Форум » История » Вопрос Владимиру о депортации немцев в Восточной Европе » Ответить
Вопрос Владимиру о депортации немцев в Восточной Европе
марик: Как любителю статистики. Количество немцев проживающих до 1939г в странах Восточной Европы. На основании чего и в каком количестве выселяли. Потсдамская конференция вроде только о выселении польских и судетских немцев. А куда девались румынские, венгерские и югославские немцы? По Чехословакии материалов много, а все остальные только общие слова.
Ответов - 22, стр:
1 2 All
ВЛАДИМИР-III: Все цифры есть. И подробности. Даже находил материалы о депортации балканских (!) немцев в СССР в конце 1944-начале 1945. Обязательно удовлетворю Ваше любопытство, но только после 2 августа, поскольку через 5 часов отъезжаю на юг: http://alternativahist.fastbb.ru/?1-3-0-00000128-000-0-0-1184191807 Но как только вернусь, подробно опишу процесс. Кстати, румынские немцы были депортированы в наименьшей степени. Еще в начале 80-х их было в Румынии 360 тысяч (по сравнению с 782 тысячами в 1939 в довоенных границах). О, увлекся. Но после 2-го все подробно напишу.
марик: ВЛАДИМИР-III пишет: Обязательно удовлетворю Ваше любопытство Спасибо. Не забутьте. Про депортацию в СССР - это Могултай.
Panzer: марик делайте, пожалуйста, заголовки тем более "говорящими"
ВЛАДИМИР-III: Так, вернулся. Обязательно выложу в ближайшее время цифры. Лучше всего сравнить цифры 1939 года с послевоенными оценками и результатами переписей - книжку хорошую купил - Население страны мира на 1961 год.
марик: Это как бы мой вклад Окончательное решение о депортации немцев из Польши, Чехословакии, Венгрии было принято на конференции в Потсдаме летом 1945 года. Всего было депортировано около 15 миллионов человек. Верфольф Фрайер Гут Немецкоязычные анклавы Ойпен и Мальмеди, располагавшиеся в Восточной Бельгии, по своей истории мало отличались от Эльзаса и Лотарингии. В 1945 г здесь фактически не происходило ни диверсий, ни саботажа. Тем не менее союзники обязали все немецкое население носить желтые нарукавные повязки. После окончания войны большинство????? этих людей было депортировано в Германию. Западная Польша 28 февраля 1945г, в соответствии с декретом нового польского правительства, все этнические немцы были интернированы с территории страны (территории до 1939г). Всего с территории Польши, к которой теперь отошли Силезия, Восточный Бранденбург, Померания и часть Восточной Пруссии (Мазурия), предполагалось выселить 10 млн человек. Однако в результате массовых эвакуации, проводимых руководством Рейха число этнических немцев сократилось где-то до 5 млн.Сначала ждали когда будет получено разрешение союзников, готовых принять немцев в Западной Европе. Но поляки стали всячески «поощрять» «добровольное» выселение, что нередко оборачивалось беспределом. Летом 1945г польские власти столкнулись с активным сопротивлением немецкого населения. Если раньше эти земли контролировались Красной Армией, то теперь польская милиция не могла справится с валом проблем. Резко выросло количество грабежей. Убийства польских колонистов и милиционеров стали обыденным явлением. Большинство этих инциндентов происходили на границе Силезии и Германии. В итоге летом 1945г на силезской границе была создана «карантинная» зона в 100 км, с которой были выселены все немцы. По современным данным, с 1945-го по 1951 год территорию Силезии покинули 12 миллионов немцев – часть из них бежала, спасая свою жизнь, часть была выселена насильно. Хотя союзники и постановили, что депортация должна осуществляться «гуманным и упорядоченным образом», но в процессе принудительного переселения, по официальным данным, погибли более двух миллионов гражданских лиц. http://www.rg-rb.de/2005/27/fr_10.shtml Чехия и Судетская область Как только в мае 1945г немецкая администрация прекратила свою работу, новые власти начали «зачистку» Судет. Главной задачей являлось разоружение местного немецкого населения, с целью предотвратить сопротивление при массовой депортации. За помощью при выселении чехи обратились к КА и американцам. Но те не пошли на этот шаг. Тогда новый режим начал в силы безопасности и полицию бывших заключенных концлагерей и тех, кто испытывал к немцам личную неприязнь. В результате в этих подразделениях оказалось большое количество авантюристов и откровенных уголовников. В июле 1945г в Судетскую область стали проникать многочисленные представители власти и чешские отряды безопасности. Их появление сопровождалось подлинным разбоем. Попытки немцев оказать сопротивление, воспринимались как «нацисткие провокации», за которыми следовали карательные меры. Простые немцы могли расстреливаться без следствия. Это было банальное сведение счетов, которое не имело никакого отношения к подавлению реального нацисткого подполья. В конце 1945г начались «дикие изгнания». Немцев не депортировали, а просто выбрасывали на улицу. Без крова и средств к существованию оставались целые города и села. Добираться до Германии они должны были сами. По сути депортация превратилась в грабеж. 30 июля 1945г в Шонпризене пригороде Аусзиг-на-Эльбе взлетел на воздух склад боеприпасов, оставшийся от немецкой армии. Огонь охватил ряд городских кварталов. По городу поползли слухи, что это результат вылазки немцев. Чехословацкие солдаты начали избивать немцев. К ним присоединились милиционеры и обыкновенные чехи. В течение часа после взрыва на мосту через Эльбу собралась огромная толпа. Тем временем погромы начались на предприятиях города. Чехи избивали немцев, которые все еще продолжали работать на заводах и фабриках. Раненых и искалеченных сбрасывали в Эльбу. Тех, кто смог выбраться из воды, добивали на берегу. Несколько десятков немцев арестовали и вывезли. Никто не выжил. Постепенно погром охватил весь город. Немцев легко узнавали, так те обязаны были носить белые повязки, что указывало на их принадлежность к потенциально депортируемым личностям. Жертвами погромщиков становились даже те, кто носил желтые и красные повязки (немецкие антифашисты). Вечером в город вошли советские войска. Начались расстрелы мародеров и грабителей. Но даже эти меры не остановили погром. Немцев продолжали избивать еще несколько дней. Точное количество жертв до сих пор не известно. Называют от 300 до 3000. в любом случае, после этих событий многие немцы покидали обжитые места с нескрываемой радостью. К 1946г из Чехословакии в Германию (и американскую и советскую зоны оккупации) было выселено почти 2,5 млн немцев. В итоге немецкая община сократилась до 200 тыс человек. Массовые депортации породили новую проблему – набеги, совершаемые на чешские территории из Австрии и Германии. Это больше всего походило на «походы за зипунами». Большинство немцев хотели вернуть свое добро конфискованное чешскими колонистами. Самый серьезный эпизод произошел в ночь с 6 на 7 сентября 1946г. Группа из 200 судетских немцев пересекла границу между Моравией и советской зоной оккупации в Австрии. Большинство нарушителей происходило из городка Шоссенбург, который был тут же разграблен. Ближе к утру завязался настоящий бой. Чешским пограничникам все-таки удалось вытеснить нападавших на австрийскую территорию. http://www.radio.cz/ru/statja/66648 Историки предполагают, что в апреле 1945-го года на территории бывшей Чехословакии, ныне протектората Чехия и Моравия сосредоточилось около 650 000 немцев. Половина из них спасалась бегством перед Красной армией, к ним еще необходимо причесть немецких граждан самостоятельного Словацкого государства. Согласно документам, во Второй мировой войне приняло участие почти пол миллиона немцев, происходящих из Чехословакии, более 160 000 из них на фронте погибло. В основном, в данный момент на территории Чехословакии находилось более чем 3 миллиона человек германской национальности. Судьба всех чешских антифашистов немецкого происхождения начала развертываться уже осенью 1938-го года. После оккупации чехословацкого пограничья фашистами много тысяч левых немцев, социал-демократов и коммунистов было выслано в центральную Чехию. Многие из них включились в освободительное движение, но также многие из них были насильственно отправлены на фронт. 