Форум » История » АРИСТОНИК ПЕРГАМСКИЙ НА ФОНЕ ЭЛЛИНИЗМА » Ответить
АРИСТОНИК ПЕРГАМСКИЙ НА ФОНЕ ЭЛЛИНИЗМА
ВЛАДИМИР-III: Эту книгу я запланировал написать тоже очень давно - где-то в 2008-2009 годах, но ее концепция долгое время не складывалась. Главным объектом исследования должен был стать т.н. "языческий мир" (и в этом отношении ее предмент полностью противоположен тематике ОСЕВОГО ВРЕМЕНИ РЕЛИГИЙ СПб.,2010), но не в смысле пересказа древних мифов, а в смысле изучения его потенциала, который был реализован в эпоху эллинизма - и здесь я рискую стать простым конкурентом Полибия, Боннара или Дройзена. Не смотря на риск, я иду на это, поскольку, как мне представляется, данная эпоха еще недостаточно изучена и заслонена от современного читателя усиленно разрабатываемым и рекламируемым Средневековьем. Нет, эллинизм нельзя считать, как это делали неоромантики и символисты XIX века, абсолютной альтернативой Средневековью (дихотомия Мережковского представляется верхом наивности), но и считать гибель Античного мира и его перерождение в Pax Сhristiana, на чем настаивают авторы вроде Честертона и Клайва Стейплза, фатальным событием мирового процесса столь же наивно. Посвящаю книгу советским людям, которые очень непохожи на своих потомков. АРИСТОНИК ПЕРГАМСКИЙ НА ФОНЕ ЭЛЛИНИЗМА. Аристоник, живший и действовавший в середине II века до н.э. в Пергамском царстве на западе Малой Азии, входил в своеобразный пантеон античных героев советской культуры, куда включены были все, кто определялся в качестве «прогрессивных» мыслителей или деятелей, а равно персонажи, упоминаемые классиками марксизма, причем в сугубо положительном ключе – как и другие представители немецкой классической философии, Маркс и Энгельс симпатизировали Античности, особенно на фоне Средневековья. Поскольку советский этос вырастал из просвещенческих доктрин XVIII века, для него история становилась развертыванием (почти в гегелевском смысле) общественной свободы, а отдельные личности играли в ней как положительные, так и отрицательные роли. Солон, Демокрит, Гераклит, Перикл, Аристотель, Эпикур, Спартак, Архимед, Александр Македонский, Тит Лукреций Кар относились к положительным персонажам исторического материализма. Взгляд на Платона, Диогена, Юлия Цезаря, Марка Аврелия был куда более скептическим, но, все же, они выгодно отличались от «отцов церкви», и вообще светлая Античность, которую в СССР любили не меньше, чем в итальянских академиях эпохи Возрождения, сменялась темным Средневековьем. Здесь Мережковский передает эстафету Ефремову – оба кривили рот при виде христианства (только Мережковский жил в стране, где православие оставалось официальной религией, а для Ефремова религии эры Разделенного Мира, как тогда казалось, отошли в область исторических воспоминаний). В Большой Советской Энциклопедии 1920-х Аристоник упоминается бегло и без какой-либо просвещенческой коннотации (в Малой Советской Энциклопедии того же периода он отсутствует вовсе). В томе БЭС за 1939 год Аристоник уже становится вождем восставших рабов (что, вопреки современному российскому взгляду на СССР, в Советской стране считалось комплиментом). В МСЭ 1930-х Аристоник все еще отсутствует. Наконец, в МСЭ 1950-х, более объемной и обстоятельной, чем две предыдущих, Аристонику посвящена небольшая статья: «вождь восставших рабов и свободной бедноты в Пергаме в 133-130 до н.э. против рабовладельцев и римского господства. Аристоник ставил целью создание государства равных и называл восставших «гелиополитами», т.е. гражданами солнечного государства. Восстание охватило все побережье Малой Азии от города Сеста до Галикарнаса. В 131 до н.э. восставшие разбили войска Публия Лициния Красса. Однако в 130 до н.э. восстание было жестоко подавлено римлянами, Аристоник взят в плен и задушен в темнице». В Советской Исторической Энциклопедии в первом томе, который вышел в 1961 году (спустя 3 года, после первого тома МСЭ 1950-х) информация об Аристонике дополнена сообщениями о его родстве с пергамскими царями, о большой коалиции племен и городов, которую он возглавил, о сотрудничестве Аристоника с римским философом Блосием, бежавшим из Рима после убийства Гая Гракха в 133 году до н.э., о том, что движение вдохновляли эллинистические утопии Ямбула и Эвгемера. Еще в 1937 году вышла историческая повесть советского украинского писателя Милия Езерского «Аристоник». Иван Ефремов обращается к теме «города Солнца» в романе 1972 года «Таис Афинская» – героини романа мечтают о некоем космополитическом сообществе всего человечества и обретают его в Уранополисе, куда отправляются в конце повествования, как бы растворяясь в истории. Древний город Уранополис основан в 315 году до н.э. философом Алексархом, братом правителя Македонии Кассандра. Алексарх выпросил у брата кусок земли на Халкидике, чтобы основать город и воплотить идею идеального государства. Он пригласил туда жителей из разных государств, уравнял рабов и свободных. Чтобы подкрепить свои труды, Алексарх придумал для жителей новый язык – уранический. В нём выделяются корни, взятые из восточных языков, а окончания и грамматика – из западных. Уранополис, в переводе, означает «город неба», а его жители – сыны неба. Представляет собой идею мирового лингвистического государства. Первая попытка синкретизма языков. На монетах Уранополиса изображена Афина или муза астрономии Афродита Урания, сидящая на земном шаре. Глобус представляет Небесную Сферу. Высказывалось мнение, что земной шар на монетах Уранополиса представляет Землю, и что это первое известное изображение Земли в ее настоящей форме. В наше время на месте Уранополиса сохранилась небольшая одноименная деревня (побратим российского Орехова-Зуева). В