скандинавского социализма и развития градшафтов, одним из которых он руководил с 1965 года. Его связи с правящими в Норвегии, Швеции и Дании социал-демократами использовались и весьма ценились германским правительством. При этом он возглавлял левое крыло СДПГ и выступал за сближение с СССР. В этом варианте истории шпионом Штази (и любой иной разведки) он не стал. СДПГ в первый же год своего приняла ряд законов, смягчивших неолиберальную политику предыдущего кабинета, а также полностью отменила все антиеврейские законы, которые оставались, хотя фактически уже давно не действовали, с гитлеровских времен. Начало миграции в Германию евреев Восточной Европы. Неудача постигла СДПГ в вопросе избирательной реформы. Еще в 1968 партейтаг в Нюрнберге выдвинул проект перехода к мажоритарным округам (как это было и есть в Великобритании, Франции и США), в 1973 Брандт вынес этот вопрос на плебисцит, который, однако, СДПГ проиграла со счетом 49,9% голосов за и 50,1% против (в нашей реальности реализации плана воспротивились свободные демократы – партнеры СДПГ по коалиции). В 1974 правительство легализовало Коммунистическую партию Германии, но не левацкие и неофашистские группировки. КПГ перешла к умеренной поддержке правительства. Осенью того же года Вилли Брандт отправился в Москву на встречу с Брежневым. Лидеры торжественно заявили: Бранд – что «ни один немецкий солдат не пересечет границ СССР», Брежнев – что «ни один советский солдат не нарушит границы наших западных соседей». Это последнее высказывание впоследствии расценивалось как окончательный отказ СССР от поддержки революционного движения в Европе, что вызвало резко негативную реакцию Суслова, однако сам Брежнев впоследствии неоднократно говорил, что его обещание касалось лишь военнослужащих РККА и не распространялось на «добровольцев». Затем Брандт посетил АССР Немцев Поволжья, где с 1965 строился завод по производству автомобилей на основе «Фольксвагена» (вместо итальянского «фиата-жигули» нашей реальности) и пообещал крупные инвестиции в экономику республики. КГБ вскоре раскрыло целую антисоветскую сеть «обществ друзей Вилли». Также правительство СДПГ частично декриминализировало аборты, провело реформу образования, разрешило первые альтернативные выборы в Протекторате Богемии и Моравии, подписало ряд международных соглашений об освоении космического пространства в хозяйственных интересах. На выборах в рейхстаг 1976 СДПГ теряет голоса и получает всего 396 мест (из 876), но и ее главный соперник – Свободная консервативная партия – также сокращает свое представительство до 205 мест (худший результат с 1948 года). Коммунистическая партия Германии, наоборот, возрождает свое влияние в обществе и получает 87 мест (почти столько же, сколько и в 1948). Остальные партии сохраняют свое представительство. Не имея возможности создать однопартийное правительство, СДПГ рассматривает варианты коалиции с КПГ и с либералами. Брандт выступает против обоих вариантов и в итоге покидает свой пост, а его сменяет человек, которого не было в 1976 в нашем варианте истории, поскольку он погиб в 1945 при бомбардировке Дрездена. Назовем его Мюллер (как говорится, иметь в Германии фамилию Мюллер…) Мюллер создал правительство с участием обеих либеральных партий. В конце 1970-х в Германии окончательно сложилась система градшафтов, немецкий кинематограф конкурирует с французским и американским, усиливается правый и левый радикализм, в страну прибывают первые волны немецкой эмиграции из СССР, а Эрнст Юнгер настойчиво призывает к созданию военно-политического союза с Францией. Еще в 1965 он организовал встречу с французскими ветеранами великой войны в Париже и Страсбурге и распространил свое обращение к молодежи обеих стран (по содержанию близкое к его же трактату 1944 года нашей реальности «Мир»), призывая к созданию Новой Европы на основе франко-германского альянса. Однако здесь это так и осталось мечтой (по меньшей мере в 2000 году).

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) В 1970-х Британская Империя (или Британское Содружество) завершило свое переформатирование в федерацию автономных правительств, объединенных британской верховной властью. Хотя ряд стран отпали от Содружества, в целом оно укрепилось и экономически интегрировалось. Оруэлл в этом мире умер за четыре года до выхода своего романа «1984», поэтому термин Океания здесь появился в эссе лондонского публициста 1970 года и обозначает не что иное как Британскую Империю, простершуюся на берегах всех океанов – от тундр Канады до пустынь Австралии. Население империи приближается к 1 млрд. человек (темпы роста населения колониальных и зависимых стран здесь раза в два меньше нашей реальности), и хотя ее общий ВВП не дотягивает до ВВП США, объем торговли как между отдельными частями империи, так и с другими странами мира в разы превышает американский. Помимо «старой Великобритании» в состав империи входят доминионы (включая страны Карибского моря, Цейлон, Бирму, Мальту, Кипр и две федерации в Африке), Индийский Союз – он же Империя Индии, несколько монархий (включая абсолютные монархии Персидского залива), два города-государства – Гонконг и Сингапур, Британский Мандат Палестины, зоны Судана и Суэцкого Канала и последние собственно колонии в Западной Африке, где местное население еще не получило полноценного представительства в органах власти. Сложность управления такой массой разнообразных стран дает о себе знать, и с 1960-х годов, несмотря на активное использование Сети Интернет, чувствуется необходимость непосредственного контроля за местными процессами и кризисами, а поэтому с 1970 появляется специальный орган – Имперское Дежурное Правительство (Imperial Duty Government), а вместе с ним сама королева Елизавета, вынуждены кочевать по своим обширным владениям, как те средневековые короли, которые стремились скрепить расползающиеся в ходе феодальной революции свои вассальные графства. В 1978-1979 императрица Индии Елизавета провела одиннадцать месяцев в Дели и Калькутте на фоне обострения ситуации на границе с КНР и нападения китайских войск на Индокитай. Помимо китайской угрозы британских политиков волновала ситуация с монархиями Персидского залива, где происходят восстания шиитов, проблема Суэцкого Канала и Палестины, Ольстерский вопрос. Поскольку британские войска обеспечили безопасность нефтяных шейхов, взамен была достигнута стабильность нефтяных цен. Несмотря на политику Саудовской Аравии и Ирака в этой сфере, цены на нефть