23-го ноября 1945-го было принято решение выселить всех немецких антифашистов в советскую оккупационную зону в Германии. Особое место среди выселенцев занимали самые квалифицированные немецкие рабочие и видные специалисты. Чехословацкое министерство внутренних дел в июне 1945-го года решило исключить их из списка выселяемых, так как они были нужны чехословацкой промышленности. Речь шла примерно о 200 000 человек, что представляло собой около 20 % всех работников чехословацкой промышленности, главным образом текстильной и стекольной. Рабочие силы из рядов немцев, в конце концов, распределяли согласно месту жительства особые уполномоченные лица. В самом плохом положении оказались немецкие евреи. За исключением подтвержденных антифашистов к ним чехословацкие органы относились так же, как к остальным жителям немецкого происхождения. В некоторых случаях дискриминационные меры касались даже немецких евреев, возвратившихся из концлагерей. Настоящее организованное выселение немцев началось весной 1946-го года, но одобрено было уже 2-го августа 1945-го года в Потсдаме американским президентом Трумэном, английским премьер-министром Этли и советским вождем Сталиным. В январе 1946-го года чехословацкое министерство внутренних дел объявило решение, согласно которому были прекращены все выселения, одобряемые до сих пор органами управления. Конец выселения был сперва планирован на конец августа. Выселенцам было позволено взять с собой багаж весом в 30 - 50 кг и обеспечение съестными припасами, согласно мерам для военнопленных. Наличных денег они могли взять с собой максимум 1000 марок. Однако необходимо добавить, что все это не касалось так называемого «дикого» выселения, явления, которое историки из-за недостатка документов пока не смогли полностью обработать. Остается фактом, что преступления, совершаемые в течение «дикого» выселения, близились своей жестокостью нацистским зверствам. Их жертвами были чаще всего немецкие цивилисты, женщины и дети. В связи с ними часто упоминается жестокий «поход смерти» более чем 20 000 немцев из моравской столицы Брно в конце мая 1945-го года. В этих преступлениях часто участвовали так называемые «революционные гвардии», особые чешские военные подразделения, которые начали формироваться в течение пражского восстания 5-го мая 45-го года. http://www.ilovecz.ru/?idoflevel=801 В 1945 году президент Чехословакии Эдвард Бенеш выдал ряд декретов о лишении граждан немецкой и венгерской национальности чешского гражданства и о конфискации их имущества. Первый этап выселения начался спонтанно, сразу в 1945 году, как реакция на фашистскую оккупацию. Инициаторами выступали местные национальные комитеты. Сегодня этот этап называют «диким выселением». В 1946 году наступил второй этап, когда депортацию проводило уже государство. Все имущество, конфискованное у выселенных немцев, признавалось частью репарации и было передано чехам и словакам, заселявшим приграничные территории. Судетонемецкое содружество в Австрии заявило о своих правах на конфискованное имущество, оцененное в 260 миллиардов Евро. Докладная записка Ивана Серова - Лаврентию Берии, Берлин, 14 июня 1945. Разослано: Сталину, Молотову, Маленкову. Совершенно секретно В Управление комендатуры фронта поступили данные, что на границе Германии с Чехословакией в г. Альтенберг (южнее г. Дрездена) переходят большие группы немцев, выселяемых из Чехословакии, при этом имеется много случаев самоубийств. Посланной на место группой оперработников установлено, что Чехословацкое правительство вынесло постановление, согласно которому все немцы, проживающие в Чехословакии, обязаны немедленно выехать в Германию. Местные органы власти, в связи с постановлением, объявляют немцам, чтобы они в течение 15 минут собирались и выезжали в Германию. На дорогу разрешают взять с собой 5 марок. Никаких личных вещей и продовольствия брать не разрешают. Ежедневно в Германию прибывает из Чехословакии до 5000 немцев, большинство которых женщины, старики и дети. Будучи разорены и не имея перспективы на жизнь, некоторые из них кончают жизнь самоубийством, вскрывая бритвой вены на руках. Так например, 8 июня районный комендант зафиксировал 71 труп со вскрытыми венами. Докладная записка Серова - Берии, Берлин, 3 июля 1945. Разослано: Сталину, Молотову. От лица граждан немецкой национальности, проживавших до войны в Чехословакии, поступают многочисленные жалобы в адрес т. Жукова и военных комендантов о том, что чехословацкие власти, выселяя немцев из Чехословакии, исключительно грубо обращаются с женщинами и детьми, не обращают внимания на заявления женщин о том, что их мужья арестованы гитлеровцами и до сих пор находятся в концентрационных лагерях. При этом указывается, что у населения отбирают все личные вещи и деньги, оставляя на дорогу лишь по 100 марок. Как сообщают наши коменданты и начальники оперативных групп, выселение немцев с территории Чехословакии проходит неорганизованно и без всякого предупреждения наших комендантов. Как правило, приезжают грузовые автомашины с чехословацкой стороны, на которых сидят выселяемые немцы, а вместе с ними чехословацкие солдаты, затем сбрасываются вещи, переселяемые высаживаются и машины уходят. Неорганизованность выселения можно подтвердить такими фактами: в районе г. Эверсбах (Чехословакия) наш оперативный работник встретил командира 28 стрелкового полка чехословацкой армии. В разговоре с ним оперативный работник установил, что командованию полка никаких указаний от правительства о выселении немцев не дано, но так как чехи, в том числе и он сам, очень не любят немцев, а их полк размещается в немецком районе, поэтому он и принял решение всех немцев переселить в Германию. Кроме того, в ряде случаев чехословацкие офицеры и солдаты в населенных пунктах, где проживают немцы, с вечера выставляют усиленные патрули в полной боевой готовности и ночью открывают стрельбу по городу. Немецкое население, перепугавшись, выбегает из домов, бросая имущество, и разбегается. После этого солдаты заходят в дома, забирают ценности и возвращаются в свои части. В результате такого переселения в районах, граничащих с Чехословакией, собралось несколько десятков тысяч переселяемых немцев, которые ходят попрошайничают и голодают. Имеются случаи самоубийства. В связи с тем, что мы за последнее время получили ряд сообщений, что среди этого контингента имеются случаи заболевания инфекционными болезнями: сыпной тиф и др., - было бы целесообразно, чтобы чехословацкое правительство ставило в известность советскую военную администрацию в Германии о плане переселения. Докладываю на ваше решение. www.svoboda.org/programs/hd/2005/hd.070205.asp Викпедия Первые массовые расправы над немецким населением начались уже в мае 1945 года. Между 5 и 9 маем в Праге было убито минимально 855 немецких гражданских лиц, множество изнасиловано и искалечено. Между 9 и 11 маем чехословацкими подразделениями было убито около 10 тысяч уже разоружённых немецких солдат (данные судетонемецкого общества). В освобождённом от немецкой армии Попраде Бенеш произнёс: «Беда, беда немцам, трижды беда! За свои преступления горько поплатятся! Ликвидируете их! Беда им! Ликвидируйте их!». 12 мая 1945 президент Эдвард Бенеш провозгласил, что «немецкую проблему в республике мы должны окончательно ликвидировать». В 1945—1946 из Чехословакии было выгнано более 3 миллионов человек, оставшиеся в демократической Чехословакии подверглись репрессиям: • Граждане немецкой национальности были лишены чехословацкого гражданства • Должны были постоянно подтверждать своё пристутствие в полиции и покидать место жительства • Должны были носить нашивки «N» — «Немец» или повязку со свастикой • Не могли использовать публичный транспорт, посещать публичные места • Конфисковались автомобили, мотоциклы и велосипеды • Не могли ходить по тротуарам • Не могли иметь радио, телефон и использовать их • Посещать магазины только в определённое время • Было запрещено разговаривать в публичных местах по-немецки и так далее Во время изгнания погибло 18816 немцев, из них 5596 убито, 3411 совершило самоубийство (по утверждению официальных источников), 6615 умерло в концентрационных лагерях, 1481 погиб при транспортировке, 705 сразу после транспортировки, 629 во время побега и 379 по неизвестным причинам. Множество было искалечено в результате издевательств или изнасиловано. Наиболее известные массовые казни немецкого населения • Брненский Поход Смерти, погибло 1691 человек • Концлагерь Постолопрты, 763 убитых • Доупов, 24 убитых • Тоцов, 32 убитых • Подборжаны, 68 убитых • Хомутов, 12 погибших от пыток, позднее в «походе смерти» погибло 70 человек, в концлагере Скларна было убито ещё 40 человек. В сумме погибло 140 немцев. • Устицкий расстрел • Пршеровский расстрел, Горни Моштенице у Пршерова, убито 265 немцев, самому младшему было 8 месяцев. • Домажлице, убито около 200 человек Из Чехии было переселено самое большое немецкое меньшинство — 3,4 млн. человек. В общей сложности из Польши было переселено около 1,32 млн. немцев. Из Югославии - 540 тыс. Было депортировано немецкое население из Венгрии (380 тыс. человек), Румынии (841 тыс.), стран Прибалтики (242 тыс.). Самую большую часть депортированного населения составили немцы восточных и северо-восточных областей Германии, отошедших к Польше и СССР (Восточная Пруссия, Силезия, Восточный Бранденбург, Восточная Померания) — 9,3 млн. человек. Таким образом, общее число немцев, изгнанных из Восточной Европы без СССР, составляет 16,5 миллионов. К этому числу можно добавить 2 миллиона немцев, рожденных в западных или центральных областях Германии, но во время войны уехавших или перемещенных в восточные области Германии. В общей сложности получается 20 млн. человек, депортированных в 1941-1948 гг. == Южный Тироль. 200 тыс немцев. Вроде живут себе. Французская зона оккупации По приказу главы французской зоны генерала Жана де Латтра де Тасиньи, обратившего внимание, что символы французской власти находятся в неподобающем состоянии, четверть города Констанц была очищена от жителей и заселена французскими жандармами. Были арестованы все должностные лица города, начиная от обер-бургомистра и кончая начальником полиции. Все они были обвинены в потворстве саботажу и нацистскому сопротивлению. За следующий месяц сменилось 4 главы города, каждый из которых подвергался аресту. Самой популярной репрессией была принудительная эвакуация городов и деревень. Через нее прошло более 25 тыс человек. Эти эвакуации напоминали «дикие выселения в Чехии». Большинство из эвакуированных оказались в Эльзасе, где они были брошены на прочесывание минных полей.