современной России, которая есть феномен мирового регресса (а понятия «революция», «космополитизм» и «восстание рабов» в современном российском сознании относятся к числу экстремистских), но при этом желает видеть в СССР продолжение самой реакционной модели Российской империи конца XIX века и считает коммунизм чем-то вроде православия, происходит пересмотр всей просвещенческой парадигмы развития страны в предыдущие три столетия, и отношение к бунтующим царевичам, которые нарушают действующее законодательство, гораздо более умеренное - "царевич" здесь становится гораздо существеннее "восставшего" (удивительно, что московский «Спартак» до сих пор носит имя восставшего древнеримского раба; впрочем, это не менее удивительно, чем сохранение бренда «Комсомольской Правды»). В текущей версии статьи Википедии, посвященной Аристонику, значится: «Являлся ли целью Аристоника классовый переворот, доподлинно неизвестно. Недостаток информации многие исследователи пытались компенсировать богатством своего воображения: на тему «гелиополитов» написаны десятки статей и даже отдельные монографии. Разработка темы велась в двух направлениях. Первое было особенно популярно в конце XIX — начале XX вв., когда многие учёные пытались найти в истории Древнего мира прямые параллели современной им борьбе за социализм. Роберт фон Пельман в своей «Истории античного коммунизма и социализма» высказал мысль, что Аристоник пытался установить более совершенный общественный строй, описание которого встречалось в утопическом романе Ямбула о счастливых «островах Солнца». Французский ученый Жерар Вальтер, описывая в своей «Истории коммунизма» социальные движения того времени (восстание рабов на Сицилии, движение Тиберия Гракха, волнения рабов на Делосе и в Аттике, восстание Аристоника), утверждал, что это была «первая интернациональная революция трудящихся». Арнольд Тойнби объявил Блоссия «эллинским прототипом Маркса». Джон Фергюсон выдвинул гипотезу, что Блоссий по прибытии к Аристонику предложил ему для привлечения новых сторонников своеобразную идеологическую программу, основанную на утопической идее «государства Солнца». В советской историографии высказывались сходные идеи, но источником идеологии гелиополитов назывались традиционные солярные культы Малой Азии. Представители второго направления в разработке темы «гелиополитов» полагали, что у Аристоника не было никакой утопической идеологии. Использование освобождённых рабов в качестве мобилизационного резерва не являлось в античном мире чем-то из ряда вон выходящим (так, например, римляне после битвы при Каннах сформировали из вчерашних рабов два легиона). Ещё Теодор Моммзен утверждал, что в слове «гелиополиты» нет ничего необычного: так могли называть вольноотпущенников, которым Аристоник в качестве платы за поддержку даровал гражданские и имущественные права в новом городе Гелиополисе. Данные археологии показывают, что действия Аристоника вполне соответствуют традиционной политике пергамских царей, которые основывали, перестраивали и переименовывали города, поселяя там своих наемников. Особенно важен пример с постройкой города Дионисополис («город Диониса»): найденная в том районе надпись упоминает даже «народ (то есть гражданскую общину) дионисополитов», что представляется явной параллелью к «гелиополитам» Аристоника». Во-первых, все, что выходит за пределы геополитики, вставания с колен и разоблачения всяческих заговоров, мало интересует современное российское массовое сознание, если уж оно обратит внимание на историческую тему. Поэтому некоторые темы (в т.ч. те, что волновали советских людей всего несколько десятков лет назад) просто-напросто непонятны. Во-вторых, разумеется, советский этос со свойственным ему наивным поиском революционно-классовой темы в любых эпохах и исторических событиях, часто некритически воспринимал идеологические конструкции XIX века, при том, что информация о первоисточниках таких конструкций терялась (мало кто из советских историков читал Тойнби, ни разу не изданного в СССР, и вообще мало кто, кроме авторов СИЭ, подозревал о его существовании, а Крестьянская война под руководством Болотникова значила для историка-марксиста неизмеримо больше, чем вся остальная Смута). Советские авторы зачастую оперировали информацией из третьих рук, к тому же идеологически препарированной. В-третьих, чисто формальные возражения против идеологической (в античном смысле) подкладки восстания Аристоника никак не отменяют специфики движения, хотя, конечно, отождествлять эллинистические социально-политические учения с таковыми из XIX века было бы неоправданным анахронизмом. Мы оставим в этом, немного саркастическом, предисловии все близкие к нам по времени идеологические баталии вокруг движения Аристоника, все попытки историоники (историоника – авторский термин, обозначающий опрокидывание настоящего в прошлое в бесплодном, как правило, поиске своих оснований) нажиться на интерпретации былых времен. Будем руководствоваться взглядами на историю Геродота, который считал главной ее задачей донесение до нас объективной информации о прошлом. И посмотрим на фигуру Аристоника, его окружение и его эпоху с точки зрения самой эпохи – эллинизма, узнаем, что из приписываемого Аристонику могло иметь место, а чего не было и быть не могло. В конце концов, современный интерес к самому мрачному Средневековью снижает значимость для современности предшествовавшей эпохи эллинизма, делает из потребителей современной историографии столь же наивных, как и их советские предшественники, незнаек по части реальных истоков тех или иных средневековых и более современных исторических феноменов. Этому посвящена наша книга.
Ответов - 0
полная версия страницы