выросли, но всего на 82% за десять лет (1970-1980), а не в десятки раз, как в нашем мире. Это, в свою очередь, не приводит к энергетическому кризису 1970-х, не стимулирует перестройку энергобаланса (альтернативные источники энергии разрабатываются лишь в тех европейских странах, которые лишены колоний с дешевой нефтью – в Германии, Польше, Италии). Также нет стимула в прокладке советских газо- и нефтепроводов в Европу. Хотя с начала 1960-х СССР продает на мировом рынке сырой нефти гораздо больше, чем нефтепродуктов (реал), выручка невелика и не покрывает советских потребностей в валюте. В Британской Индии повстанческие отряды, как маоистской, так и просоветской направленности, нападают на помещичьи владения, а временами эти отдельные нападения перерастают в повстанческую войну. Помещики-заминдары в ответ создают свои отряды (реал) – одним словом, у Боливуда уйма сюжетов боевиков. Это ничуть не мешает обеим коммунистическим партиям – просоветской и пропекинской – заседать в парламенте Индийского Союза (власти неоднократно рассматривали вопрос об их запрете, но сочли нужным контролировать эти боевые группировки в легальном пространстве). Помимо этого, учащаются мусульманско-индуистские столкновения, нападения на христиан, сикхов и зороастрийцев, Калькутта – самый криминальный город Азии. Индийский национальный конгресс ни разу не смог получить большинства голосов на выборах (максимальные результат в 1952 году – 168 мест из 389), поскольку в парламенте заседает 90 депутатов, назначенных князьями, а также 100 депутатов из мусульманских регионов («Пакистанская фракция» – хотя Всеиндийская мусульманская лига не всегда побеждает во всех мусульманских по населению округах). Поэтому все правительства вынужденно коалиционные – обе главные партии (ИНК и ВМЛ) договариваются, а британские власти играют роль арбитра. В 1972 ВМЛ проиграла выборы левым партиям мусульманской общины, и ИНК создал левоцентристскую правительственную коалицию. В 1977 выборы проиграл ИНК, и к власти пришла неустойчивая разношерстная коалиция левых партий. К концу 1970-х усилилось движение партий дравидского юга за выход из состава Индийского Союза и создания отдельного доминиона, включающего тамильские земли Цейлона. Насер так не оправился от поражения 1956 года, но Анвар Садат, сменивший его в 1967 (в этом мире Насер умер на 3 года раньше), начал в 1971 году войну за Суэц и Синай. Британские и французские войска вновь нанесли поражение египетским войскам (большую роль сыграли две еврейские по составу бригады, дислоцированные в Зоне Суэцкого Канала). В 1973 Садат подписал позорный мир и признал «вечную аренду» компанией Суэцкого канала своей территории. Исламисты убили Садата в 1979 (на два года ранее нашей реальности) и начали террористическую кампанию против британских военных баз в регионе. Во Французском Алжире произошло новое неудачное арабское исламистское восстание. Шиитский режим Ирана провозгласил весь Персидский залив зоной своих национальных интересов. Бедные шейхи уже не помышляли о независимости от британского резидента. В 1979 советские войска вошли в Афганистан и достигли границ Британского Индийского Союза. В еврейской общине Палестины усилились правые («гиперсионистские») партии, некоторые из которых в борьбе с британским владычеством стали опираться на поддержку европейских неофашистов. Курьез обоих миров: сочиненная для американского мюзикла с Лайзой Минелли «Кабаре» двумя еврейскими (!) музыкантами композиция «Tomorrow Belongs To Me» быстро стала гимном всей англоязычной правой (реал), а также еврейской правой и крайне правой в Палестине и США. Палестинская арабская эмиграция за пределы Мандата не приобрела значительных масштабов. Но арабо-еврейские столкновения приобретают хронический характер. Одним из самых больных регионов Содружества остается Ольстер, где не прекращается террористическая кампания ирландских группировок. В США открыто действуют их сторонники, и, хотя после 1965 британское правительство попыталось оговорить запрет их деятельности, сменяющие друг друга коррумпированные республиканские правительства ничего не смогли поделать. Только в 1982 Рейган провел «антитеррористическую кампанию», стоившую ему почти всех голосов консервативных ирландцев США. Правительство ЮАР претендует на Британский протекторат Бечуаналенд, управляемый коалицией местных племенных вождей, и подзуживает белых колонистов Родезии и Ньясаленда и Восточно-Африканской Федерации к отделению. В этих доминионах процветает самый оголтелый расизм, с которым Imperial Duty Government давно смирился из опасения сепаратизма, а договориться с африканскими лидерами не получается. На Тринидаде в 1976, на Британской Ангилье в 1969 и на Британской Гренаде в 1979 происходили антибританские восстания с целью провозглашения левых республик, вдохновленные примером Доминиканской Республики. В 1966 году произошло вторжение гватемальских войск в пределы Британского Гондураса, что рассматривается как последняя из серии «прокси-войн» Британской Империи и США в Латинской Америке (когда обе страны поддерживали противоборствующие государства в войнах 1930-х), но другие историки считают эту войну предвозвестником Англо-аргентинской войны 1982. Вопреки расчетам британского военного командования в Карибском регионе, боевые действия затянулись на полтора года, в т.ч. по причине активной помощи Гватемале со стороны Мексики (эти страны заключили секретный договор о разделе Британского Гондураса). Приход в Великобритании к власти лейбористов в 1964 году после 30-летнего консервативного правления ничуть не напоминал «ангсоц» радикальных реформ лейбористского кабинета в 1945 году нашей реальности. В 1965 году Палата общин одобрила замену смертной казни за убийство пожизненным тюремным заключением. Однако смертная казнь по-прежнему могла быть применена при рассмотрении дел о государственной измене, шпионаже, пиратстве, поджоге и нескольких видах военных преступлений (реал). С 1967 года гомосексуальность законодательно перестала считаться уголовным преступлением; были узаконены аборты (тоже реал). При лейбористском премьере Вильсоне также были введены ограничения на иммиграцию в Великобританию. Была проведена реформа образования (реал) и здравоохранения. Вильсон считал необходимым присоединение Великобритании, но не всей Британской Империи, к ЕАСТ, однако даже в его партии по этому вопросу возникла непреодолимая оппозиция. Зато в 1973 году подписан договор о торговле с Бенилюксом. Лейбористы