ВЛАДИМИР-III: Ув. марик, по-моему Вы немного преувеличиваете. Я считал несколько иначе. В 1939 году (тысяч): Бельгия - 154 Богемия и Моравия - 235 Венгрия - 479 Германия - 77106 Дания - 60 Данциг - 390 Италия - 250 Люксембург - 292 Нидерланды - 100 Норвегия - 10 Польша (без Западной Украины и Западной Белоруссии) - 525 Румыния - 782 (без Бессарабии - 650) Словакия - 128 Франция - 1720 Югославия - 700 Всего - 82,8 В конце 1940-х Австрия - 6700 Бельгия - 90 Венгрия - 150 ГДР - 18280 Дания - 50 Италия - 210 Люксембург - 270 Нидерланды - 100 Норвегия - 5 Польша - 300 Румыния - 344 ФРГ - 48600 Финляндия - 1 Франция - 1170 Чехословакия - 165 В Югославии немцев практически не осталось. Итого - 77,2 млн. Остается определить количество немцев в границах Польши и Чехословакии 1946 в 1939. Обратите внимание на массовую депортацию немцев из Эльзаса.
марик: ВЛАДИМИР-III пишет: марик, по-моему Вы немного преувеличиваете. Это не я, это интернетовские статьи ВЛАДИМИР-III пишет: Обратите внимание на массовую депортацию немцев из Эльзаса. А куда я должен обратить внимание? У вас Эльзаса нет Да, и несколько раз я видел про союзы выселенцев в ФРГ. При том, что выселяли еще в Австрию и ГДР. Но, если они получали паспорта там, то должна быть цифра. А я ее найти не могу и сомневаюсь что в ГДР такие союзы разрешались. Между прочим этот вопрос совсем не простой, хотя бы для подсчета погибших немцев служивших в вермахте и СС. Куда переселенцы попали при подсчетах? Могли ведь засчитать за граждан Германии.
марик: Про Эльзас - это вы про Францию? Сразу не дошло. И Восточная Пруссия отсутствует. Кроме того в зачет должны идти немцы из Силезии и западной Польши, которые в 39г жили в фатерлянде.
ВЛАДИМИР-III: Нашел! Судетских немцев было не менее 3,3 млн. Значит, всего в Чехословакии в границах 1937 проживало 3,5 млн. немцев в 1939 году. А в Германии, в границах после присоединения Австрии, - 74 млн. немцев. Что касается территорий, вошедших в состав СССР и Польши в 1945, то население Восточной Пруссии в 1939 - 2341 тысяча человек, в Силезии - 4870 тысяч, а всей Померании (из которой только две трети вошло в состав Польши) - 2394 тысячи. Итого получаем население потеряных Германией на востоке в 1945, но входивших в ее состав на январь 1939 территорий - примерно 8700 тысяч человек. Из них поляки не могли составляыть более 700 тысяч человек. Получаем 8 млн. немцев. Т.о. общее количество изгнаных с территории современных Польши, Калининградской области и Чехословакии немцев составляет (не забудем Данциг) - 12 млн человек. Из других стран Европы изгнано еще два миллиона немцев (не считая ранее переселенных из СССР по советско-германским договорам). Цифра - 14 млн. Вполне по масштабам "остовская".
Panzer: Карта-схема изменения послевоенных границ и перемещения населения: http://users.erols.com/mwhite28/post-ww2.htm
марик: Panzer карта конечно интересная, но маловразумительная. Те, кто и так что то знают, те поймут. Цифр нет. Интересно, что из Румынии венгры выезжали опять же без цифр и года.
Panzer: марик пока лучше не нашел, увы :(
марик: Издали какого то Нормана Неймарка. "Этнические чистки в Европе 20 века". Армяне, евреи, Югославия и немцы из Восточной Европы. Может кто то посчитал наконец переселенцев.
ВЛАДИМИР-III: Пока не видел. Очень любопытно!
марик: Модернизация Европы В Германии тогда общее количество беженцев насчитывало 7,8 млн человек, и это составляло 16,3% общей численности населений западной части страны. 4,4 млн приходилось на тех, кто раньше жил на германских территориях, отошедших к СССР и Польше (более 2 млн - на Силезию, 1 млн 350 тыс.- на Восточную Пруссию, 900 тыс.- на Померанию, 130 тыс.- на Восточный Бранденбург); 3,4 млн человек перебралось из других стран (1млн 900 тыс.- из Судет, находящихся в Чехословакии; остальные - из Прибалтики, из отошедшего к Польше Данцига и т.д.). Размещение всей этой огромной массы голодных и не имеющих нормальной работы людей представляло собой колоссальную проблему. Например, в Шлезвиге более трети населения составили переселенцы, в Нижней Саксонии - более четверти, в Баварии - более пятой части. На маленькую Австрию обрушилась лавина из сотен тысяч перемещенных лиц, принудительно покидавших Чехословакию, Югославию и другие соседние страны. Только по официальным данным их было 550 тыс., но, скорее всего, имелось еще порядка 100 тыс. незарегистрированных беженцев.
Panzer: а специалисты по "экономическому чуду" Адэнауэра у нас есть?
марик: Книга та же. Именно про послевоенную Западную Германию постил http://alternativa.fastbb.ru/?1-10-0-00000726-000-120-0 Тема Сталинский стандарт. Страница 4 ближе к концу. 2 поста, а то не вместилось.
Panzer: марик пишет: http://alternativa.fastbb.ru/?1-10-0-00000726-000-120-0 похоже, тема перемещена или приказала долго жить
марик: Тема закрыта, но я нормально через ссылку зашел. В послевоенный период Германия оказалась в положении страны, вынужденной существовать с экономикой, которая была в значительной степени построена на административных принципах управления. Кроме того, замороженные цены, регулярно возникающие бюджетные дефициты и значительные масштабы денежной эмиссии привели к возникновению ситуации подавленной инфляции и широкого распространения товарного дефицита, т.е. примерно к той же ситуации, которая впоследствии отличала страны с экономикой советского типа. В послевоенной Германии по имеющимся оценкам денежный навес составлял порядка 300 млрд марок. Фирмы стремились создать на своих складах крупные запасы сырья и полуфабрикатов, представлявших собой в условиях подавленной инфляции реальную ценность. Но тем самым они лишь усиливали дефицит. Деньги практически не имели ценности. Обесценившиеся рейхсмарки население просто отказывалось принимать в уплату за товары, стремясь для того, чтобы приобрести самые необходимые продукты, по возможности воспользоваться иностранной валютой, а также такими специфическими средствами платежа, как, скажем, американские сигареты, кофе или шелковые носки. Исследователи отмечают, что сигареты были предпочтительнее, поскольку кофе при каждой сделке приходилось взвешивать, а носки были слишком дороги для расчета по малым сделкам, да к тому же не отличались универсальностью из-за того, что разным людям был, естественно, нужен разный размер. По некоторым оценкам американский лейтенант, полностью продававший свой сигаретный рацион, мог заработать на этом до 12 тыс. долларов. Тем не менее, масштабы черного рынка в послевоенной Германии составляли по имеющимся оценкам не более 10% всего товарооборота. Основная масса товаров шла через легальные каналы, где доминировала система жесткого рационирования, включавшая такие инструменты, как талоны, карточки и т.п. Существовал еще и так называемый серый рынок, на котором обмен осуществлялся по бартеру. Рабочие в некоторых отраслях получали зарплату производимым ими товаром, а затем имели возможность обменять его на нужное им продовольствие. Так, например, обстояло дело с шахтерами, причем шахты порой выплачивали углем даже пенсии своим бывшим работникам. По оценке А. Райдера роль рынка была более высокой. Примерно треть товаров потребительского назначения, выпускаемых немецкими предприятиями, отправлялась на черный рынок. Менее половины урожая 1946 г. прошло через систему рационирования. Но, возможно, этот автор имеет в виду всю систему нерационированного распределения, включая серый рынок. Иногда предприятия для того, чтобы обеспечить централизованное снабжение своих работников, сами вступали в бартерные отношения с крестьянами, а затем полученные от них продукты распределяли посредством специальных купонов между своими людьми. По оценке В. Карлин, "в британской и американской оккупационных зонах по крайней мере половина коммерческой активности приходилась на бартерные компенсационные схемы. Даже такой гигант, как Volkswagen, находившийся под прямым британским контролем, порядка 5% своей продукции использовал для участия в такого рода схемах. Основной целью деятельности предприятий, поставленных в подобные условия, было продать как можно меньше продукции, а купить как можно больше". На все эти сложности в послевоенной Германии накладывалась еще и вызванная бомбежками авиации союзников страшная хозяйственная разруха. Следствием совокупного действия всех этих факторов стало то, что промышленное производство в 1945-1948 гг. составляло примерно лишь треть от Довоенного уровня. Несколько выше был уровень производства продовольствия: 60-70%. Дополнительные трудности возникали из-за того, что союзники искусственно ограничивали производство некоторых видов продукции - например, стали - германскими предприятиями. Один из американских экспертов того времени подробно описал экономическую ситуацию в Марбурге, которая, скорее всего, была типичной для Германии в целом. В этом городе имелось два ведущих вида производства - фармацевтическое и военное. С фармацевтикой дело обстояло еще сравнительно неплохо, поскольку это было мирное производство, поощряемое союзниками. Однако из-за того, что немцы не имели возможности свободно передвигаться между оккупационными зонами, да и внутри отдельных зон тоже, американцам приходилось помогать бизнесу добывать ресурсы для предприятий Марбурга, что, естественно, никак не соответствовало рыночному подходу. Что же касается военного производства, то все оборудование было демонтировано и вывезено. Фабричные здания, поначалу, с молчаливого разрешения властей, использовались для производства мыла и воска. Затем бизнес стал раскручиваться, и к 1948 г. уже более двух десятков фирм занималось изготовлением стеклянных изделий, косметики, сладостей, нижнего белья, гуталина и т.