даже не помышляли о демонтаже Британской Империи, но считали необходимой общую демократизацию политических систем отдельных стран Содружества, при этом опять же мирились с абсолютизмом шейхов Персидского залива и раджей Севера Борнео и с расистскими режимами в Африке. В самой Англии в ответ на глобализацию Британского Содружества усиливаются «местнические настроения». Лондон превратился в мировую столицу, населенную выходцами из всех уголков Британской Империи (та же история с Парижем), а в Девоншире и Йоркшире возникает движение за сохранение «английскости» в противовес «британскости», его активисты хотели быть англичанами, но не британцами. Это впоследствии сомкнется со скинхедским движением. Как и предсказывали в 1930-х, интересы Великой Британии и Великой Германии почти нигде не сталкивались. Действовали торговые договоры, подписанные еще во времена Бормана и фон Бека. Курс германской марки немного снизился по отношению к британскому фунту (12,30 за 1 фунт в 1980), но оставался стабильным. Германское влияние в Центральной и Юго-Восточной Европе продолжает усиливаться. СДПГ провозглашает построение социализма, близкого к скандинавской модели. В 1973 году (в 35-ю годовщину Хрустальной ночи) Вилли Брандт принес извинения еврейской общине Германии (лидер палестинского еврейского профсоюза Гистадрут Голда Мейр сразу же в сердцах воскликнула: «Какая жалость, что Вилли не британский премьер, а Палестина – не германский Мандат!» – британские власти Палестины только что приняли закон, ограничивающий еврейское землевладение). В 1980 году германские социал-демократы проиграли выборы в рейхстаг, получив всего 284 места (из 876). Свободные консерваторы вновь вырвались вперед, но не получили большинства (295 мест). Традиционно компанию им составили баварский ХСС (57 мест) и обе либеральные партии (в целом 82 места), однако до большинства опять не хватало нескольких мест. Коммунисты получили 54 места. Народная партия – 87, незадолго перед тем основанная Партия зеленых – 11. В ходе парламентского кризиса происходит раскол СДПГ, из ее рядов выходит правая фракция во главе с лидерами эссенского подразделения, которая базируется на социал-либеральной платформе. 10 голосов раскольников хватило для утверждения правительства в марте 1980. Здесь мы уже исчерпали кандидатуры известных нам германских политиков родом из 1939, когда произошла развилка, и вынуждены говорить даже не о людях типа «условного де Голля», а о совершенно новом поколении германских консервативно-либеральных политиков, имеющих мало аналогов с правыми правительствами ФРГ 1980-х нашей реальности. Популярности КПГ очень повредили ассоциации с террористическими группами вроде Красной Армии Германии, которая активизируется в конце 1970-х. Летом 1980 на основе отколовшейся от СДПГ социал-либеральной фракции создана Гражданская партия, провозгласившая «экономическую демократию», отказ от жестких партийных программ и пацифизм, что ей ничуть не помешало поддерживать правый (по умолчанию милитаристский, хотя настаивающий на "прагматизме" и "технократизме") кабинет свободных консерваторов и баварских монархистов. Раскол ошеломил СДПГ. Такого не было со времен выделения из ее состава левых партий коммунистов и независимцев в 1917-1918 гг. В градшафтах новая партия также начинает теснить левых.

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) В нашем варианте истории эпоха 1980-х годов заслужила оценки как некоторая неопределенность, большая или малая в зависимости от ее конечных (в 1990-х) результатов. Здесь почти то же самое (может быть правы те историки, которые считают, что история – вовсе не крыло бабочки, а эластичные помочи, которые возвращают все «отклонения» в более вероятное русло). Нестабильность 1970-х на юге Европы приводит к распаду нескольких государств. В 1971 от Югославии отделились Хорватия и Словения, а в 1981 пришел черед Испании. Удивительно, но в этом варианте истории (без второй мировой войны) история Испании до поры до времени практически ничем не отличалась от знакомого нам варианта, и даже Синяя дивизия успела повоевать в 1940-х, но не под Ленинградом, а в Италии, возвращая тем самым долг Муссолини, причем воевала до последней возможности, и ее остатки ушли в ноябре 1944 в Швейцарию, когда последние фашисты покинули Милан и улетели на самолетах в испанскую эмиграцию. Авторитарный франкистский режим эволюционировал в сторону технократической модернизации, правые европейские режимы (в т.ч. Германия) в целом хорошо ладили с Франко, но так же как в нашем варианте истории (а в каком иначе?) рано или поздно возникала проблема сохранения режима после смерти бессмертного лидера, и у франкистов в любом случае был очень ограниченный набор вариантов действий. После того, как Отто Габсбург отказался стать наследником Франко в 1961 (к тому же он уже показал себя в Венгрии как либеральный монарх), Франко обратился к его дальнему родственнику Хуану Карлосу Бурбону (Бурбоны и Габсбурги действительно веками роднились друг с другом, и кровь Габсбургов текла в жилах всех французских королей XVII-XIX вв). После смерти Франко король предсказуемо начал процесс демократизации. Также предсказуемо возникла оппозиция со стороны франкистского «бункера». После неудачи путча 1978 года в 1981 войскам под командованием Антонио Техеро, Альфонсо Армады и Хайме Миланса дель Боска удалось взять власть в северных районах Испании и даже на какое-то время в Мадриде. Король (вот уж интересный зигзаг удачи) оказался вначале в заложниках у путчистов, но затем ему удалось бежать и присоединиться к «легитимистам» (так себя именовали разномастные противники неофалангистов – от коммунистов до либералов). Вначале казалось, что путч 1981 повторяет по части географии путч 1936 – под контролем мятежников сразу же оказались Старая Кастилия, Галисия и Севилья, но затем (через несколько дней в феврале 1981) им пришлось отступить от Мадрида на северо-запад и занять позиции между Леоном и Овьедо. К 1 марта было уже понятно, что путч потерпел поражение, но в действие вступила еще одна сила, а именно сепаратисты. В 1978 Конституция Королевства Испания определила создание 17 автономных сообществ, которые в той или иной степени выступили в 1981 против путчистов, но видели будущее Испании очень по-разному. Каталония уже 2 марта 1981 года объявила о независимости. За ней последовали Балеарские острова, Эускади, Мурсия. Валенсия и Канарские острова. Король Хуан Карлос все лето 1981 года провел в разъездах и переговорах, ему удалось предотвратить распад страны на 17 независимых государств, но Каталония, Страна Басков – Эускади и Балеарские острова добились независимости, а использовать войска, верные королю и центральному правительству, было невозможно по причине продолжающихся боестолкновений с войсками фалангистов на границе Галисии и Леона. Получая поддержку из Португалии (где после революции 1974 года в 1980 новый переворот вернул к власти правый авторитарный режим) и от правых режимов Латинской Америки, фалангистскому режиму удалось закрепиться в Галисии, но режим Государства Испания во главе с Техеро (1981-1996) мало-помалу склонялся к опоре на галисийский национализм, и к концу ХХ века это уже была не совсем Испания. Новые, меньшего масштаба путчи в 1985 и 1988 не смогли одолеть собранную ценой неимоверных трудов Хуаном Карлосом либеральную Испанию, однако на карте Европы появились новые 4 независимых государства. Франция и США первыми признали независимость Каталонии, Балеарских островов и Эускади (в США до сих пор не могли простить Мадриду его роль в кубинских событиях 1962-1965 гг), но центральное правительство Испании так и не признало новые государства, хотя вынуждено вести с ними практические дела. Вместо 350 депутатов нижней палаты испанских кортесов (по конституции 1978) в ней демонстративно заседают 250, тем самым подчеркивая отсутствие депутатов Галисии, Каталонии, Балеарских островов и Эускади. Каталония и Балеарские острова вступили в Западноевропейский союз, а режим Государства Испания подписал новый Пиренейский пакт с режимом Португалии. В Каталонии, которая стала республикой, к власти пришли либеральные партии, на Балеарских островах – христианские демократы вперемешку с социалистами, а в Стране Басков неоднократно происходили левацкие восстания против консервативных правительств Баскской националистической партии. 1980-е годы – период острого противостояния режима КНР и западных стран с их колониями и доминионами, новой гонки ядерных вооружений, инфляции и падения курсов всех основных мировых валют (британский фунт стерлингов обесценился на 11%, американский доллар – на 23%, французский франк – на 31%, рейхсмарка – на 13%). В 1983 году возникла реальная угроза ядерного конфликта в Восточной Азии, а британское правительство было обеспокоено вторжением РККА в Афганистан и выхода таким образом ее частей к границам Британской Индии. На Ближнем Востоке шиитский режим Ирана пытался разрушить колониальные империи «неверных» и свергнуть лояльные к ним правительства арабских стран. Ни иранская революция, ни ирако-иранская война, однако, не привели к существенному удорожанию нефти (к концу десятилетия они даже немного снизились). В 1984 году британское имперское правительство добилось от властей Индийского Союза согласия на отделение Белуджистана – это государство рассматривалось в качестве претендента на обширные территории юго-восточного Ирана и южного Афганистана и должно было стать буфером между ними и Индией. На этом фоне Германия казалась одной из самых стабильных стран Европы, но сами немцы не согласились бы с таким определением. В начале 1980-х вернувшиеся к власти свободные консерваторы не решились сохранять прежний курс на свободные рыночные отношения в духе австрийской экономической школы, сохранили многие порядки социал-демократических времен, а в самой партии появились сторонники патернализма в стиле ХДС нашего мира. Переход от индустриального к постиндустриальному укладу Германия переживала весьма болезненно, колоний, куда можно было перевести многие производства, у нее не было, а за мировые рынки шла упорная борьба. Канцелярия рейхспрезидента (его все также выбирали на 7 лет из одного кандидата на плебисците) в союзе с правым правительством стремилась изолировать левое сообщество градшафтов от остальной страны, была проведена поправка в Конституцию 1919 года, согласно которой в обмен на невмешательство во внутренние дела градшафтов их депутаты в рейхстаге образовывали особую курию, которая голосовала отдельно практически по всем общеимперским вопросам, и чье голосование могло не учитываться. В ответ градшафты заявили о возможном выходе из состава Рейха, и этот конфликт продолжался до конца столетия. Правое правительство разрешило легальную деятельность неонацистских партий (они и так существовали реально в подполье, в подполье же ведя не прекращающуюся ни на день кровавую борьбу с левыми радикалами), и по этому поводу в Кенигсберге – традиционной столице неонацистов – был проведен массовый фестиваль, на сей раз с участием крайне правых из других стран Европы. Если действующие либеральные и консервативные правительства стран Европы по меркам нашего варианта истории были «евроскептиками», соглашаясь лишь на свободную торговлю и отдельные военно-политические союзы, то в пику им крайне правые и крайне левые партии выступали за европейскую интеграцию, разумеется, на своих условиях. Коммунистическая партия Германии в условиях роста цен и безработицы сохраняет позиции и влияние в крупных городах и промышленных районах. При этом КПГ традиционно выступает в качестве самой «промосковской» партии Европы, в то время как итальянская и французская компартии, будучи еврокоммунистами, активно пикируются с Брежневым и Романовым (в нашем варианте истории «еврокоммунистический» крен компартий Западной Европы не привел к крупным идеологическим конфликтам, но здесь после маоистского раскола пришел черед берлингуэровского (связанного с именем лидера Итальянской коммунистической партии Энрико Берлингуэра), и в 1976 на Общеевропейском совещании компартий в Берлине происходит раскол между просоветской линией (во главе с КПГ) и еврокоммунистическими партиями Испании, Италии и Франции – почти реал). Германия оставалась очень разномастной страной, где в деревнях Баварии еще царили католические традиции и день рождения баварского короля отмечался как общебаварский праздник, а в Берлине и Гамбурге можно было встретить улицы Карла Маркса и Фридриха Энгельса (в Восточной Пруссии и Судетах, где на местных выборах неонацисты вновь начинают побеждать, вновь появились улицы Адольфа Гитлера). Высокий уровень жизни не приводил к ощущению комфорта и социальной гармонии – конфликтность и неудовлетворенность своим положением фиксируют все соцопросы десятилетия в Германии. Антигерманские акции советских властей в последние годы Брежнева вызывают целую антисоветскую кампанию в германском обществе. В области внешней политики