д., но при этом они не имели никаких прав на аренду производственных помещений, так как американская оккупационная бюрократия не приняла никакого официального решения по их использованию. Только в 1949 г., когда был полностью закончен демонтаж старого оборудования, гессенские власти получили возможность самостоятельно решить судьбу фабричных зданий и начали легальным образом сдавать их в аренду. Вначале вообще не было ясности с тем, сможет ли германская экономика восстановиться в полном объеме, поскольку у союзников имелись планы сохранения Германии как чисто аграрной страны или даже страны, разделенной на отдельные зоны, с тем, чтобы немцы не могли впоследствии снова развязать агрессивную войну. В 1946-1947 гг. союзники (особенно активно - французы) в большом количестве демонтировали оборудование на немецких предприятиях и вывозили его из страны. Впрочем, от этих идей они все же к середине 1947 г. отказались, и американцы даже разработали план Маршалла, который должен был оказать европейцам (немцам, в частности) поддержку в восстановлении разрушенного хозяйства. Проблематичность хозяйственного восстановления определялась еще и тем, что страна была разделена на четыре оккупационные зоны: американскую и английскую (объединившиеся затем в Бизонию), французскую, а также советскую, где любые мероприятия по введению рыночных механизмов априори отторгались. В западных зонах оккупации, составивших впоследствии новое государство - ФРГ, намерение создать рыночную экономику реально присутствовало. Особенно активны в этом плане были американцы. Уже в марте 1946 г. в Германию прибыла группа финансовых экспертов, которая примерно за два месяца подготовила общий план осуществления денежной реформы. Масштаб макроэкономической несбалансированности в Германии после Второй мировой войны был даже большим, чем после Первой мировой. Сама по себе война очень сильно дезорганизовала управляемое нацистами хозяйство. Однако наличие твердой оккупационной власти, чуждой всяческому популизму, позволяло поставить преграду на пути дальнейшей экономической деградации Германии. Администрация не имела никакой оппозиции, не должна была заботиться об общественной поддержке своих действий, а потому могла позволить себе значительную степень жесткости. Если к началу 20-х гг. товарно-денежная несбалансированность в стране была значительно большей, чем непосредственно после окончания боевых действий, то в 1945-1947 гг. объем денежной массы, напротив, понемногу сокращался. Однако такое сохранение страны в "подвешенном" положении еще не было реформой. Требовались по-настоящему решительные действия, чтобы экономика заработала. Но практическую работу затрудняли противоречия между разными оккупационными властями, противоречия между всеми этими опасавшимися германского реваншизма властями в целом и уставшими от разрухи немцами, а также противоречия между политиками консервативного направления и весьма сильными в этот период социал-демократами. Многие полагали, что успешный, как казалось тогда, опыт развития СССР и трудности многих капиталистических стран, вызванные Великой депрессией, должны направить развитие Германии по социалистическому пути. Руководитель американских оккупационных властей генерал Люциус Клей был человеком довольно правых взглядов. Ему часто приходилось спорить с англичанами относительно перспектив социализации германской экономики, а порой даже предпринимать жесткие шаги. Так, например, когда в ноябре 1947 г. министр экономики традиционно "красного" Гессена затеял у себя национализацию, американские власти настояли на том, чтобы запретить ее. Более того, когда в январе 1947 г. Виктор Агартц - правая рука лидера германских социал-демократов Курта Шумахера - был избран главой Экономического управления Бизоний, Клей стал стремиться к тому, чтобы передавать немцам столь мало реальных прав по контролю за экономикой, сколько было возможно. Понятно, что такого рода конфликты никак не ускоряли ход позитивных хозяйственных преобразований в Германии. Эксперты того времени пессимистично оценивали возможность быстрого хозяйственного восстановления Европы, и особенно Германии. Так, в документах ООН в 1948 г. отмечалось, что "улучшения, которые возможны в течение ближайших пяти или даже десяти лет, не смогут решить основную экономическую проблему Европы - ужасающую бедность, характерную для большей части европейского населения". Тем не менее, восстановление германской экономики было обеспечено в относительно короткие сроки, причем преимущественно с использованием либеральных хозяйственных методов, сторонником которых являлся министр экономики ФРГ, профессор Людвиг Эрхард. Столь широко использовавшееся на протяжении предшествующих десятилетий государственное вмешательство в экономику у Эрхарда оказалось введено в сравнительно жесткие рамки. Концепция, получившая название "социальное рыночное хозяйство", делала основной упор на слово "рыночное", а не на термин "социальное". "Плановое хозяйство,- отмечал Эрхард,- самое асоциальное из всего, что может вообще существовать; только рыночная экономика социальна". Предложенный экономистами подход оказался вполне адекватен представлениям об обществе, сложившимся к тому времени в христианских кругах Германии, отходивших постепенно от идей примитивного патернализма. Поначалу ХДС стояла на более левых позициях, чем сторонники "социального рыночного хозяйства". 3 февраля 1947 г. на заседании зонального комитета ХДС британской оккупационной зоны в городе Алене (Вестфалия) была даже принята довольно левая по своему духу программа, получившая затем название Аленской. В этой программе, в частности, отмечалось, что "капиталистическая система хозяйства не соответствует более жизненно важным государственным и социальным интересам немецкого народа. После ужасной политической, экономической и социальной катастрофы вследствие преступной политики "с позиции силы" выход может состоять лишь в осуществлении коренных преобразований. Содержанием и целью этих преобразований может быть только благо народа, а не стремление капитализма к прибыли и власти". В программе содержались такие требования, как национализация горнорудной и металлургической промышленности, а также обеспечение права рабочих на участие в решении важнейших экономических и социальных вопросов. Концепция родилась в связи с растущим пониманием того факта, что широкие слои населения, столь активно откликающиеся на коммунистические и националистические лозунги, ныне уже не удовлетворятся теми либеральными подходами, которые могли недолгое время доминировать в общественном сознании середины XIX века. Идея сплотить различные слои общества и преодолеть их вековую рознь была не нова. Она, можно сказать, носилась в воздухе. Еще в межвоенный период возникла концепция корпоративного государства Бенито Муссолини. О необходимости создания на месте классового общества "народного дома" говорил лидер шведских социал-демократов Пер Альбин Ханссон. Но важнейшей особенностью концепции "социального рыночного хозяйства" было то, что впервые идея сотрудничества различных сил развивалась на базе либеральной экономической теории, которая, казалось бы, априори не могла быть приемлемой для обездоленной части общества. На практике либеральный подход, строящийся на принципах демократии, очень сильно отличался от того, который был предложен итальянским фашизмом. С социал-демократией общего у Эрхарда и Мюллера-Армака оказалось гораздо больше, нежели у Муссолини. Тем не менее, явные отличия прослеживались у германских либералов и по отношению к подходу левых сил. Как показал опыт экономического развития второй половины XX века, и шведские и германские социал-демократы в конечном счете готовы были очень далеко зайти в деле огосударствления экономики ради реализации социальных целей. Сторонники же концепции "социального рыночного хозяйства" допускали этатизм лишь настолько, насколько это нужно было для нормальной работы рынка, для ограждения его от деструктивного воздействия безответственных политиков. Эрхард был первым в мире либеральным реформатором нового типа. Ему пришлось работать в условиях, когда массированное государственное вмешательство в экономику и перераспределение через бюджет большой доли ВВП стали реальностью. Принципиально важным для Эрхарда было сохранение свободы деятельности хозяйственных субъектов и финансовой стабильности в экономике. Централизм и инфляция в практической административной деятельности являлись его самыми главными врагами. Что же касается участия в экономике государства как такового, то оно им ни в коей мере не отвергалось, как не отвергалось это участие впоследствии и реформаторами (даже самыми активными "шокотерапевтами"), действовавшими в Латинской Америке 70-90-х гг. и в Восточной Европе 90-х гг. По мере своих сил Эрхард стремился минимизировать проявления этатизма, но отнюдь не бороться с той силой, которую разумнее было поставить на свою сторону. Стратегия была выработана американцами, но непосредственно реформа готовилась группой немецких экспертов (самого Эрхарда среди них не было), которых союзники собрали в апреле 1948 г. в армейских бараках под присмотром молодого американского экономиста Эдварда Тененбаума, написавшего еще в студенческие годы одну из самых впечатляющих книг 40-х гг., посвященных нацистской экономике. Проведя порядка 30 заседаний в течение 49 дней, сотрудники этой макроэкономической "шарашки" разработали 22 документа, определяющих характер и параметры осуществляемой реформы. Среди них были законы, заявления, прокламации, инструкции и т.