германское руководство воспользовалось отвлечением внимания Великобритании на дальневосточные дела и войну с Аргентиной, а также политической неразберихой во Франции в первые годы левого правительства Миттерана, и продолжило осваивать Центральную и Юго-Восточную Европу. Предполагалось закрепить германское влияние в регионе в виде политико-экономического альянса, отдаленно напоминающего ЕС нашей реальности, но правительства Греции и Югославии при поддержке Франции резко выступили против, а Польша-Литва и Румыния, хотя дорожили германскими гарантиями от неповторения 1961 года (советского нажима на Польшу), поступаться частью своего суверенитета в пользу Потсдама не желали. Все ограничилось в 1983 лишь проведением ряда конференций и подписанием нескольких новых экономических и культурных соглашений. В 1983 году на выборах в рейхстаг опять победили свободные консерваторы (319 мест из 876), СДПГ так и не смогла преодолеть раскол с правой фракцией, которая окрепла и под названием Гражданской партии завоевала 100 мест (СДПГ досталось лишь 158, и это стало самым крупным поражением с начала ХХ века), ЛДПГ получила 68 мест, ХСС – 60, Коммунистическая партия Германии – 55, Народная партия, в составе которой наконец-то сгладились противоречия католиков и протестантов, – 53, резко прибавила популярности Партия зеленых, получив 25 мест, а правые либералы СвДП выборы проиграли, снизив представительство до 16 мест. Объединенный список неонацистских партий во главе с НДП получил всего 11 мест, но национал-социалист бургомистр Кенигсберга добился для своего города статуса градшафта, и в 1980-х здесь, казалось, возродились порядки Третьего Рейха с парадами штурмовиков и преследованием оппозиции. Т.н. «Битва за Канта» (нацисты и антинацисты одинакового предъявили в 1985 году претензии на наследие философа) завершилась закрытием его кенигсбергского музея и разрушением его исторического дома от старости (в российском Калининграде нашего варианта истории дом Канта пребывает в столь же плачевном состоянии - https://dzen.ru/a/YWccF0jubUwKqMFB) В середине 1980-х новые поколения политиков и политические силы пришли на политическую сцену Германии, и стабильности это явно поубавило. Социал-либеральная Гражданская партия примкнула к Народной партии с целью создать центристскую силу, пацифистскую и ориентированную на активную социальную политику государства. В самой Свободной консервативной партии вокруг вопроса экономической политики происходит раскол на «австрийцев» и «патерналистов», и последние создают Германский социальный союз. СДПГ, освободившись от «балласта» социал-либералов, сохраняет свои классические левые позиции и переманивает заметную часть коммунистов, уставших от непрерывной фракционной борьбы в КПГ, но теряет электорат в пользу зеленых. Новые расколы преследуют неонацистов: опять на пустом месте ссорятся сторонники и противники ортодоксального гитлеризма. В 1987 году (экономический спад и рост безработицы, а также крупные пацифистские акции против роста ядерных вооружений) новые выборы в рейхстаг перелопачивают политическое пространство – в парламент приходит рекордное количество новых людей, прежде всего из административно-политического яруса местных властей. Первое место занимает СДПГ с 282 депутатами (из 876) – почти все представительство градшафтов, вторыми к избирательному финишу пришли свободные консерваторы – 223 места депутатов, Народная партия (впервые с 1953) выходит на 3 место, получив за счет антимилитаризма, программы снижения военных расходов и активной абсорбции немецких репатриантов из СССР рекордные 166 мест депутатов. На четвертом месте традиционно – баварский ХСС (56 мест), на пятом – Партия зеленых (50 мест). Свободно-демократическая партия получила 26 мест. Коммунисты – всего 25 (сказалась конкуренция со стороны зеленых и социал-демократов). Германский социальный союз, если и отобрал у свободных консерваторов голоса, то совсем немного – он получил всего 10 мест в рейхстаге. ЛДПГ терпит поражение (9 мест) и в 1988 присоединяется к СвДП. В Австрии – рост популярности сторонников независимости: Свободная партия Австрии получила 7 мест (3 в 1983). Передравшись (порой в прямом смысле слова) на предвыборных съездах, неонацистские партии шли на выборы пятью списками, но лишь два из них получили места (4 и 3 соответственно). Крестьянская народно-демократическая партия Германии в последний раз получила парламентское представительство – 3 места. Рекордное количество депутатов баллотировались без всякой партийной принадлежности, и рекордное же количество (11) победили, получив более 0,11% голосов избирателей каждый. Поскольку ни одна партия и потенциальная коалиция не получила чего-либо, отдаленно напоминающего парламентское большинство, основные политические партии и комментаторы ожидали очередного политического кризиса в стиле 1950-х, вмешательства рейхспрезидента и даже назначения технического правительства. Но рейхспрезидент (малоизвестный в нашем мире отставной военный) договорился с Народной партией о сокращении военного бюджета и наоборот – о росте расходов на переселенцев (их планировалось разместить в Восточной Пруссии для «разбавления» электората, сочувствующего неонацистам). Поэтому возникла странная для Германии правительственная комбинация правых и центристов: СвКП, ХСС и НП. СДПГ, разочарованная таким маневром, переходит в жесткую оппозицию к правительству и опять угрожает плебисцитами о выходе градшафтов из состава Рейха. Рейхспрезидент в ответ посещает Берлин и произносит свою историческую речь: «Хорошо! Уходите! Мы вас не держим. Но потом – следующему поколению немцев – придется снова проходить мучительный путь воссоединения!» Парадоксальным образом ситуация вокруг Берлина и Гамбурга начинает смахивать на блокаду Западного Берлина в 1948 нашей реальности. Конфликт то гаснет, то разрастается вплоть до начала 1990-х. СДПГ требует отмены поправки в Конституцию насчет куриального устройства парламента («мы не согласны на статус немцев второго сорта!»), правые возражают: «Вы делаете в своих границах градшафтов все, что хотите, так какие же могут быть претензии к Рейху?» В конце 1980-х кризис градшафтов повсеместно в Европе сочетается с успехами местных правительств в США, и разноречивые результаты этого эксперимента приводят впоследствии к нежеланию подражать такой территориально-правовой практике в странах Азии и бывшего СССР, хотя в Латинской Америке Мексика и Бразилия сумели создать нечто подобное.

ВЛАДИМИР-III: (продолжение) Распад СССР в этой реальности выглядел немного иначе, чем в знакомой нам линии истории. Западные аналитики уже с середины 1970-х предсказывают крах советской системы и социалистической экономики, основываясь на сведениях о все нарастающем «общем кризисе социализма», как стали его называть антикоммунисты в пику «общему кризису капитализма» в советских энциклопедиях. При этом обрушение СССР не произвело того колоссального эффекта, который наблюдался в 1990-х в нашем мире. Западнее Минска и Шепетовки никогда не было советской власти, а поэтому влияние распада СССР на Европу оказалось минимальным: антикоммунисты получили блестящее подтверждение своих тезисов насчет обреченности СССР, коммерсанты готовились осваивать новые рынки, челноки ездили в Брест-Литовск и Львов за шмотками и принимали ночные рубашки за вечерние платья (реальный случай, но относящийся к столкновению советских людей с Европой еще в 1939 в ходе присоединения Западной Украины и Западной Белоруссии). В Европу хлынул поток мигрантов из России, Украины, Белоруссии, других стран бывшего СССР. Белая эмиграция первой волны (второй не было за неимением ВОВ, точнее, второй стали называть эмиграцию немцев, греков и евреев из СССР начиная с 1972 года) физически не дожила до 1991, но русские общины стран-лимитрофов приглашают к себе переселенцев, а поэтому численность русских, белорусов и украинцев в Польше, Прибалтике и Румынии за 1990-е заметно возросла. Перед Германией открылись перспективы освоения огромного постсоветского рынка, и германское общество не желало упустить такую возможность. Приоритет получили отношения Берлина с Москвой, хотя немало советчиков выступало за первоочередное укрепление связей с Киевом и Минском. Впоследствии это окажет влияние на события в Восточной Европе после 2014 года. В 1993 был наконец достигнут компромисс в вопросе об участии градшафтов в управлении Рейхом: теперь все законодательные инициативы в рейхстаге проходили предварительную экспертизу и в зависимости от того, касались ли они жизни и деятельности градшафтов, ставились на общее обсуждение и голосование или нет, но даже в случае, если закон не касался градшафтов, их депутаты имели право совещательного голоса. Разумеется, в градшафтах остались недовольные такой постановкой вопроса, в конце 1990-х вновь усилился сепаратизм, и в 1999 проведены два плебисцита о независимости Берлина и Гамбурга от Рейха, но в обоих случаях сторонники их выхода из Германии потерпели поражение. Тем не менее, на севере Германии возродился Ганзейский Союз (1996), который объединял дюжину градшафтов во главе с Гамбургом и требовал для себя дипломатического статуса. Одни немецкие публицисты все чаще пишут о возрождении самых худших партикуляристских порядков времен Священной Римской Империи германской нации, другие спорят с ними, указывая на достижение общегерманского консенсуса путем включения в управление отдельными землями самых разных политических сил. СДПГ, правящую почти во всех градшафтах, обвиняют в шантаже имперского правительства попытками отделения для получения выгодных решений. Как всегда, неонацисты преподнесли сюрприз – в 1994 (накануне очередных выборов в рейхстаг) бургомистр Кенигсберга своим волевым решением подписал указ о выходе градшафта из состава Рейха и о восстановлении действия всего законодательства времен Гитлера и Бормана. Кенигсбергский кризис продолжался полтора года, в градшафте было введено имперское правление, а реакция градшафтов, возглавляемых социал-демократами и либералами, оказалась неопределенной, поскольку, несмотря на враждебность в отношении неонацистов, градшафты опасались создания прецедента с введением имперского правления в градшафте и предпочитали протестовать против правительства Рейха, но не в поддержку бургомистра Кенигсберга. Национал-социалистическая партия свободы (сторонники Бормана), к которой примыкало правление Кенигсберга, заявила о бойкоте выборов в рейхстаг 1994 года. На выборах в рейхстаг в 1990, 1994 и 1998 Свободная консервативная партия неизменно побеждает (соответственно набирая 369, 361 и 353 места из 876). Она каждый раз формирует коалицию с баварским монархическим ХСС (53, 56 и 52 места) и Народной партией, которая после успеха в 1987, превращается в младшего партнера по коалиции и теряет почти весь свой электорат (соответственно 21, 19 и 18 мест депутатов), который частью уходит к свободным консерваторам, частью к зеленым, в среде которых усиливается борьба фракций. В нашем мире экологическое движение (прежде всего в Европе) это левое течение, среди лидеров которого немало бывших коммунистов, но здесь экологисты одинаково могут ориентироваться на либеральные и консервативные идеологии (встречается и в нашем мире, но реже). Партия зеленых раскололась: левое крыло с участием бывших коммунистов сформировало Альтернативу-90, либералы и либерал-консерваторы создали Экологическую демократическую партию. Зеленые получают на выборах 1990 – 35 мест, на выборах 1994 – 51, и в 1998 – 40 мест, остальные их конкуренты справа и слева – еще меньше. Неонацистская Национал-демократическая партия теряет электорат, и ей на смену приходит созданная еще в 1983 бывшим эсэсовцем Францем Шенхубером Республиканская партия (реал). Шенхубер, однако, утверждает, что его партия ориентируется на ценности, близкие Рейгану (реал) и Тетчер, и единственная в Германии является подлинно демократической. Так в Германии родился правый популизм, который в 2010-х достигнет успехов, соразмерных с успехами Альтернативы для Германии из нашего мира. Республиканцы, участвуя в выборах с 1987, получают в рейхстаге 1990 года 12 мест, в 1994 – тоже 12, и в 1998 – 16. Известному журналисту Шенхуберу удалось оттеснить другие неонацистские партии на обочину политического спектра, и его подозревали в работе на имперское правительство. На левом фланге после распада СССР КПГ пережила мучительную трансформацию. От нее откололись сталинисты, национал-большевики и сторонники коммунизма рабочих советов, а остаток сгруппировался в