д. Восстановление рыночной экономики после войны предполагало осуществление трех ключевых реформ - денежной, финансовой и институциональной. Денежная реформа была осуществлена во всех трех западных оккупационных зонах 20 июня 1948 г. Формально она состояла в замене обесценившейся рейхсмарки на новую денежную единицу - немецкую марку. Но главным в реформе оказалось то, что темпы эмиссии марки с самого начала были поставлены под жесткий контроль. Таким образом, удалось обеспечить должные гарантии будущей финансовой стабильности. В ходе реформы каждый немец получил на руки 40 марок (через два месяца - еще 20). Оставшуюся же на руках у граждан наличность в старых рейхсмарках впоследствии можно было поменять, но со значительными потерями. Фирмам было предоставлено по 60 марок на каждого занятого для выплаты первых заработков, а органы государственного управления получили в новой валюте эквивалент их обычных месячных доходов. Банковские депозиты, включая сберегательные и срочные, были уменьшены в десятикратном размере. Половина сумм, находящихся на банковских счетах, стала доступна для их владельцев после того, как фискальная служба проверила эти деньги на предмет уклонения от налогообложения за предшествовавший период времени. Другая же половина вообще была временно блокирована. Только в конце сентября судьба этих 50% разрешилась: разморожено было лишь 10% от общей величины накоплений, 5% в принудительном порядке использовали для инвестиционных целей, что же касается оставшихся 35%, то они вообще были ликвидированы. Таким образом, обменено оказалось только 65% денег, находящихся на банковских счетах и сокращенных десятикратно. Иначе говоря, немцы получили одну новую марку в расчете на 650 старых рейхсмарок. В отличие от этого текущие доходы и платежи населения (зарплаты, ренты и пенсии, квартирная плата) были пересчитаны из расчета 1:1. Накопления, таким образом, явно дискриминировались. Что же касается коммерческой задолженности, то она, как и суммы на банковских счетах, была уменьшена в десятикратном размере. С государственными долгами поступили еще жестче. Фактически новая демократическая Германия отказалась отвечать по обязательствам Гитлера. Вместо старых государственных облигаций коммерческим банкам были выданы новые низкопроцентные бумаги, которые составляли примерно лишь 4% от всей задолженности Третьего рейха. Можно сказать, что денежная реформа явно включала в себя конфискационный элемент как по отношению к отдельным гражданам, так и по отношению к компаниям. Для того чтобы предотвратить возможность инфляционного обесценения денег, Центробанк (Банк немецких земель, впоследствии - Бундесбанк), созданный в марте 1948 г., был объявлен единственным эмитентом законных платежных средств. Он стал независимым от правительства и от любых других государственных органов. С той же целью (предотвращение нового витка инфляции) закон о денежной конверсии запрещал правительству иметь чрезмерный бюджетный дефицит. Необходимо было покрывать текущие расходы доходами. Использование заимствований для покрытия бюджетного дефицита не запрещалось, но оговаривалось, что эти заимствования могут иметь место только в том случае, если есть основания ожидать в ближайшее время увеличения поступлений в казну. Понятно, что для успеха денежной реформы в этих условиях необходимо было наладить нормальное функционирование налоговой системы. К моменту начала реформы максимальная ставка подоходного налога составляла в Германии 95%. Естественно, уклонение от уплаты при столь высокой (фактически конфискационной ставке) было весьма значительным. В ходе налоговой реформы максимальная ставка была снижена примерно на треть. Одновременно был снижен и налог на доход корпораций: с 60 до 50%. Кроме того, предусматривались специальные налоговые льготы для той части дохода, которая направлялась на инвестиции. Правда, наряду со снижением прямых федеральных налогов были повышены некоторые местные налоги. Кроме того, упор в фискальной политике сделали еще и на косвенные налоги. В частности, ввели высокий акциз на кофе. В итоге доля налогов в ВВП (включая отчисления на социальное страхование) в Германии 50-х гг. оказалась хотя и ниже, чем в гитлеровской Германии, но несколько выше, нежели в Веймарской республике. Более того, этот показатель оказался одним из самых высоких в Европе. Так, например, в 1955 г. он составлял в Германии 30,8%, тогда как в Италии - 30,5%, в Австрии - 30,0%, в Великобритании - 29,8%, а, скажем, в Португалии - всего 15,4% . Особенность Германии того времени состояла в следующем: в стране, непосредственно после военного поражения вообще не имевшей своей армии и не испытывающей потребности в милитаризации, наибольшая доля налоговых поступлений шла на социальные нужды. По данным Эрхарда, в 1951 г. в ФРГ ассигнования на социальные цели составляли 51,8% налоговых поступлений, тогда как в Великобритании - 39,3%, в Дании - 31,3%, в Швеции - 29,6%, в Бельгии - 26%. В то же время надо заметить, что вплоть до середины 60-х гг. (т.е. пока Эрхард был у власти - сначала как министр, а затем и как канцлер) доля налогов в ВВП Германии не увеличивалась, тогда как во многих других странах это был период быстрого усиления влияния этатизма. В 1965 г. по доле налогов в ВВП Германию уже обошли Швеция - 35,6%, Нидерланды - 35,5%, Австрия - 34,6%, Норвегия - 33,2%. Только с 70-х гг. (т.е. после прихода к власти в ФРГ социал-демократов) доля налогов в немецком ВВП опять стала возрастать, достигнув к 1980г. 37,2%. Немедленно после денежной реформы Эрхард, который к тому времени находился на должности директора Экономического управления Бизоний, отменил на ее территории практически всякое централизованное планирование. Лишь 10% старых нормативных документов продолжали действовать. Исключение из либеральных правил составили такие стратегические отрасли, как, скажем, угольная и сталелитейная, контроль над которыми союзники не хотели полностью предоставлять немцам. Впоследствии эти отрасли попали под контроль Европейского объединения угля и стали (ЕОУС), в котором высшие органы власти получили право управлять инвестициями, регулировать цены, устанавливать квоты, распределять дефицитные товары. Тем не менее, некоторые сдвиги либерального плана произошли даже в этих сферах. Подверглись ликвидации различные (хотя далеко не все) дотации, предоставляемые для производства угля, чугуна, стали, для закупки иностранного сырья - хлопка, кожи и т.п. Одновременно с отменой централизованного планирования был снят централизованный контроль за ценами на все промышленные изделия, а также на часть продовольствия. Впрочем, и здесь Эрхарду сразу пришлось пойти на определенные компромиссы. Во-первых, цены на основные продукты питания контролировались вплоть до 1958 г., а транспортные и почтовые тарифы остались административными и повысились лишь в 1966 г. Во-вторых, реформатор не возражал против того, чтобы сбивать цены централизованными поставками на рынок дешевых импортных товаров. В-третьих, при Эрхарде был принят закон против произвольного завышения цен. Все же, несмотря на некоторые исключения, во вторую половину 1948 г. Бизония вступила, в основном руководствуясь уже принципами рыночной экономики. Эрхард полагал, что без свободных цен финансовая стабилизация в принципе невозможна. Контроль за доходами продержался несколько дольше, чем контроль за ценами и производством, но и он был вскоре отменен (в ноябре 1948 г). Столь жесткие преобразования могли быть осуществлены только в условиях оккупационного режима. Определенная доля истины в этой оценке, наверное, имеется. Трудно сказать, каковы были бы возможности Эрхарда, если бы он не находился в 1948 г. "под сенью дружеских штыков". Сама история событий, происшедших 18-20 июня 1948 г., многое говорит как о характере Эрхарда, так и о положении, в котором находились тогда немцы. Срок начала реформы определялся не намерениями немцев, а тем, что только накануне (17 июня) изрядно припозднившийся французский парламент дал наконец-то согласие на участие своей страны в осуществлении германских преобразований. Соответственно 18 июня Эрхард был вызван к Клею и просто поставлен перед фактом. Тем не менее, Эрхард, понимавший, насколько важно сохранить у народа впечатление, будто реформу в своей стране осуществляют сами немцы, моментально среагировал на полученную информацию и принял свое собственное радикальное решение. Вечером того же дня он отправился на радио и не дожидаясь, пока народу будет зачитано официальное решение оккупационных властей, выступил с заявлением о начале реформы. Слушатели решили, что всем распоряжается Эрхард. Перехватив, таким образом, инициативу, немецкий реформатор 20 июня, в воскресенье, когда всякая бюрократия (в том числе и оккупационная) отдыхает и не может адекватно реагировать на изменение ситуации, осуществил свои личные действия по либерализации германской экономики. На самом деле действия эти были абсолютно нелегитимны и лишь внешне прикрывались некоторыми имевшимися на тот момент времени нормативными документами. Эрхард страшно рисковал, но в конечном счете выиграл. Клей оказался готов пойти на либерализацию, хотя в первоначальных планах американцев таковая вроде бы и не значилась. Непосредственный эффект от денежной реформы