демокоммунистическую Партию демократического социализма, которая, однако, по старой памяти, все еще враждовала с итальянскими и французскими еврокоммунистами. ПДС получает в 1990 16 мест в рейхстаге, в 1994 – 29, в 1998 – 35. В 1994 ПДС пришла к власти в небольшом градшафте Галле (в прусской Саксонии) – в нашей реальности ПДС – Левые действительно побеждают на местных выборах в Галле в 1994, 2004 и 2019 гг. СДПГ получает в 1990, 1994 и 1998 на выборах в рейхстаг соответственно 280, 296 и 304 места и не может составить конкуренцию правым. В те же годы в рейхстаг проходят несколько депутатов от Партии седых пантер, представляющей интересы пенсионеров. Единственная крупная либеральная партия – Свободно-демократическая партия – теряет от выборов к выборам места и голоса. С 1990 по 1998 ее представительство в рейхстаге сократилось с 55 до 21 депутата. Проект альянса с социал-демократами и зелеными много раз обсуждался, но ни разу не состоялся. В Австрии сторонники ее независимости от Рейха получают все больше и больше голосов: в 1990 – 11 мест, в 1994 – 15, в 1998 – 19, и начинают приходить к власти на земельном уровне. Опять возникает фата-моргана возрождения Австро-Венгрии – Дунайской монархии или федерации, но для этого необходима независимость Австрии, согласие уже очень старого короля Венгрии Отто возглавить федерацию и согласие правительств Богемии и Моравии, Словакии, Хорватии и Словении на присоединение к Дунайской Федерации. Франция и особенно Великобритания высказались в поддержку, Германия – резко против, и это подпортило ее отношения с Отто Габсбургом. После обсуждения двух десятков проектов реформ в Протекторате Богемии и Моравии все осталось, как и было, хотя чешское самоуправление расширяется. Германия не присоединилась к китайскому бойкоту 1998 года – попытке западных стран во главе с США и Великобританией создать жесткий карантин вокруг режима КНР. В 1999 германское правительство арендовало у Португалии сроком на 99 лет анклав Кабинда: «Это и есть наша великая колониальная империя» – изгалялись шутники справа и слева. Но в реальности германское экономическое проникновение в страны Центральной и Восточной Европы фактически делает их ассоциированными государствами. В 1998 году правительство Германии спасло российский Центробанк от банкротства в ходе дефолта. 30 января 2000 за одну рейхсмарку торгуется 78 российских рублей (хотя следует учесть, что рейхсмарка этого варианта истории в 2000 году стоит в 4,9 раза больше, чем немецкая марка накануне введения евро в нашем мире). В 1980-1990-х на смену поднадоевшим германским «античным» фильмам и космическим операм приходят фильмы о природе Африки за авторством Бернарда Гржимека и ленты о глубинах Индийского океана нестареющей Лени Рифеншталь. В XXI век Великогерманский Рейх вошел 100-миллионным экономическим гигантом, чьи космические автоматические станции уже приземляются на астероидах.

ВЛАДИМИР-III: Теперь, наконец, СССР СССР этого мира так и остался классической идеократией без каких-либо адаптаций под реальность окружающего мира, которые требовались СССР по итогам второй мировой войны. При этом, в отличие от линий развития США – «те же люди в иной ситуации» – и Германии – «иные люди в иной ситуации», в СССР работает правило «те же люди в той же ситуации». Действительно, кадровый состав советской номенклатуры (я не употребляю слово «элита», поскольку оно неприменимо ни здесь, ни в 90% случаев его применения) почти не изменился в условиях неучастия СССР в мировой войне и отсутствия второй моровой войны в принципе, за вычетом двух-трех существенных эпизодов, но о них позже. Временной горизонт существования СССР также вполне соответствует нашей реальности, а именно – нет никаких существенных оснований прогнозировать распад СССР и уничтожение советского строя (второе – неизмеримо главнее первого, хотя наши современники этого не воспринимают, хоть убей) ранее 1991, но также нет оснований продлевать существование СССР дольше этой даты, разве что на год или два. Таким образом, получаем историю внутри уже знакомого пространства 1939-1991, а география СССР соответствует его пространству в 1920-1930-х годах. Я не нашел ни одного адекватного и внятного описания варианта истории СССР без второй мировой войны. Причина – та же самая, что причина любой неудачи описания реального СССР в современной России: непонимание и нежелание, а равно невозможность понять природу советского строя, которые проистекают из социального опыта последних десятилетий, и поскольку бытие определяет сознание, то вообразить себе нечто, выходящее за пределы социально-политической реальности последних трех десятилетий, житель России не в состоянии. Это касается не только обывательских постов в интернете, но и достаточно серьезных научных исследований, поскольку ученый, будь он хоть семи пядей во лбу, работает на постсоветскую – а точнее, я бы назвал современное российское общество в отношении к его советскому прошлому «внесоветским» - аудиторию и вынужден общаться с ней на понятном ей языке, которым описать СССР невозможно, как невозможно пересказать блатным жаргоном содержание «Песни о Роланде» (не потому, что блатной жаргон «хуже» языка рыцарского романа – они просто очень разные). Любая попытка кажется обреченной на провал (например - http://fai.org.ru/forum/topic/43325-sssr-v-mire-bez-vtoroy-mirovoy-voynyi/?page=1), поскольку предпринимающие ее могут осмыслить только то, что им понятно – технологические детали, геополитические расклады, аппаратные интриги, в лучшем случае – социологический анализ. Остальное далеко за их горизонтом. То, что непонятно, автоматически отторгается и, как минимум, становится второстепенным. Отчасти здесь скрыт комплекс отторжения обществом советской модели (здесь – в этой альтернативе он будет, кстати, еще более острым, поскольку за годы перестройки придется пройти большую дистанцию, чем в СССР нашего мира), социо-психологический механизм гарантии неповторения. Краткое описание советского периода в этой альтернативе: Не было войны 1941-1945 гг., не было