и либерализации, осуществленной по Эрхарду, был весьма значителен. Буквально на другой день после введения немецкой марки люди стали реально использовать деньги для покупки и продажи товаров. Прилавки наполнились всевозможными продуктами, которые припрятывались еще буквально несколькими днями ранее или же выносились на черный рынок. После реформы черный рынок практически исчез. Теперь же почти сразу началось расширение производства. Если в июне оно находилось еще на уровне 50% по сравнению с 1936 г., то к декабрю поднялось до 77%. Люди имели реальные стимулы к труду, поскольку заработки не изымались у них сверхвысокими налогами и обесценивающимися деньгами. Кроме того, высвободилось много времени для работы,- того времени, которое еще недавно тратилось на поиск и выменивание необходимых товаров. Рабочая неделя в декабре увеличилась на 4,2 часа по сравнению с июнем. Еще одним непосредственным следствием реформ стало быстрое восстановление основного капитала на предприятиях. Деньги пошли в бизнес, причем это произошло несмотря на отсутствие значительных сбережений у населения и предприятий. В известной степени на восстановление капитала повлияли иностранные займы и инвестиции. Во французской оккупационной зоне, где Эрхард не имел полномочий, новая валюта была введена одновременно с Би-зонией. Однако либерализация там задержалась до 1949 г. Соответственно и восстановление экономики во французской зоне шло заметно медленнее, чем в Бизоний. Образовавшийся между зонами экономический разрыв стал сокращаться только после того, как административные ограничения на свободу ведения хозяйственной деятельности были сняты также и на занятой французами части западных германских земель. После того как была осуществлена реформа, Западная Германия прошла через три основных этапа восстановления своей экономики - период финансовой стабилизации (с июля по декабрь 1948 г.), период реконструкции или, иначе, консолидации (с января 1949 г. по середину 1950 г.) и период быстрого экспорториентированного роста экономики (с середины 1950 г.). Несмотря на явно наметившиеся позитивные изменения, переход к рыночной экономике был подвергнут серьезной опасности в самом конце 1948 г. Причиной этого стало несколько неожиданное расширение денежной массы, вызванное кредитной экспансией коммерческих банков. Ситуация оказалась сложной также и потому, что скорость обращения денег была в этот период выше, чем ранее ожидалось. И фирмы, и отдельные потребители привыкли быстро тратить деньги в условиях высокой инфляции, а потому в известной степени сохранили стереотип своего поведения даже в условиях, когда быстро избавляться от "жгущих ладони" горячих денег не было необходимо. Поскольку рост номинальных доходов немецких граждан в этот период был довольно значителен (он не отставал от роста цен) и уже не сдерживался никакими специальными антиинфляционными инструментами, денежная масса начала активно давить на рынок. К октябрю 1948 г. рост потребительских цен находился на уровне 33% годовых. Еще большим был рост цен товаров производственного назначения: он достиг даже 45%. Беспокоило то, что в конце 1948 г. наметилась вновь тенденция к бартеризации обмена, и это могло создать серьезную угрозу для репутации всей реформы в целом. 12 ноября профсоюзы призвали к проведению однодневной всеобщей стачки в знак протеста против инфляционных последствий реформы Эрхарда. А за два дня до этого события профессор едва удержался на своем посту в экономическом совете Бизоний. За его отставку голосовало 43 человека, против - 52. Положение либерального министра было вдвойне сложным, поскольку высокая инфляция существовала на фоне растущей безработицы, аннулирования части банковских вкладов населения и активной политической деятельности социал-демократов, подвергавших критике усиление рыночных начал в германской экономике. Многим бедным семьям стало жить еще труднее, чем раньше. Так, например, если до реформы (согласно специальному обследованию, проведенному в Нюрнберге), 18% родителей не могли давать своим детям по 15-25 пфеннигов в день на школьное питание, то после реформы их доля возросла до 60%. Осложнилось и положение беженцев, находившихся в специальных лагерях для перемещенных лиц. Так, в Баварии число спальных мест в лагерях сократилось в пять раз из-за сокращения бюджетных расходов. В то же время немцы, обладавшие свободными денежными средствами, могли после реформы вести весьма роскошный образ жизни. Например, один из ведущих ресторанов Гамбурга в течение всего лишь месяца после проведения экономической реформы сумел продать столько же крабов, сколько продал за весь предыдущий год. Естественно, столь значительная дифференциация доходов и возможностей населения многим не нравилась, и это усиливало позиции социал-демократов.
марик: 70% населения в декабре 1948 г. поддерживало идею о восстановлении контроля за ценами. Казалось, что в ходе реформы может наступить неожиданный перелом и все достижения первых месяцев сойдут на нет. Тем не менее, Эрхард проявил удивительную твердость, сохранил свой курс и даже применил дополнительные меры по устранению перегрева экономики. Так, например, с 16 ноября Центробанк фактически прекратил выдачу кредитов. К концу 1948 г. экономика начала остывать. Грамотная финансовая и монетарная политика дала свои плоды, а потому, несмотря на кредитный и покупательский бум, темп роста цен начал снижаться. Настал период стабильности и даже некоторой дефляции, имевшей место до середины 1950 г. (интересно, что во всей Европе в этот момент быстрый рост цен сохранялся). В связи с остановкой инфляции серьезно укрепилось доверие к немецкой марке и создались хорошие условия для дальнейшего развития экономики. Весной 1949 г. Центробанк отказался от чересчур жесткой кредитной политики и стал постепенно стимулировать развитие экономики. В 1949 г. рост объема промышленной продукции составил порядка 25%. В среднем на 16% возросла реальная зарплата, что существенным образом улучшило отношение населения к экономическим реформам. Эти хозяйственные успехи обеспечили важные политические результаты. На первых федеральных выборах в августе 1949 г. христианские демократы получили впечатляющую поддержку избирателей, хотя, казалось бы, тяжелое положение страны и нищета населения располагали к успеху социал-демократов. В итоге с самого начала в ФРГ встали у власти силы, отстаивающие принципы рыночного хозяйства (в частности, Эрхард получил в первом правительстве пост федерального министра экономики). Они управляли страной вплоть до середины 60-х гг., и это, скорее всего, стало одним из наиболее важных факторов успешного завершения всего длительного процесса германской модернизации. Одновременно с ростом промышленного производства в 1949 г. возросла и производительность труда (в среднем на 26%), что привело, несмотря на восстановление экономики, к росту безработицы с 4,5%, имевших место во второй половине 1948 г., до 12% в марте 1950 г. Одной из важнейших причин этой безработицы (помимо естественной для реформируемой экономики структурной перестройки) стал огромный, неослабевающий приток беженцев. Сыграло свою роль и возвращение военнопленных. Проблема беженцев в Германии того времени стояла, пожалуй, даже более остро, чем в России 90-х гг., когда к нам хлынули русские переселенцы из бывших советских республик. В Германии тогда общее количество беженцев насчитывало 7,8 млн человек, и это составляло 16,3% общей численности населений западной части страны. 4,4 млн приходилось на тех, кто раньше жил на германских территориях, отошедших к СССР и Польше (более 2 млн - на Силезию, 1 млн 350 тыс.- на Восточную Пруссию, 900 тыс.- на Померанию, 130 тыс.- на Восточный Бранденбург); 3,4 млн человек перебралось из других стран (1млн 900 тыс.- из Судет, находящихся в Чехословакии; остальные - из Прибалтики, из отошедшего к Польше Данцига и т.д.). Размещение всей этой огромной массы голодных и не имеющих нормальной работы людей представляло собой колоссальную проблему. Например, в Шлезвиге более трети населения составили переселенцы, в Нижней Саксонии - более четверти, в Баварии - более пятой части. Тем не менее, рыночной экономике удалось в основном справиться с возложенной на нее нагрузкой и впитать огромную массу дополнительной рабочей силы, хотя поначалу безработица была для Эрхарда чрезвычайно серьезной проблемой. Правда, характер этой безработицы был совсем иной, нежели в послевоенный застойный период. В стране образовывались зоны быстрого экономического роста, где занятость была намного выше, чем в среднем по стране. В частности, такими зонами стали Северный Рейн-Вестфалия и Баден-Вюртемберг. Порой трудолюбивые немецкие беженцы переносили на новое место целые заводы (например, по производству богемского стекла, которое делалось ранее в Судетах). Но наряду с зонами роста сохранялись и нединамичные регионы, где все в экономике оставалось по-старому. Таковыми были Шлезвиг-Гольштейн и Нижняя Саксония. Тем не менее, позитивные сдвиги в экономике были очевидны. Но как часто бывает в подобного рода случаях, лишь только реформы решили часть старых проблем (прежде всего, обеспечили финансовую стабилизацию и преодоление спада), критика развернулась на 180 градусов и снова не давала покоя Эрхарду. Одной из новых проблем стал внезапный конфликт с предпринимательскими кругами, которые, казалось бы, были сначала наиболее прочной опорой реформатора. Основываясь на старых германских традициях, бизнес требовал расширения возможностей для заключения картельных соглашений, способных поддержать или даже повысить цены в условиях столь неприятной для бизнеса дефляции. Но Эрхард решил изменить монополистические традиции и встал на пути картелизации, хотя это и вело к конфликту с влиятельными деловыми кругами. В известной степени, правда, пришлось пойти на компромиссы. Правительство подготовило закон против ограничения конкуренции, но парламент принял его после целого ряда затяжек лишь в 1957 г. На протяжении десятилетия антикартельные мероприятия в Германии были по мнению некоторых либеральных экономистов явно недостаточными. И все же пореформенная Германия в конечном счете стала значительно более либеральной страной, чем старый рейх. Уже с лета 1949 г. Центробанк отказался от слишком жесткой монетарной политики и пошел на некоторое увеличение объема кредитования экономики посредством снижения учетной ставки и уменьшения величины обязательных резервов. Впрочем, увеличение объема денежной массы не выходило за пределы того, что экономика могла поглотить без инфляционных последствий. Оппонентам Эрхарда казалось, что Центробанк должен еще больше смягчить свой курс. Ведь стабильность дала возможность лишь задействовать то, что уже имелось в экономике. Структурные изменения, требующие серьезных инвестиций, осуществлялись сравнительно медленными темпами, хотя рабочие места быстро сокращались в сельском хозяйстве, а также в том секторе, который работал по государственным контрактам, и одновременно столь же быстро росли в частном промышленном бизнесе. В течение этого первоначального периода восстановления успех в основном был достигнут за счет реконструкции старых производственных мощностей, сохранившихся с войны. Еще осенью 1949 г. была осуществлена двадцатипроцентная девальвация марки, повысившая экспортные возможности страны. Она пришлась как нельзя более кстати, поскольку тут же спрос на немецкие товары на мировом рынке резко возрос. Во втором квартале 1950 г. началась длительная фаза экономического роста, связанного с началом корейской войны. Увеличение спроса на товары пришло со стороны, и это дало значительно больше, чем любое возможное расширение внутреннего спроса, обеспечиваемое посредством кредитной экспансии. В апреле 1950 г. было осуществлено очередное снижение подоходного налога, которое создало дополнительные возможности для развития экономики в этот благоприятный период. Думается, что общая стабилизация экономического положения в Германии играла значительно большую роль в создании условий для быстрого роста германской промышленности, чем девальвация, размеры которой оказались не столь уж значительными. Другие европейские страны тоже провели в это время девальвации, но в полной мере воспользоваться их плодами смогли далеко не все. К 1955 г. объем промышленного производства в Германии составил 167% по отношению к 1938 г. Для сравнения: в Великобритании этот показатель был равен 148%, во Франции - 157%, в Италии - 195%, в Австрии - 226%, а в среднем по Европе - 161 %. Германия явно была среди лидеров. Если же сравнивать с уровнем, на котором страна находилась из-за военных и макроэкономических причин в 1948 г., то ее успехи выглядят еще более внушительно. Наряду с ростом пришли и другие успехи. С 1951 г. начала снижаться норма безработицы и примерно на два процентных пункта возросла доля инвестиций в ВВП, достигнув почти 25% . С 1952 г. пассивный торговый баланс сменился активным, причем положительное сальдо стало впоследствии быстро увеличиваться. Еще один важный показатель, свидетельствующий о том, что дала реформа народу,- индекс частного потребления на душу населения. Если за 100% принять уровень 1952 г., то в Германии он вырос с 77 в 1949 г. до 126% в 1955 г., тогда как в США - с 96 до 107, в Великобритании - со 100 до ПО, во Франции - с 88 до 113, в Швеции - с 96 до 110%. К 1960 г. в сравнении с 1950 г. реальная зарплата рабочего, занятого в промышленности, возросла на 73,5%. В результате подобного роста реальных доходов более четверти германских семей к 1962 г. уже имели свой автомобиль. Десятки и сотни тысяч граждан стали совершать международные турпоездки. В мире стали поговаривать о немецком "экономическом чуде". Любопытно, что в момент начала беспрецедентного экономического подъема чуть было вновь не встал вопрос о введении некоторых административных мер регулирования. Германский импорт из стран, вошедших в Европейский платежный союз (ЕПС),- в основном это было сырье,- к началу 1951 г. существенным образом превысил германский экспорт. Соотношение между экспортом и импортом регулировалось в ЕПС чисто административным путем - с помощью квот. Возникла опасность нарушения международных договоренностей, а потому канцлер Конрад Аденауэр и министр финансов Фриц Шеффер предложили Эрхарду ввести централизованную систему распределения ресурсов, чтобы предотвратить критическое ухудшение платежного баланса. В связи с началом корейской войны резко ухудшились для Германии и так называемые условия внешней торговли. Цены на сырье, импортируемое немецкой промышленностью, выросли в среднем на 67%, тогда как цены на готовую продукцию, экспортируемую из страны,- всего на 17%. Обеспечить быстрый экономический рост можно было только за счет расширения сбыта продукции, захвата внешнего рынка и вытеснения с него конкурентов (естественно, чисто экономическими методами). Если бы германская промышленность в этот момент не оказалась конкурентоспособной, корейский кризис мог только ухудшить ее хозяйственное положение. Паника, связанная с ожиданием начала новой глобальной войны, вызвала покупательский ажиотаж. Скачок цен произошел в тот момент, когда сама по себе макроэкономическая политика вроде бы не давала никаких оснований для беспокойства относительно ускорения темпов инфляции. Даже западные союзники, которые вроде бы должны были радоваться тому, как быстро развивается рыночное хозяйство в Германии, оказывались на практике далеко не всем удовлетворены. С 1950 по 1953 г. они направили в правительство ФРГ в общей сложности 78 требований об изменении экономического курса. Вдвойне осложнило положение то, что в этот момент в США, считавшихся оплотом свободного рынка, администрацией Гарри Трумэна было принято решение о временном замораживании цен и зарплат. Импорт стали лицензировать, и разрешение на ввоз сырья давалось далеко не всем. Кроме того, было установлено требование депонировать в немецких марках сумму в размере 50% эквивалента иностранной валюты, затребованной для импортных операций. В начале 1951 г. издали так называемый закон об охране хозяйства, предоставляющий правительству возможность вмешиваться в хозяйственные вопросы. Наконец, была предпринята и вовсе антирыночная мера, вряд ли вызывавшаяся хоть какой-то необходимостью: сформировали фонд поддержки приоритетных отраслей, средства в который собирали за счет ни в чем не повинных и, судя по наличию у них денег, весьма полезных для страны предприятий. Однако в целом министр экономики верил в рыночную систему, верил в расширение германского экспорта - и оказался прав. Рынок выправил платежный баланс буквально за несколько месяцев, и активное вмешательство государства в рыночное хозяйство на практике просто не потребовалось. Уже с 1951 г. германский экспорт в страны ЕПС превысил импорт, а затем с каждым годом положительное сальдо стало увеличиваться. Макроэкономическая стратегия Эрхарда победила. В условиях быстрого роста ВВП и сокращения безработицы (к 1960 г. она упала до 1,3% экономически активного населения) никто уже всерьез не посягал на ту финансовую стабильность, которую министр экономики положил в основу своей системы социального рыночного хозяйства. В результате инфляция в Германии в период 1950-1958 гг. составила в среднем 3,4% в год, что было ниже, чем в любой другой стране Организации европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС). Там данный показатель в среднем составил 5,5%. Государство расходовало значительные средства на поддержку экономики (например, в сфере жилищного строительства). После 1954 г. около 30% необходимых для возведения домов средств предоставлялось федеральным правительством, отдельными немецкими землями и местным самоуправлением, тогда как остальное аккумулировалось на рынке частным капиталом. Если переломным моментом в развитии германской экономики был 1950 г., когда началась корейская война, то переломным моментом в социально-политической жизни стал год 1953-й, когда успехи страны оказались наконец очевидны для большинства населения. На выборах в Бундестаг в 1953 г. христианские демократы получили на 5 млн голосов больше, чем в ходе предыдущих выборов, которые также были для них весьма результативными. Кроме того, стоит отметить, что примерно с середины 50-х гг. немцы стали в целом позитивно оценивать деятельность Эрхарда и свои собственные экономические перспективы. Если в 1949 г. число респондентов, дававших плохую оценку работе министра экономики, в 3,5 раза превышало число тех, кто был им доволен, то в 1956 г. счет был уже 4,5:1 в пользу Эрхарда. Да и число тех, кто считал, что стал жить лучше, устойчиво превышало процент недовольных своим благосостоянием. Трудно сказать, насколько успешной была бы стратегия Эрхарда без того бума, который создала корейская война. Конечно, темпы экономического роста в Германии не могли быть столь значительными. Но, скорее всего, принципиальным образом ход преобразований Эрхарда не изменился бы, хотя, возможно, степень политической поддержки курса христианских