колоссальных жертв, разрушений, лишений, дополнительных репрессий и смены повесток дня, связанной с войной. Одной этой перемены было бы достаточно для полного изменения образа жизни и мысли советских людей, но к этому следует прибавить отсутствие «положительного» баланса Великой Отечественной: а именно – расширения советской сферы влияния в Европе и Азии, получения доступа к некоторыми важным технологиям (ленд-лиз и репарации с Германии), вступления в международные организации (ООН и примыкающие к ней), что – вместе с созданием пояса «полусоветских» государств, которые не вошли в состав СССР, как это должно было произойти по представлениям 1920-1930-х, но создали внутрисоветскую дипломатическую среду – приводило к «одомашниванию» советской системы в рамках послевоенной глобализации, и это не смотря на холодную войну, впрочем двуполярный мир по определению является более устойчивым, чем многополярный, и поэтому вероятность третьей мировой войны была гораздо меньше (она так и не произошла), чем первой и второй. СССР ни разу не осуществлял значимые технологические прорывы на фоне отставания другого полюса (полюсов здесь), т.е. ни космос, ни ядерная энергетика, ни тем более компьютерные технологии не стали его визитной карточкой. Страна догоняющего развития осталась таковой в большом и малом до самого своего конца. Не смотря на репрессии по национальной линии в 1937-1938 гг (выселение ряда национальных групп, не являющихся титульными в СССР, из пограничных районов) подобных репрессий по национальной линии, связанных с депортацией целых титульных народов из автономных республик РСФСР Северного Кавказа и Крыма, в годы несостоявшейся ВОВ не происходит, и это существенно изменит политический климат на Кавказе. Также нет никаких оснований для антисемитской кампании после 1949 года, наоборот, движение за Израиль всеми своими крыльями (левыми и правыми) готово сотрудничать с кем угодно (хоть с Муссолини, хоть со Сталиным, хоть с Шарлем де Голлем). Антиимпериалистический еврейский комитет, созданный при Сталине, существует и при Хрущеве, хотя тот больше надеется на симпатии арабских народов, и доживает до распада СССР. Война с Турцией 1950 года приводит к присоединению к Армянской и Грузинской ССР территорий Карса и юга Батумской области, навсегда ссорит СССР с Турцией и довольно негативно воспринимается в исламских странах. Поскольку советская коммунистическая идеократия всегда (!) крайне отрицательно относилась к любым религиям, а нужды в циничном (именно так) использовании общественных ресурсов религиозных организаций у правительства СССР в 1941-1948 гг. не появилось, продолжается стабильная антирелигиозная кампания, дополненная репрессиями в отношении «последних могикан» РПЦ и других религиозных организаций. К концу 1950-х Хрущев действительно показывает «последнего попа» и включает вопрос о религиозных верованиях в опросный лист Всесоюзной переписи населения 1959 года – только 20% населения сравнительно с 56% в 1937 именуют себя верующими. Поскольку людей много, а развитие промышленности при всем желании не может поглотить все демографические ресурсы деревни, демографический переход в СССР затягивается. В 1939 по переписи было 33% горожан и 67% селян, а в 1989 на той же территории (при населении 306,4 млн., что на 80% больше, чем в 1939; в нашей реальности в границах 1946 года оно выросло только на 50% за тот же период) этой реальности очередная Всесоюзная перепись населения показала городское население в размере 176,8 млн. человек (57,7%), жителей села – 129,6 млн. человек, что на 45,7 млн. (54,5%) больше, чем в нашей реальности на той же территории. За 50 лет городское население выросло в 3,15 раза, сельское – на 13% (в нашей реальности в границах СССР 1946 оно сократилось на 33%). Только во второй половине 1970-х горожан стало больше, чем селян. Разумеется, поскольку речь идет о настоящих (а не о литературных) жителях села, это приводит к последствиям, о которых славянофилы и прочие городские реакционеры не догадываются. Экономика СССР в отсутствии войны развивается в 1940-х не так быстро, как планировали на 4-ю пятилетку. 5-я пятилетка (1943-1947) вообще неофициально признавалась провальной – это послужит поводом для репрессий в отношении Н.А.Вознесенского и его клана. 6-я пятилетка (1948-1952) была выполнена благодаря (как потом обнаружили в архивах) откровенному мухлежу и припискам. В 1954 году Хрущев провозгласил 7-летку (смягчение режима на селе привело к отказу от заведения уголовных дел по факту пошлейших анекдотов на тему «пятилеток» и «семилеток» - в крестьянском лексиконе эти слова обозначали несовершеннолетних девочек соответствующего возраста, но анекдотов по-прежнему было море). После 1955 года дела в экономике пошли лучше, но в начале 1960-х подкрался известный нам «волюнтаристский» экономический перегрев. После снятия Хрущева за «этот, как его… волюнтаризм» семилетние планы упразднены, вернулись к пятилеткам (очередная порция ядреного сельского юмора). 7-я, 8-я, 9-я и 10-я пятилетки (1965-1984) – брежневские годы, а с 1972 начинается вялотекущий кризис позднесоветского недоперепроизводства – в нашей реальности он в большей степени проявился в экономике Польской Народной Республики в 1970-1980-х. Массовые волнения и восстания сопровождают всю историю этого «малого» СССР вплоть до 1991 года. Масштабы их не то что больше нашей реальности (в СССР нашего варианта истории тоже, например, рабочие Темиртау в 1959 тоже могли в ходе протестов против ужасающих условий труда разгромить магазины, что привело к вооруженному подавлению восстания – кстати, от прибывшего по горячим следам в Темиртау Брежнева здорово досталось местному партийно-хозяйственному активу, вплоть до исключения из КПСС), но в 1970-х нарастает правительственный пофигизм в отношении таких событий, а «перестроиться» идеократия, которая основана на положительных коннотациях в отношении любой революции, не может. Внешняя политика СССР… культурная политика… Здесь в двух словах не расскажешь. Читайте следующие тексты.

полная версия страницы