демократов оказалась бы не столь высокой. Говоря о том, почему реформы Эрхарда удались, нельзя закрыть глаза еще на один момент. Важным фактором успеха реформ была сравнительно вялая политика германских профсоюзов. Несмотря на то, что законодательство позволяло им требовать быстрого повышения заработной платы (а такое повышение, произойди оно на практике, резко ухудшило бы конкурентоспособность национальной промышленности на международном рынке), профсоюзы действовали не слишком энергично. Одной из важнейших причин этого оказалась их организационная слабость, ставшая следствием тех ударов, которые нанесли по ним гитлеровские репрессии, война и иностранная оккупация, а в дополнение к этому - денежная реформа, лишившая профсоюзных деятелей фондов, столь необходимых для организации массовых акций протеста. В результате примерно на протяжении десятилетия профсоюзы не могли восстановиться и обрести ту силу, которую они обычно имеют в демократических странах. В 50-е гг. германский рабочий класс вел себя намного скромнее, чем английский, французский или итальянский. А также скромнее, чем рабочий класс Веймарской республики. Тем не менее, постепенно на протяжении 50-х гг. сила к профсоюзам возвращалась, их численность увеличивалась и количество стачек нарастало. Поэтому следует принять во внимание и другие причины, обусловившие сравнительную слабость борьбы германских профсоюзов за повышение зарплаты рабочих. Второй причиной стало отвлечение внимания профсоюзов от борьбы за повышение зарплаты ради решения ряда глобальных вопросов организации труда в промышленности. Аденауэр в 1951 г. согласился допустить значительное представительство рабочих в наблюдательных советах угольных компаний и предприятий сталелитейной промышленности. А с 1952 г. во всей германской промышленности треть наблюдательного совета каждой компании стали формировать рабочие. Принципиальным образом установление подобного "рабочего контроля" положение дел не изменило, хотя с формальной точки зрения это, бесспорно, было проявлением уважения к рабочему классу со стороны правительства и промышленных кругов. Борьба за принятие благоприятных для рабочих законов не оставила сил на текущие мероприятия. Только после того, как выяснилось, что значительные усилия не дали соответствующих результатов, профсоюзы всерьез вернулись к вопросу о повышении зарплаты и к 1954 г. добились некоторых улучшений, которые, правда, оказались не столь уж значительными на фоне быстро растущей производительности труда. Вообще надо заметить, что столь быстрого роста производительности труда в послевоенный период мало кто ожидал. Профсоюзы, имевшие возможность закладывать в свои предъявляемые предпринимателям требования довольно высокие темпы повышения зарплаты, на самом деле все время отставали от действительного хода хозяйственной жизни, потому что пытались "оставаться на почве реальности". Зарплаты в ответ на их забастовочные акции возрастали, но издержки предприятий, тем не менее, снижались более быстрыми темпами,- и в целом подобная динамика способствовала поддержанию конкурентоспособности германской промышленности на мировом рынке. Очевидно, негативный опыт инфляции, пережитой Германией, сыграл здесь свою роль. Как отмечал Эрхард, "стабильность цен стала у нас своего рода мерилом добра и зла". Общество (в том числе и его пролетарская часть) так опасалось неконтролируемого роста цен, так давило через прессу и через влиятельных политических лидеров на профсоюзы, которые могли своими требованиями повышения зарплат спровоцировать инфляцию, что в итоге те вынуждены были для сохранения своей репутации выступить со сравнительно умеренными претензиями к предпринимателям. В этой связи значительный интерес представляет вопрос о том, насколько для профсоюзов вообще могла быть характерна социальная ответственность. Некоторые исследователи полагают, что рабочие лидеры сознательно не использовали все имеющиеся в их распоряжении возможности для выбивания высокой зарплаты, поскольку понимали: стране следует решать важные внеклассовые проблемы, одинаково актуальные для каждого гражданина. Одной из таких проблем стала интеграция беженцев в западногерманское общество. Поскольку неустроенность репатриантов могла спровоцировать в Германии рост национализма, левые силы готовы были ограничить свои требования ради достижения консенсуса с умеренными силами в лице христианских демократов. Все эти факторы в совокупности обусловили то, что существенное повышение реальной заработной платы по отношению к производительности труда произошло лишь в 60-е гг. Германское "экономическое чудо" имело, таким образом, более десятилетия для своего нормального становления. Позитивная роль, которую сыграли в эту эпоху германские профсоюзы, определила некоторые важные параметры не только внутренней, но и внешнеэкономической политики страны. Дело в том, что профсоюзы выступили не только как профессиональная организация, но и как организация, отстаивающая интересы потребителей (чему, впрочем, не следует удивляться, поскольку рабочие являются одной из крупнейших групп потребителей в любой стране развитого капитализма). В интересах потребителей германское правительство в 50-е гг. активно смягчало протекционистские барьеры, стремясь способствовать расширению международной конкуренции и ограничению роста цен. Поддержка этой политики профсоюзами позволила преодолеть лоббистское давление сил, заинтересованных в том, чтобы не пустить на внутренний рынок конкурентов из других стран. Помимо внутренних факторов, способствовавших экономическим успехам во времена Эрхарда, необходимо отметить и действие факторов внешнеэкономических. На первом месте среди них стоит реализация плана Маршалла, в соответствии с которым ряду европейских стран были предоставлены крупные американские кредиты. В частности Германия получила поддержку в размере 1,4% своего ВНП. Это не было по-настоящему крупной денежной суммой. Представление о том, что план Маршалла был, в первую очередь, рассчитан на хозяйственное возрождение Германии, не соответствует действительности. В расчете на душу населения Германия получила поддержку в три с лишним раза меньшую, чем Нидерланды и Австрия, в два с лишним раза меньшую, чем Великобритания, Бельгия и Франция. Таким образом, нельзя выявить прямую зависимость между размером полученной поддержки и масштабом экономических успехов (скорее, связь эта была в ряде случаев обратной). Нельзя также сказать, что распределение полученных средств осуществлялось оптимально. Деньги скорее "проедались", нежели закладывались в фундамент эффективно работающей экономики. В частности, только 17% средств, поступивших по плану Маршалла в Европу, пошло на закупки машин и оборудования, остальное использовалось для приобретения сырья, полуфабрикатов, а также сельскохозяйственной продукции. Особенно много денег на закупку продовольствия уходило в первый год реализации плана. Более того, даже то оборудование, которое реально пришло в Европу, далеко не всегда соответствовало потребностям предприятий. Но зато осуществление значительной централизованной поддержки повысило доверие инвесторов к Германии и сделало возможным быстрый рост частных вложений, непосредственно не связанных с планом Маршалла. Именно эти частные инвестиции определили динамичное развитие Германии в долгосрочной перспективе. Однако самым главным, пожалуй, было даже не это. Косвенным следствием реализации плана Маршалла стала постепенная либерализация внешней торговли в Европе. Либерализация включала в себя, с одной стороны, снятие количественных ограничений и таможенных барьеров, выстраиваемых на пути импорта (в 1952-1957 гг.), а с другой - снятие ограничений на осуществление текущих платежей (в 1952-1954 гг.) и на движение капиталов (в 1958-1959 гг.). Заключительным аккордом осуществления политики либерализации стали переход к полной конвертируемости немецкой марки (1959 г.) и вхождение ФРГ в Европейское экономическое сообщество (ЕЭС). В рамках этой интеграционной группировке принципы свободной торговли, а также свободного движения капиталов и рабочей силы охватили постепенно все ведущие страны старого света. В условиях увеличения германских экспортных возможностей подобная либерализация способствовала активному проникновению немецких товаров на рынки соседних европейских стран и, следовательно, ускорению темпов роста экономики ФРГ. Причем характерно, что пионером этой либерализации стала именно Германия. Подводя итог преобразованиям, осуществленным Эрхардом, следует выделить несколько важнейших достижений. Среди них: •восстановление рыночного хозяйства, происшедшее после длительного периода гитлеровского этатистского господства; • обеспечение финансовой стабильности, ставящей преграду на пути очередного возрождения германской инфляции; • отказ от старых имперских этатистских принципов, создававших благоприятные условия для картелизациихозяйства; • вхождение в ЕЭС, построенное на принципах конкуренции. А вот это реплика на текст. Curioz цитата: такой гигант, как Volkswagen, находившийся под прямым британским контролем Фолькс на тот момент лежит в развалинах. "Если вы думаете, что в этом месте удастся наладить производство автомобилей, то вы конченый идиот!" (с) Уильям Рутс. Ожил он лишь после заказов от британской армии, причём практически все первые автомобили уходили по бартеру на комплектующие для новых. Прямой контроль ИМХО и состоял в том, что англичане решали что выпускать и как восстанавливать.
полная версия страницы